Продажа человеческого капитала может изменить способы получения займов

Иллюстрации Аманды С. Ланзон

Свой основной образовательный курс я выбирал давным-давно, во времена когда реалии экономики, образования и трудовой занятости этого мира были совершенно другими. Это было в 1990х, и хотя умники вроде меня уже начали пристально следить за возможностями лёгких денег в Силиконовой Долине, я выбрал творческое письмо. Мой отец, эксперт в области компьютерной безопасности и фанат корпоративного мира, отнёсся к этому решению снисходительно. Мой отец, сын еврея, принявший решение отказаться от своего генетического права на частную медицинскую практику, задал мне вопрос: «Тебя же не убьёт пара предметов по компьютерной грамотности?» По непонятным мне сейчас причинам, я начал изучение не языка программирования Java, а стихотворные формы сестину и вилланелле. И с тех пор это сказывается на моём банковском счёте.

Прошлой зимой мне понадобилась работа, и это в то время, когда некоторые знания технологий (бум журналистики данных!) пригодились бы. После того, как мне отказал очень хороший работодатель, я начал подумывать о том, чтобы пойти поучиться работе с базами данных в ближайший технический инкубатор, в надежде стать вторым Нэйтом Сильвером. Единственной проблемой была стоимость: $4000 за 11ти-недельный курс. Я не очень хотел оказаться одним из собратьев на рынке студенческих кредитов, который как раз достиг кризисного уровня. Согласно данных Федеральной резервной системы, долги американских студентов составляли триллион американских долларов, и это, по всей видимости, должно было приковать всех переученных американцев, не имеющих достаточного опыта работы, к рабочим столам и кредитным баллам. Да и поиск разных источников финансирования (краудфандинг) для моего образования был неприемлемым. Может, я стал маразматиком, но кампания по финансированию обучения компьютерной грамотности для 41-летних загнала меня в ступор.

Я уже готов был сдаться, но неожиданно натолкнулся на современный подход к планированию личных финансов. Компании Pave и Upstart – два нашумевших стартапа, придумали, как обойти традиционную кредитную формулу, независимо от условий кредита. Так называемая «продажа человеческого капитала», которые предлагали эти новые компании, не требовали возвращения кредита и процентов. Вместо этого, заёмщики, которых называли «таланты» или «выскочки», должны отдавать часть своей будущей прибыли (обычно 3%-10%) на протяжении следующих 10ти лет тем, кто ссужал им средства через Pave или Upstart. В целом, это выглядело так: вы обещаете отдавать часть своих доходов (почти) всю жизнь, а инвестор даёт деньги, чтобы вам было с чего начать.

Сторонники продажи человеческого капитала считают, что они положат конец укоренившимся и часто грабительским структурам займов, которые довели столько молодых людей до банкротства. Эта идея могла быть придумана только в компаниях, у которых нет за собой багажа и над которыми не довлеют обязательства прошлых лет. «Старые способы заимствований основывались на миропорядке, в котором рынок труда стабилен и у каждого был стабильный доход», – пишет Джеймс Суровески в NewYorker. «Этот миропорядок теперь меняется».

В свою очередь, критики идеи продажи человеческого капитала, обращают внимание на этическую дилемму обмена врождённых талантов на деньги. По их логике, это не кредиты, а разновидность современного «кабального рабства», такая себе хитрость, которую выдают за финансовую инновацию, а значит, ещё один способ, которым капитализм дегуманизирует всех нас. «Мы будем видеть внешнюю сторону, а именно вдохновляющие истории успеха», – предсказывает журналист коммунистических взглядов Малькольм Гаррис в AlJazeeraAmerica, «и мы будем объяснять это так же, как мы всегда объясняли факт покупки и продажи людей».

Идея продажи человеческого капитала берёт своё начало в книге «Доход от Независимого Профессиональной Практики» экономиста Милтона Фридмана, написанной им в 1945-м году. Фридман, которого считают покровителем свободного рынка, представлял мир, в котором люди могут трансформировать себя в живые дышащие акции, которые можно покупать и продавать как любой финансовый инструмент. «Если бы люди продавали себя как «активы», писал он, инвесторы смогли бы диверсифицировать свои сбережения и сбалансировать прирост капитала и его потери».

Но первая полномасштабная попытка внедрить эту идею была осуществлена только в 2001-м году, когда MyRichUncle.com, неудачно названая и ныне несуществующая компания, начала убеждать всех, что практически любую проблему можно решить онлайн. «Мы были уверены в своей оригинальности ровно шесть недель», – рассказал мне со-основатель Раза Хан. «Потом мы нашли работу Фридмана и поняли, что новое – это хорошо забытое старое».

