Знакомьтесь, Эрин Брокович от сталкинга

Предположим, кто-то преследует вас в социальных сетях, угрожает вам убийством, затем изнасилованием – и, по-видимому, способен претворить эти угрозы в жизнь. Вы обращаетесь в полицию за помощью, но вам говорят, что вам, возможно, следует удалить свою учётную запись в Twitter или сменить цвет волос.

Именно так прошли последние пять лет для Леноры Клэр, бывшего арт-куратора и нынешнего агента по подбору актёров из Лос-Анжелеса, которая с 2011 года подвергается сталкингу со стороны того самого человека, который ранее попал на страницы газет, преследуя Иванку Трамп. В отличие от Иванки Трамп, Клэр не располагает такой роскошью, как телохранители и частная охрана, а когда она обратилась за помощью в правоохранительные органы, стало очевидно, что ей придётся взять дело в свои руки. Ещё не закончившаяся сага, которая в этом году привела к поимке её сталкера службой разведки, вызвала обсуждение законов о сталкинге, включающее предложение нового законодательства о сталкинге, в котором бы подчёркивалась более серьёзная угроза киберсталкинга и угроз в Интернете.

Мы с Клэр знакомы по Интернету уже не один год, и во время нашего интервью я удивлялась тому, как много мы знаем друг о друге, несмотря на то, что никогда не встречались в жизни. «Я видела, что ты была на этом концерте на прошлой неделе, как он прошёл? До сих пор избавляешься от своей старой одежды? Тот парень до сих пор тебя преследует?» Такова сила социальных сетей: мы можем знать кого-то, не зная его. И какими бы ни были слава, признание и влияние, которые сопутствуют присутствию в Интернете, такие женщины, как мы с Клэр, редко задумываются о возможной опасности, которую оно может нести.

В 2011 году Клэр занесли в список «Лучших в Лос-Анжелесе» издания «LA Weekly» за создание её уже не существующей арт-галереи, pop tART. Вскоре после выхода статьи в галерею заявился мужчина в скафандре, что Клэр не восприняла всерьёз. «Если человек – куратор, то он обладает высокой терпимостью к художественному выпендрёжу, поэтому моя реакция была примерно такова: «Ну и что?» Он казался странным, но безвредным», – поведала она мне.

Но когда они продолжили разговор внутри галереи, Клэр осознала, что неправильно его оценила. «Он говорит мне, что я напоминаю ему Джессику Рэббит и что я, по его мнению, высшее существо, – вспоминает она. – Затем он говорит мне, что намеревается меня преследовать. Говорит мне это прямо в лицо».

Этот человек, урождённый Джастин Масслер, за несколько лет до этого законным путём сменил имя на Клауд Старчейзер. Он был знаменитым спортсменом и собирался поступить в Гарвард, но затем у него обнаружили шизофрению, проявление которой изменило ход его жизни. Он убедил себя в том, что он – Супермен, а также высказывал мысли о том, что таких женщин, как Иванка Трамп и Ленора Клэр, нужно похищать и насиловать, дабы обуздывать их силы.

Его увлечение Иванкой длилось по меньшей мере с 2010 года. Он грозился покончить с собой, если она и её муж не станут с ним говорить, а также приставал к сотрудникам её ювелирного магазина из-за того, что те не доставили серьги, которые он ей купил. После этого инцидента его в итоге поймали агенты разведывательной службы всего в нескольких кварталах от Trump Tower. По словам Клэр, его в настоящее время удерживают в Психиатрическом центре Белвью в Нью-Йорке, и конкретного плана на его будущее в настоящее время не существует.

Жертвами сталкинга, по даннымStalking Resource Center, являются более 7,5 миллионов американцев, но в большинстве своём они не обладают ресурсами такой женщины, как Иванка Трамп. Клэр в каком-то смысле повезло в том, что её преследовал тот же сталкер, что и Иванку, и в том, что Клауд Старчейзер часто вывешивал свои сталкерские намерения и информацию о своём местонахождении у себя на вебсайте. Но когда Клэр попыталась представить эти доказательства Полицейскому управлению Лос-Анжелеса, её, по её словам, не восприняли всерьёз. Когда она обратилась в полицию в первый раз (получив несколько писем от Старчейзера – написанных от руки и электронных, – которые гласили, что они любят друг друга и должны быть вместе), LAPD, по её словам, отреагировало обвинениями в её адрес. «Мне сказали, что я должна поменять себе волосы, чтобы не быть такой мишенью, – вспоминает она. – Ещё мне сказали удалиться из социальных сетей. Меня высмеивали и стыдили. Я вышла оттуда очень злой». (LAPD отказалось комментировать эту историю.)

