Самый неловкий случай, когда-либо произошедший со мною в школе

Вы знаете своё прозвище? Не то вымышленное имя, которым вы представляетесь случайным чувакам в барах, и не то, которым пользовались ту неделю, когда решили стать диджеем. Я имею в виду то имя, которым ваши бывшие одноклассники называли вас у вас за спиной. Имя, которое вы получили, когда у вас на алгебре случилась «авария», и вы попытались (безуспешно) тихонько устранить её последствия вырванными из учебника страницами. Имя, напоминающее всем о том, что в глубине души, каким бы взрослым и успешным вы ни стали, когда-то вы, чёрт побери, были лузером, достойным мучения и осмеяния.

Если вы провели хоть какое-то время поблизости от группы своих сверстников, вы хотя бы раз сделали нечто настолько ужасающе неловкое, что люди об этом до сих пор говорят. Неловкое сочетание переходного возраста, сокрушительной неуверенности в себе и однообразных бежевых классных комнат подразумевает, что для большинства людей школа – это лишь чашка Петри из унижения и стыда, причём каждый новый конфуз добавляется к предыдущим, пока нас, к нашей радости, не освобождает выпускной.

Ниже приведены семь историй от людей, в какой-то момент обучения в школе переживших совершенно унизительные моменты.

Моя мама старалась воспитывать меня очень открытой с ней на тему секса и странностей тела. Это частенько имело дурные последствия, так как она постоянно рассказывала мне о чём-нибудь задолго до того, как я становилась достаточно взрослой, чтобы это понять.

Например, она не смогла дождаться реального начала моего переходного возраста, чтобы поговорить со мной о месячных. Она рассказала мне в очень красочных подробностях, что ждёт меня там, и быстро разъяснила, как пользоваться тампоном. Месячные у меня начались только в 13, так что к тому времени данный разговор немного стёрся в моей памяти. Месячные у меня начались однажды утром перед школой, и я, смутно помня мамины поучения, услышанные много лет назад, схватила тампон и засунула его туда – вместе с аппликатором – и пошла себе спокойненько дальше.

Разумеется, было жуть как неудобно, однако я решила, что теперь я женщина, и именно с этим женщинам приходится иметь дело. Если честно, я немного гордилась тем, насколько спокойно перешла в состояние взрослого человека, не придав этому большого значения.

Гордости моей хватило ненадолго. Пластиковый аппликатор впитывал не очень хорошо, и на первом уроке у меня на пятой точке появилось пятно. Подружка тихонечко заявила мне об этом, когда мы вышли в холл, а так как я была и отчаянной 13-летней девочкой, у которой только что начались первые месячные, и человеком, готовым солгать нечто фантастическое, дабы избежать конфуза, я выдумала целую историю в попытке оправдать это.

Я всё рассказываю эту смехотворную историю с участием чужих штанов и целым рядом других явно фальшивых замысловатых подробностей и вдруг чувствую, как пластиковый аппликатор выпадает и начинает соскальзывать у меня по ноге. Штаны у меня были довольно мешковатые, и когда я начала разворачиваться, чтобы мухой улететь в туалет, кровавое сочетание тампона с аппликатором выпало из штанины на пол возле моей ноги. Моя подружка взглянула на тампон, затем взглянула на меня, а затем просто как-то ретировалась, смущённая до крайности. Я пнула его о стену, побежала в туалет и плакала и плакала, пока меня кто-то не услышал и не позвал учительницу, которая отправила меня к медсестре, а та, в свою очередь, отправила меня домой. Понятия не имею, что стало с тем тампоном в холле. Подружка больше никогда не говорила о том эпизоде.

Я был маленьким толстяком. В старшей школе я весил 117 кг. В том году нам нужно было пройти проверку уровня физической подготовки в спортзале. Ну, знаете, отжимания, пресс, бег и всё в таком роде.

У человека, качавшего пресс, кто-нибудь сидел на ногах и считал касания локтями колен или бёдер. Я нервничал. А когда я нервничаю, у меня начинаются газы. Я знал, что вот-вот взорвусь, но этот шкет уже сидел у меня на ногах.

Прозвучал свисток, и мы начали – только в путь! Поднимаясь во время упражнения, я удерживал газы в себе что было мочи. Раз… Два… Три… и началось. С каждым подъёмом я выталкивал из себя немного газов. Четыре… пук. Пять… пук. Шесть… пук. Семь… ПУК.

Каждый пук был немного громче предыдущего. Чем дальше, тем больше я смущался, и стало ясно, что это слышали все. Что хуже всего, с каждым пуком я немного терял над собой контроль. Они становились громче и дольше.

Этот несчастный шкет у меня на ногах просто помирал. Явно шокированный, он дал мне дойти до десяти, а потом завопил и отпустил. Все засмеялись. Перепугавшись до потери газов, я выбежал из спортзала и прятался до конца дня.

Дело было на банкете в честь награждения оркестра в выпускном классе. Я был очень рад получить своё письмо, но страшно боялся званий. Ходили слухи, что в том году будет новая премия: «самый наивный».

Я просто знал, что выиграю её, и, разумеется, так и вышло. Я уже наполовину поднялся на сцену, когда председатель школьного оркестра сказала: «Ха-ха, шутка! Давай , возвращайся на место». Поэтому я развернулся и ушёл на своё место.

Все выпали в осадок. Такая премия была на самом деле, и я действительно её получил. Я на несколько секунд спрятал лицо в руках, затем снова встал, вышел вперёд, получил свою пластинку и сел обратно. Моё лицо раскраснелось сильнее помидора.