Попытка MyRichUncle создать такую форму финансирования продержалась всего несколько лет. По словам Хана, они слишком опередили своё время. «Для этого продукта не было кредитной платформы», – утверждает Хан. «Мы приводили логические аргументы, как это будет работать, но аргументы не так убедительны, как реальные данные».

Компании Pave и Upstart создали свои сайты в США в 2012-м году с разницей в несколько месяцев, и считали, что смогут дать достойный ответ краудфандингу и долевой экономике. На то время американцы были хорошо знакомы с онлайн кредитованием, а масштаб проблемы, связанной со студенческими кредитами, был настолько большим, что такие люди хорошо воспринимали новые решения, даже противоречащие многовековым понятиям долга. «Мы полагали, что [продажа человеческого капитала] будет лучшим вариантом для многих людей», сказал со-основатель Pave Орен Басс, британский банкир и юрист, который начинал карьеру в Goldman Sachs в Лондоне. «И это была возможность влиять на социально-экономическую сферу, давая людям доступ к финансированию, которого у них раньше не было».

На сайты обеих компаний стали заходить и инвесторы и заёмщики. Эти ресурсы были гибридной версией Фейсбук и магазинчика в вашей округе, где вы можете брать товар в кредит. Потенциальных заёмщиков знакомили с инвесторами, те просматривали анкеты заёмщиков, частью которой были хорошие фотографии и видео, а также описание того, как заёмщики планируют распорядиться деньгами. Сильный перекос в проектах наблюдался в сторону образования, связанного с технологиями, на подобии моего, но не только. К примеру, Pave благоволил искусству и культуре. Одним из заёмщиков Pave, с которой мне удалось поговорит, была режиссёр Клара Аранович. Она получила $50,000 (в обмен на 5% своего дохода), чтобы открыть свою продюсерскую компанию. Джошуа Броукнер собрал $7,000 на компанию по изготовлению новых галстуков Skinnyfatties («Люди присылают мне свои галстуки, а я их перешиваю»).

Каким-то образом, целевое использование денег и возврат инвестиции не имели значения: у Pave и Upstart были ответы на все случаи. У каждой компании были модели подсчёта ожидаемого дохода от разных профессий – от врача до юриста и киноактёра (понятно, что парень с галстуками – это особый случай). Выплата процентов, а также ожидаемые доходы рассчитывались по моделям, основанным на данных бюро Census, а также других демографических ресурсов.

Правительство тоже заинтересовалось идеей продажи человеческого капитала. Демократы в Конгрессе представили закон об «оплате наперёд», который стал модифицированной версией модели по продаже человеческого капитала, и который призван был заменить оплату за обучение в колледжах отчислениями из будущих зарплат студентов. Эти деньги потом использовались бы для обучения следующих поколений студентов. Республиканцы поддержали этот путь, проголосовав за Акт Инвестирования в Студенческий Успех. Разработанный Американским Институтом Предпринимательства, этот Акт просуществовал только на бумаге, а цель его состояла в том, чтоб закрепить на законодательном уровне освобождение доходов, получаемых в результате деятельности в сфере человеческого капитала, от налогового бремени.

Какие бы угрозы не несли такие кредиты («продажа и покупка друг друга»), Pave и Upstart имеют одно неоспоримое революционное качество: они перевернули привычную мощную динамику финансовых кредитов. Традиционные кредиты предоставляются тем, у кого есть хороша кредитная история получения и возврата подобных кредитов. Теперь кредитная история не так важна, а решение о предоставлении кредита или нет, больше зависит от того, чем вы будете заниматься. В сфере торговли человеческого капитала ставка делается на скрытые таланты человека, то есть на его будущее, а не на прошлое, и таким образом, больше рисков несёт кредитор, а не заёмщик.

Единственное, что новая формула не меняет, так это возможность кредиторов получать большую прибыль при минимальных инвестициях. Например, если моё образование в области обработки данных принесёт зарплату с шестизначной цифрой. И если я достигну сумасшедших высот, мне придётся платить кредитору намного больше, чем $4,000, которые он инвестировал (хотя обе компании и ограничивают выплаты пятикратным размером предоставленного кредита). В 19 веке сценарий, при котором размер дохода без каких-либо дополнительных усилий в разы превышает инвестицию, писатель и экономист Генри Джордж любил называть экономической «арендой». Механизм продажи человеческого капитала не обязывает заёмщика искать себе работу и не накладывает как-либо другие обязательства. Ничто другое не может быть настолько радикальным.