Приказать кому-то удалиться из социальных сетей в наши дни сродни приказу перестать существовать. «У нас сейчас такой климат, в котором люди получают больше внимания благодаря саморекламе в социальных сетях, но совершенно не готовы к тому, что это всё-таки приносит им ложные привязанности, – сказала мне Клэр. – Пишешь о том, что делаешь и с кем ты, и благодаря этому тебя действительно легче преследовать».

Даже если бы LAPD проявило больше сочувствия по отношению к делу Клэр, оно могло бы сделать не так уж и много. Законы о сталкинге медленно адаптируются к современности (к примеру, приставания по электронной почте или в социальных сетях теперь являются преступлением в таких штатах, как Калифорния), но сам по себе акт сталкинга до сих пор является преступлением малой тяжести, за которое, к тому же, сложно наказать. Преступления, связанные со сталкингом, в целом обозначают как преступления небольшой тяжести, происходящие в комплексе с актом сталкинга, как-то вандализм или словесные угрозы при личной встрече. На данный момент самое большее, что может сделать жертва сталкинга, – это наложить на своего сталкера запретительный приказ. Клэр говорит, что ей сказали, будто, поскольку у него нет фактического адреса, ему нельзя официально «вручить» бумаги, из-за чего запретительный приказ стал всего лишь временным, а не постоянным. По её словам, власти смогли официально обратиться к нему лишь тогда, когда его поймали в Сан-Франциско после прихода на работу к женщине, вместе с которой он посещал старшую школу. «Даже после всего этого его всё равно отпустили, – поведала мне Клэр. – Он связался со мной сразу [после] получения от меня запретительного приказа».

Поэтому Клэр взялась за свою защиту сама. Она научилась проверять IP-адреса всякий раз, когда он присылал электронное письмо, чтобы выяснить, связывается он с ней на территории Калифорнии или другого штата. «Если он был в Калифорнии, я пребывала в состоянии повышенной боевой готовности, потому что мне казалось, что он может меня найти. Если он находился в другом штате, я в тот день могла дышать чуть спокойнее, – рассказала она мне. – Это стало для меня нормальным порядком действий».

Теперь, после пяти лет постоянной тревоги, Клэр утверждает, что нам пора пересмотреть то, как у нас в США разбираются со сталкингом. Она снималась в программе «Crime Watch Daily», чтобы рассказать о своём опыте, а также засветилась в грядущей серии «48 часов». А ещё есть её работа с калифорнийским конгрессменом Адамом Шиффом, который приложил руку к законодательству, в котором будет подчёркиваться более серьёзная угроза киберсталкинга и угроз в Интернете. Частично в это новое предложенное законодательство, представленное Министерству юстиции, входит создание национального реестра сталкеров, в котором указывалось бы имя осуждённого сталкера независимо от того, в каком штате ему вынесли приговор.

Кроме этого, Клэр и Шифф хотят изменить закон, чтобы обеспечить возможность вручения запретительных приказов по электронной почте, а также ношение GPS-браслетов осуждёнными сталкерами после освобождения. Помимо принятия мер на государственном уровне, она также создаёт вместе с калифорнийской юристкой Пегги Фаррелл некоммерческую организацию, которая будет способствовать защите жертв сталкинга и обеспечивать им надлежащую юридическую помощь.

Клэр первой отметила, что эта работа не из привлекательных, но если она убережёт кого-то другого от пяти лет постоянной тревоги, она того стоит.

«Никому не хотелось бы быть лицом сталкинга, – сказала Клэр. – Но сталкингу у нас подвергаются семь миллионов американцев, а мы ни черта для них не сделали. Я хочу это изменить».

Следите за сообщениями Элисон Стивенсон на Twitter.