Изменение климата сдвигает границу между Италией и Австрией

В 1991 году двое немецких туристов на северной границе Италии с Австрией наткнулись на сморщенное коричневое тело, лежавшее в снегу ничком. Предположив, что труп принадлежит бесталанному альпинисту, Эрика и Гельмут Симон сделали фотографию и снова направились в свою мини-гостиницу в Эцтальских Альпах, где рассказали хозяину об открытии.

Группе криминалистов понадобилось четыре дня, чтобы выдолбить тело изо льда. Когда его, наконец, освободили, в талой воде появились кусочки выделанной кожи, ниток и сена. Учёные собрали мусор, закрыли труп в мешке и отправили его на вертолёте в близлежащий Фент (Австрия), где его положили в деревянный гроб и привезли на катафалке в Институт юридической медицины в Иннсбруке.

Два дня спустя археолог Конрад Шпиндлер заметил необычные ошметки, собранные на месте в полиэтиленовый пакетик: кусок дерева, взятый из правой руки тела, и медный клинок длиной четыре дюйма. Это был не потерявшийся турист, а человек возрастом 5,000 лет; его топор указывал на то, что Симоны открыли одну из наиболее хорошо сохранившихся мумий в истории.

В последующем медиапотоке один венский журналист прозвал труп Этци в честь близлежащей долины с австрийской стороны границы, но итальянские власти настаивали на том, что его откопали на их территории, и вместо этого называли его «L'Uomo venuto dal ghiaccio»(«Ледяной человек»). Из-за границы, нанесённой на карты вдоль ледников горы Зимилаун (огромного ледяного щита, который может смещаться более, чем на 30 футов в год), определить, кому принадлежит мумия, было практически невозможно. На следующий месяц провели демаркацию границы впервые с момента её образования после Второй мировой; тело открыли на территории Италии в 300 футах от границы.

Сегодня эта граница сильно сместилась. Скольжение для ледников естественно, однако ползучее глобальное потепление стало растапливать его быстрее, чем можно было предугадать. В конце концов, геоопределяемая граница, вероятно, исчезнет. В апреле 2016 года, спустя 25 лет после обнаружения Этци, группа геологов, геофизиков и конструкторов отправилась в экспедицию с целью установки датчиков GPS для записи границы в режиме реального времени и сбора информации о леднике Граффернер, расположенном у подножья горы Зимилаун; благодаря крошечным размерам он является точным барометром изменения климата. Я отправилась вместе с ними.

Вертолёт перенёс всех нас, а это 13 человек, на Граффернер за три перелёта. Укутанные в одежду, призванную защитить нас от 14-градусного мороза, мы карабкались группами по четыре-пять человек, взбираясь на 11,000 футов над уровнем моря к плато, белой равнине, ограниченной зубчатыми вершинами горной цепи Доломиты. Сбросив с вертолёта в сетке 660 фунтов оборудования, пилот оставил нас там на девять часов.

Группа разделилась пополам для установки устройств для картографирования границ, перетаскивая приборы в самодельных тележках, взрезавших снег нашими следами. Каждое устройство (с датчиками, комплектом батарей и обогревателем для работы при минусовой температуре) нужно было прикрепить ко льду. Тем временем, двое из геофизиков, Роберто Франчезе и Альдино Бондезан, начали копать яму трёхфутовой глубины, чтобы сквозь снег на поверхности добраться до ледника, где они разместят на льду сейсмометр (считывающий глубину по вибрациям), дабы определить, сколько Граффернера растаяло за прошедший год. «Если так будет продолжаться дальше, – вздохнул Франчезе, – двадцать лет спустя этот ледник может исчезнуть».

Нормально, когда часть ледника тает и замерзает обратно в зависимости от сезона, а также слегка сдвигается каждый год. Однако в последние три десятилетия повышение температур привело к подозрительно быстрому таянию, в особенности ощутимому на таких небольших ледниках, как Граффернер. «За одно столетие мы потеряли семьдесят процентов обледеневшей поверхности», – заявил Бондезан, координатор Итальянского гляциологического комитета. «У учёных недостаточно информации, чтобы понять, временное это изменение – однозначно вызванное человеком – или просто колебание, которое восстановится через десять или сто лет», – сказал он; при этом его усы были покрыты корочкой льда и остатками сала, которое мы ели на завтрак в пансионате Pension Leithof в Вернаго, европейском горнолыжном курорте с итальянской стороны долины.

Leithof – одна из небольших гостиниц, обслуживающих Доломиты, и несмотря на то, что она находится в местности, только что перенёсшей самый жаркий февраль за всю историю наблюдений, дела её пока ещё не пострадали. Однако менеджер Райнер Алоис заявил, что изменения являются основанием для беспокойства. В то время года, которое обычно является самым холодным, в середине января, на склоны ещё закачивали искусственный снег. «За последние годы ледник сильно отступил, это можно заметить на глаз, – поведал мне Алоис. – Я уже достаточно стар. Когда я умру, ледник ещё будет здесь. Однако для людей моложе это будет большой проблемой».

Перемена шокировала местного горного проводника Роберта Кьятти. «Мне не хватает ледника в том состоянии, в котором он был, когда я начал по нему лазить. Для меня ледник – это жизнь. Теперь, когда я вижу его летом, подо льдом можно заметить камни, он весь грязный – что печальнее всего».