Это случилось одиннадцать лет назад, и мои друзья до сих пор с удовольствием мне об этом напоминают.

В универе я была в каком-то смысле паршивой овцой. Я была немного замкнута и ходила в очень консервативную католическую школу, хотя и не была особенно религиозной. Все мои однокашники знали об этом и из-за этого дурно обо мне думали. В последний семестр своего выпускного курса я вызвалась добровольцем, чтобы сохранить у себя на компьютере все необходимые документы для группового проекта. Однажды после обеда вся моя группа столпилась у моего компьютера, а остальная часть класса тихо работала, и тут я открыла экран. В моём веб-браузере немедленно возобновилось воспроизведение ОЧЕНЬ громкой и ОЧЕНЬ напряжённой постельной сцены с участием Джеймса Дина (ссылка небезопасна для работы) на весь экран.

Это был хардкорный анал. Мои товарищи по группе были в ужасе. Это были очень религиозные люди, и я, заикаясь, попыталась выдать какое-то объяснение.

Когда я пришла на это занятие в следующий раз, меня «охренели» перед одноклассником. Для непосвящённых: «охреневание» – это такая игра, в которую играли мы кое с кем из подружек. Мы находили фотографии очень стрёмных членов в Интернете и отправляли их друг другу; чем отвратительнее член, тем лучше. Цель охреневания заключалась в том, чтобы отправить фото тогда, когда существует вероятность, что данный член увидит человек, находящийся рядом с получателем, и из-за этого подумает, что вы встречаетесь с каким-то стрёмным чуваком, у которого герпес на пенисе или ещё что-то в этом роде.

Отличная игра. Рекомендую.

На том же уроке, где все думали, что у меня зависимость от порно, я тихонько работала, как вдруг мой телефон, лежавший на парте экраном вверх, высветил текстовое сообщение. На тот момент у меня был BlackberryCurve, который высвечивал сообщения с картинками на главном экране, даже будучи заблокированным. Качество изображения у него было ОТЛИЧНОЕ, чего греха таить.

Я не опустила глаза на телефон сразу, но явственно услышала, как девушка рядом со мной охнула. Я взглянула на неё, а она пялится на мой телефон с выражением совершенного ужаса на лице. Если честно, член и в самом деле был страшный.

Я извинилась. Она немедля отодвинулась от меня и больше никогда рядом со мной не садилась. Собственно, место рядом со мной оставалось незанятым до конца семестра. В том классе я была всем по-настоящему отвратительна.

В целом мои школьные годы представляли собой практически один сплошной неловкий момент, но особенно выделяется одно воспоминание.

Дело было на школьной экскурсии в Мексику. Я был ещё тем тормозом, и надо мной очень много издевались, поэтому возможность провести какое-то время вместе с популярной компашкой в другой стране казалась сбывшейся мечтой. Я наивно решил, что мы все вернёмся домой, став лучшими друзьями, и я больше никогда не буду лузером.

В Мексике еда была вкусная, но моим внутренностям от неё приходилось весьма несладко. Однажды утром, когда все собирались вместе, я очень громко пукнул. Для меня это было совершенно неожиданно, и я никак не мог этому помешать. Тут я имею в виду самый громкий и долгий пук всех времён и народов. Я же лишь стоял там в ужасе, а тем временем все смотрели на меня. До конца экскурсии меня называли Газзи Поттер, намекая на Гарри Поттера, который мне очень нравился. Разумеется, когда мы вернулись в школе, прозвище распространилось. Я жил с ним очень-очень долго.

Я всегда была жутким невротиком и меня уже давно рвёт, когда я на взводе. В седьмом классе я постриглась накануне начала учебного года и покрасила пряди в розовый и лиловый. На первый урок в первый день я опоздала на 30 минут, и я так сильно нервничала, что встала, выбежала в дальний конец класса и всё обблевала.

Я развернулась и сказала: «Меня вырвало».

На меня все смотрели, а учительница просто сказала: «Да. Явижу».

Мы с моим приятелем Джоном в четвёртом классе были чудаками, главными клоунами класса, которых ничего не смущало. На физкультуре был ещё один паренёк, который вечно пытался ходить за нами и присоединиться к нашему дуэту, и однажды мы решили позволить ему поучаствовать кое в каких из наших проделок.

Мы втроём отправились в туалет и начали писать рядышком, из чего, естественно, выросло целое соревнование. Мы были одни, поэтому полем боя стал весьтуалет. Я немного брызнул на зеркало над умывальником, а затем Джон начал писать на сам умывальник. Я омыл туалетные кабинки остатками своих запасов. Достаточно сказать, что это вышло из-под контроля, и довольно скоро в том туалете не осталось ни одной поверхности, не покрытой нашей мочой. У другого парнишки никак не получалось, и он стоял там и смотрел, как мы мочимся по всему туалету. Позже он, разумеется, на нас донёс. Поэтому нам с Джоном пришлось пойти к смотрителю и помочь ему отчистить туалет; в итоге всё прошло гладко, потому что смотритель был классным чуваком. Он показал нам свой крутой подземный кабинет, и нам пришлось пропустить целый час занятий ради уборки, поэтому мы решили, что оказались в безопасности.

Когда мы вернулись на занятия, оказалось, что вышло по-иному. Учительница заставила нас встать перед учениками и приказала нам рассказать всем, что мы сделали. Мы втупились в землю и сказали практически в унисон: «Мы помочились на стены туалета». Все засмеялись. Даже симпатичные девчонки. Мне никогда не было так стыдно.