Каково было расти с матерью-наркоманкой

Эта статья впервые появилась на VICE Austria.

Оглядываясь назад, я осознаю, что вырос в очень странном мире. В центре этого мира была моя мать, которая была незамужней героиновой наркоманкой и – по крайней мере для меня – лучшей мамой в мире.

Каждый день бывал такой момент, когда она говорила мне: «Сейчас вернусь, мышонок», – а затем исчезала у себя в спальне с несколькими друзьями и запирала дверь. Я семилетним стоял у этой запертой двери целую вечность, пытаясь представить себе, что происходит по другую сторону.

Лишь спустя годы я наконец понял, чем они там занимались. Долгое время я полагал, что взрослые как бы ложатся вздремнуть – они выходили из той комнаты такими тихими, такими расслабленными и такими весёлыми. Мне казалось, что я что-то пропускаю, потому что я, даже полноценно выспавшись за ночь, всё равно уставал. Я хотел стать исследователем, когда вырасту, а для этого, как я знал, потребуется очень много энергии.

Моя мать отдавала невероятно много любви, и по большей части эта любовь доставалась мне. Мы каждый день играли вместе – часами выдумывали вместе приключения. Я был Линком, она была Зельдой, а нашей задачей было победить злого демона Ганондорфа, который жил за углом нашего дома в Лиферинге, пригороде Зальцбурга, что на западе Австрии.

Во-первых, нам нужно было раздобыть карту и компас, чтобы Ганондорфа можно было обнаружить и уничтожить. Если моя мать слишком уставала для нашей миссии, ей приходилось пить зелье из маковых коробочек, дабы восстановить силы.

У моей мамы обычно гостило несколько друзей – например, Вернер, который сказал мне, что черпает энергию из природы и деревьев. Бертл постоянно предавался воспоминаниям о днях великолепия футбольного клуба «Аустрия», между тем как бойфренд моей мамы, Гюнтер, в шесть лет научил меня играть в шахматы. Он научился играть, когда сидел в тюрьме.

Смотреть:

Наверное, единственные раз, когда мать прямо солгала мне в лицо – якобы мой отец погиб в автокатастрофе до моего рождения. Лишь спустя годы, когда они с Гюнтером завязали, они объяснили, что мой биологический отец умер от передозировки героином. Отсидев несколько месяцев в тюрьме за хранение наркотиков, он принял обычную для себя дозу, но у него за время, проведённое за решёткой, снизилась переносимость, и этого оказалось слишком много.

Скорбя, моя беременная мать задумалась о самоубийстве, но одна книга об индуизме, которую она читала, убедила её, что в этом случае она реинкарнируется в виде самой низшей формы жизни, так что она решила не убивать себя.

В школе я был несколько проблемным ребёнком – грубым и невоспитанным, хотя там, где я вырос, это, в принципе, было нормой. Мы жили в большой зелёной квартире на первом этаже многоквартирного дома. Мы не доверяли никому, кто мог постучать в парадную дверь, потому что так делали только полицейские или почтальон – для меня это было одно и то же. Все остальные просто лезли на балкон и заходили прямиком к нам в гостиную.

Часто приходил наркодилер моей мамы, которого мы называли «Грек». Однажды, когда мама была у себя в спальне, Грек заставил меня выпить с ним стопку водки. Мне тогда было всего семь. Моя мать, когда узнала об этом, вышвырнула его из дома. Но, как она впоследствии объяснила мне, все имеют право на второй шанс, поэтому она в итоге позволила ему вернуться.

Летом 1999 года, когда мне было восемь, моей матери приходилось особенно трудно со своей наркоманией. Гюнтер, казалось, вот-вот умрёт после 23 лет зависимости, и я начинал мало-помалу понимать, что вокруг меня происходит. Моя мать убедила себя, что принимать наркотики, пока я не стану достаточно взрослым, чтобы понять, чем она занимается, нормально, но на самом деле она, очевидно, не могла остановиться.

Однажды в том же году в гости пришёл её старый друг Бедда. Он сидел в тюрьме вместе с Гюнтером за контрабанду. Он как будто стал совершенно другим человеком – ни усталости, ни головокружения, ни нервов. Он излучал такую радость и спокойствие, что моя мать немедленно расплакалась. Бедда утешил её и рассказал, как Иисус его исцелил и освободил.

Само по себе его присутствие освещало нашу тёмную квартиру – как будто кто-то светил факелом в беспросветно тёмной пещере. Гюнтер вышвырнул его из квартиры, а затем поломал кое-что из мебели и заорал, что не хочет иметь дела с религией. Но Бедда вернулся и объяснил, как Бог освободил его от зависимости.

Спустя какое-то время после этого моя мама и Гюнтер начали считать новую жизнь Бедды хорошей, и эта мысль помогла им обоим. До этого уже потерпели крах десятки попыток завязать, после того, как врачи, психологи и соцработники настойчиво утверждали, что сила для отказа от наркотиков должна исходить изнутри, а ни одному из них не казалось, что у них есть эта сила. Но теперь их друг Бедда выкарабкался благодаря вере в Иисуса, и это сподвигло Гюнтера и мою мать на то же самое.

Мой отчим завязал после двух с лишним десятилетий зависимости, в то время как моя мать победила глубокую депрессию, несколько раз почти доводившую её до самоубийства. Раньше они ощущали пустоту, печаль и отчаяние, но теперь они были преисполнены любви и спокойствия. К несчастью, не всем из их окружения так повезло: многие из их друзей умерли из-за своей зависимости.

Моя мать умерла от рака 4 июля 2012 года. Ей было всего 39 лет. Всю свою жизнь она побеждала монстров и демонов, при этом проявляя невероятную любовь к близким. У меня было прекрасное, полноценное детство посреди наркоманского болота в зальцбургских пригородах, в которых я вырос, – и за это я могу благодарить только её.

Фильм Адриана Гойгингера «Die Beste Aller Welten» («Лучший из всех миров») снят по мотивам событий его собственного детства и посвящён его матери, Хельге Вахтер. Он уже демонстрируется в кинотеатрах Германии и Австрии..