Вместе с тем, Бондезан объяснил, что мысль о возможности исчезновения наших естественных водоёмов тревожнее, чем о конце горного спорта. В ледниках хранится 69 процентов пресной воды в мире – нашего основного ресурса на Земле. Добавьте к этому повышение уровня моря на 200 с лишним футов – и получается череда глобальных кризисов по принципу домино. «Ужасает то, – добавил Стефано Пикотти из Национального института океанографии и экспериментальной геофизики (OGS), также отправившийся в эту поездку, что – данный эксперимент никогда не проводился в природе».

«Изменение климата происходит так быстро и в таком огромном масштабе, что оно вынуждает нас менять границы страны», – заявил глава картографической экспедиции, Марко Феррари. Хотя граница, на которой мы находились, контролируется со времён Сен-Жерменского договора 1919 года, впервые её стали отслеживать систематически и точно в рамках проекта Феррари, «Italian Limes» (limes – «границы» по латыни). Границы страны – это «то, что мы всегда считаем стабильным, политическим инструментом, основой современного государства, самым священным, но это огромное природное преобразование ясно показывает, как разрушительны и тревожны эти изменения, – заявил он. – Даже всё самое крупное и самое стабильное, например, ледники, горы – эти огромные объекты, они могут меняться в течение нескольких лет. Мы живём на меняющейся планете, и мы пытаемся устанавливать правила, придать этому смысл, но этот смысл – совершенно искусственный, так как природе, в сущности, плевать».

Хотя блуждающая граница на леднике в пяти с половиной часах ходу от ближайшего городка и в относительно мирной части Европы, возможно, и не представляется предметом жарких политических дебатов, между австрийцами и итальянцами в регионе Южный Тироль, который вернули Италии после Второй мировой, всегда были натянутые отношения. Немецкоязычные вандалы в знак протеста часто крадут таблички на итальянском языке, отмечающие походные тропы Зимилауна.

По пути домой мы остановились в городке Больцано, где о фашистском наследии города напоминают Врата победы времён Муссолини. Государство обнесло забором этот памятник шириной в 62 фута, который до сих пор является эпицентром конфликта между итальянско- и немецкоязычным сообществами, для защиты от вандализма.

Ужиная и выпивая, житель Италии и преподаватель дизайна в Свободном университете Боцена-Больцано Симон Симонелли поведал мне, что под поверхностью спокойного городка до сих пор бурлят культурные и ценностные конфликты. Прогуливаясь в этот день по Больцано, Симонелли наткнулся на небольшой протест правых против мигрантов. На следующий день после обеда австрийская полиция сцепилась с 500 итальянскими активистами, требовавшими более радушного отношения к беженцам на границе, проходящей по перевалу Бреннер, где в последние месяцы в рамках европейской политики открытых границ по Шенгенскому соглашению пытались пройти тысячи мигрантов. К концу месяца австрийское правительство начало строительство забора с колючей проволокой, чтобы ограничить наплыв.

В последние годы сеть, казалось бы, спящих границ превратилась в то, что Феррари называет «психозом двадцать первого века» с полицейскими досмотрами, солдатами, стенами, лагерями беженцев и перемещёнными лицами. «Картография используется как политический инструмент для оправдания границ, но естественные границы – это просто геометрия: мы, люди, придаём им политическую ценность, – заявил он. – Шенген, который мы считаем достижением современной Европы, – это просто политическое соглашение, которое может измениться в одночасье. Границы совершенно искусственны. Мы определяем их и точно так же можем сказать, что здесь их быть не должно».

Восемнадцать лет назад австрийцы вернули Этци итальянским властям после того, как завершили свои осмотры. Теперь он покоится в увлажняемом ящике в Музее археологии Южного Тироля, где можно попялиться на его худое мокрое тело через двойное стекло. За несколько мгновений до смерти Ледяной человек пообедал злаками и мясом горного козла. Его топор – изготовленный из недавно открытого металла, определившего ту эру как медный век, – указывает на то, что Этци, вероятно, был человеком со статусом. Такие предметы роскоши могли позволить лишь богачи. Они также строили поселения и крепости.

В каком-то смысле мы не особенно продвинулись за 3,000 лет: люди с достатком пытаются отваживать уязвимых; разница в том, может ли наша общая Земля и дальше поддерживать нас. Наша эра получила распространённое название «антропоцен»; это уникальная эпоха, в которую люди изменили планету навеки. Мы убили 10 процентов коралловых рифов в мире, поставили под угрозу исчезновения треть видов земноводных, создали в океане мусорное пятно размером вдвое больше США и рискуем потерять свой основной источник пресной воды – ледники. Мы изменили отнюдь не только границы.

«Есть определённые механизмы, которые предлагаются в качестве объяснения того, как Земля может отреагировать и в каком-то смысле возродиться», – заявил Бордезан. На данный момент лучшее решение проблемы таяния ледников (и весьма слабое, как считают геофизики) состоит в покрытии льда неким белым щитом, отражающим солнце. Это становится в особенности нужно, когда на север дуют горячие ветра из пустыни Сахары в Африке, образовывая над Альпами тёмный покров, который утраивает скорость таяния в и без того хрупком регионе.

Летом перед обнаружением Этци эти пылевые бури уничтожили как раз достаточно льда, чтобы обнажить тело мумии. В день нашего возвращения в Зимилаун на ослепительно белом пейзаже снова оказался песок цвета охры. В отличие от людей с этого континента песок может преодолевать тысячи миль, не обращая внимания на границы. Овеваемый ветрами ледник с его похожими на дюны вершинами выглядит не так уж и непохоже. Возможно, это знак, поскольку «без ледников, – сказал Франчезе, – Альпы, вероятно, были бы некой пустыней».