Но что, если мои планы не сбудутся, и я останусь жалким несчастным писателем? Согласно договору продажи человеческого капитала, если я ничего не зарабатываю – я ничего не возвращаю. Кредитор потеряет деньги, а я не стану совершать харакири, и это никак не отразится на моём кредитном рейтинге. Для меня единственный риск неудачи звучит просто: неудача. Единственный долг, который мне придётся отдавать, это долг моему отцу, а я в любом случае должен перед ним извиниться.

Тогда, 7 мая, в момент, когда я был готов начать пользоваться услугами сайта Pave, мне на глаза попался блог компании Upstart о том, что они начинают «заканчивать» с торговлей человеческим капиталом. В считанные дни Pave последовала их примеру и отказалась от кредитов в пользу обычного студенческого финансирования. Небольшая группа Cumulus Funding из Чикаго, остаётся посредником для таких сделок, но только в четырёх штатах и в основном для заёмщиков старшего возраста, которым нужно оплатить долг по кредитным карточкам или медицинские счета. Таким образом, операции с человеческого капиталом снова перестали осуществляться.

Что же случилось? Этим летом я встретился с Ореном Бассом из компании Pave. Этот худощавый человек за 30 был одет в короткие шорты и белую рубашку на пуговицах. Мы встретились в ресторане органической еды недалеко от офиса компании на Манхэттене. За стаканом клюквенного сока он рассказал мне, что Pave попытается снова взяться за программу человеческого капитала, которая будет направлена на студентов с низким уровнем доходов и будет основываться на модели оплаты наперёд. Но, по его словам, «невозможно развивать бизнес, который демонстрировал такие слабые показатели роста, которые мы имели».

Как объяснил Басс, самая большая проблема – это отсутствие федерального регулирования в сфере человеческого капитала. Конгресс мог бы заинтересоваться такими кредитами, но «воз и ныне там». Студенты продолжают платить за обучение, как и раньше, а законы республиканцев и демократов застряли в законодательном болоте откуда могут и не выйти.

«Все знают, как происходит кредитование, какими налогами облагается и приводится в действие», говорит Басс. «Все знают, что происходит, когда инвестируешь в стартап или компанию. Если вы инвестируете в будущие заработки человека, вы не до конца понимаете ситуацию». Компания Pave потратила $1.7 миллионов, чтобы обрести такое понимание, консультируясь с Налоговой службой США и бухгалтерской фирмой Ernst & Young, чтобы удостовериться в законности своей деятельности. Но это не имело никакого значения. «Люди хотят быть уверенными в том, что всё, что они делают, происходит в рамках законодательства», – рассказывает Басс.

Ещё один вопрос, с которым пришлось разбираться, это кто может осуществлять такие инвестиции. По закону только так называемые аккредитованные инвесторы могут вкладывать в таких людей как я при посредничестве компаний Pave и Upstart. Аккредитованные инвесторы – это большие банки или инвестиционные фирмы, пенсионные и благотворительные фонды, а также частные лица, которые владеют одним миллионом долларов или имеют $200 000 годового дохода. Это довольно высокая планка, которая к тому же ограничивает так званый «заразный коэффициент», как его назвал Басс. «Посмотрите на Kickstarter. У них есть огромный эффект заразности, потому что люди рассказывают своим друзьям – инвестируй в мой проект. Потрать $70 или $80. Но сколько людей, ищущих средства, известно об аккредитованных инвесторах? Сколько человек слышало о таких правилах? Очень небольшое количество».

Общаясь с Бассом, я не заметил бравады типа «проигрывай быстро, проигрывай часто». «Всегда сложнее, если ты эмоционально вовлечён», – сказал он. «Если бы я мог сделать это снова, я бы сначала сделал очень простой проект. Получил бы известность и доверие, а потом бы вышел бы с инновационным проектом».

Возможно, это помогло бы. А возможно и нет. Я фаталист, когда речь заходит о чём-то хорошем, связанном с деньгами. В конечно счёте, доллары расходятся во всех направлениях, не всегда контролируемых даже компьютерными программистами, обученными теориям Милтона Фридмана и секретам венчурного капитала. Компании Pave и Upstart могли бы предоставить разумную, своевременную и гуманную услугу, которая заставила бы поверить в способности человека. И кажется, что это то, что нужно для ощущения безопасности. Но уверенность в том, что технологии и разумные идеи – это всё, что нужно, чтобы решить проблему, выглядит слишком неубедительной, и студенческие кредиты на триллион долларов будут процветать. Мне до сих пор хочется пойти на курсы обработки данных, и надо было заняться этим раньше, как того хотел мой отец. Возможно, однажды я это сделаю. Однажды, когда пойму, где взять деньги.