Почему переубедить кого-то в политических вопросах невозможно

Вопрос о том, как изменить чьи-то убеждения – или заставить кого-то изменить политическую окраску, – в наше время, пожалуй, как никогда важен и как никогда часто обсуждается. В прошлом году, несмотря на непрерывную череду бомбардировок на тему уклонения от налогов, заявлений о сексуальном насилии, расизме и ксенофобии, а также связей с российским лидером Владимиром Путиным Дональда Трампа, миллиардер-телезвезда был избран (с невероятной поддержкой) на высочайшую должность в мире, почти полностью благодаря наглой лжи, политической клоунаде и неуёмным эмоциям.

Почти за 400 лет до этого признанный английский философ Фрэнсис Бэкон опубликовал одно из самых примечательных своих произведений – «Новый Органон». В нём Бэкон сделал заявление, которое при рассмотрении через нужную призму совершенно идеально отражает современный климат политических дискуссий. «Стоит интеллекту человека принять некое мнение (либо из личных предпочтений, либо как нечто общепринятое), как он вовлекает всё остальное в подтверждение и поддержку оного», – писал Бэкон, рассказывая о явлении, которое теперь часто описывается как «предвзятость подтверждения» или «эффект отдачи».

«Даже если его опровергает больше примеров, чем подтверждает, и они мощнее, интеллект либо упускает их из виду, либо рассматривает их как пренебрежимые, либо проводит некую черту, позволяющую ему убрать их с дороги и отвергнуть их».

Результаты визуализации исследования Каплана показывают высокую активность в областях мозга, связываемых с эмоциями и идентичностью, в те моменты, когда участников расспрашивали на тему политических взглядов.

С тех пор учёные посвятили очень много времени исследованию человеческой психологии и тому, как люди принимают удобную ложь. В прошлом месяцев работе, опубликованной в «Scientific Reports», было подробно описано, как люди, сталкиваясь с фактами, ставящими под сомнение их собственные представления о правде, на самом деле укрепляются в своих политических убеждениях, а не сомневаются в них.

В рамках исследования участников испытывали двумя способами: во-первых, участникам предъявляли утверждения, лишённые политики. К примеру, таким утверждением было: «Томас Эдисон изобрёл лампочку». По большей части участники соглашались, ссылаясь на школьные знания по истории и распространённом мнении, что Эдисон действительно создал лампочку.

Исследователи представили ещё семь похожих на это утверждений, а затем представили доказательства, противоречившие каждому утверждению.

«Эдисон, может, и запатентовал лампочку, но были и другие люди, создававшие некие формы электрического освещения, задолго до того, как Эдисон изготовил лампу накаливания – поведал мне Джонас Каплан, ведущий автор исследования, рассказывая о примере предъявленных участникам противоречивых доказательств. Столкнувшись с этими доказательствами (которые, как отмечает Каплан, на самом деле неправдивы и нарочно вводят в заблуждение), большинство участников сообщали, что изменили своё мнение об Эдисоне как об основном изобретателе лампочки.

«В каком-то смысле мы могли убеждать их в полной лжи, – рассказал мне Каплан. – Мы обнаружили, что [участники] почти всегда рассматривали другую сторону как откровение, а не как оскорбление своего ума».

Во вторую часть исследования входил тот же процесс с восемью утверждениями и восемью противоречивыми аргументами – вот на этот раз утверждения были политическими.

«США должны ограничить свои военные расходы», – всего один из примеров, описанных Капланом, – вызывало у подопытных обратную реакцию, которая фиксировалась с помощью МРТ-сканирования мозга участников.

«В политической части исследования мы наблюдали очень много активности в миндалевидном теле и островковой коре. Это части мозга, которые прочно ассоциируются с эмоциями, чувствами и эго, – говорит Каплан. – Идентичность – понятие заведомо политическое, поэтому, когда людям кажется, будто на их идентичность нападают или её ставят под сомнение, их клинит».

Все политические утверждения, говорит Каплан, были созданы так, чтобы вызывать эмоциональную реакцию у либерально настроенных участников. Исследователи (среди которых – популярный левый автор и журналист Сэм Харрис и коллега Каплана Сара Гимбел) специально набрали участников в районе Лос-Анжелеса и проверили их на убеждения левого толка посредством самозаполняемых тестов в отношении из взглядов.

«Мне бы очень хотелось увидеть, какова была бы реакция с консервативной стороны спектра – просто ради интереса, – но основная проблема здесь, по крайней мере, как мне кажется, оставалась бы той же».

Очевидно, это может быть проблемой для любого политика или политического движения, пытающегося продвинуться вперёд (или хотя бы найти некие точки соприкосновения со своим оппонентом). Прекрасный пример: в течение обоих президентских сроков Барака Обамы республиканцев критиковали за создание самопроизвольного тупика на законодательных сессиях посредством выхода чересчур большого количества участников и злоупотребления блокировками. На самом деле последние восемь лет компромиссов было так мало, что 112-й и 113-й конгрессы называли двумя наименее продуктивными составами конгресса в истории США.

Как рассказывает мне Марк Лонгабо (ранее – главный стратег президентской кампании Берни Сандерса), современное состояние политической дискуссии сильно напоминает «схватку эмоций». Политический принцип, некогда – основное оружие на ринге, ныне является лишь разогревом перед настоящим осадным оружием, завоёвывающим сердца и умы – личными качествами, скандалами и, как узнал Сандерс в своём неравном бою с Хиллари Клинтон за выдвижение от демократов, узнаваемость имени.

Лонгабо отмечает, что, хотя движение Сандерса в итоге в значительной степени сформировало новую платформу Демократической партии, многие из тех, кто голосовал за демократов, просто не могли убедить себя в том, что кандидатом на эту работу может быть кто-нибудь, кроме Клинтон. Она, по словам Лонгабо, была для многих «беспроигрышным» вариантом, несмотря на то, что Сандерс предложил и прогрессивную политику, и пылкую риторику, которые могли бы противостоять нездоровому популизму Трампа.

«Если подумать о том, какие два кандидата больше всего повлияли на свои партии на прошедших выборах, то это были Берни Сандерс и Дональд Трамп. Они оба могли рассказать о какой-то концепции, и именно это в конечном счёте не удалось сделать [Клинтон]», – говорит Лонгабо.

«Когда Берни впервые объявил о выдвижении своей кандидатуры, СМИ всей страны заклеймили его клоуном – совершенно не вдохновляющим. На самом же деле случилось противоположное. У мистера Сандерса был месседж: работающий средний класс его страны страдает, а в основе множества [американских] проблем во многих смыслах лежит экономическое неравенство… [Трамп], хотя я и не согласен с ним во многом, сохранил эту базовую экономическую концепцию. Он очень просто заявил людям, что существует проблема, и держался невнятного аргумента о том, что он её устранит».

Однако в итоге, как говорит Лонгабо, главное в будущем политики – не переубеждение. Напротив, главное – вообще заставить тех, кто ещё не определился, встать на правильную сторону истории. В контексте выборов он указывает на колеблющихся избирателей – тех, кто либо не голосовал, либо голосовал за третьих кандидатов, – как на истинный фокус идущих вперёд политических кампаний.

Утверждение в каком-то смысле мрачноватое – аргумент о том, что старого пса не научишь новым трюкам, а убеждённых сторонников консерваторов или либералов нельзя просто сманить с политического курса, сталкивая их с обычными проблемами. Тем не менее, Лонгабо видит это иначе. Он, в сущности, настроен довольно оптимистично.

«Нам не нужно никого переубеждать, – говорит он мне, отмечая неожиданно большое количество миллениалов, во время праймериз поддерживавших Сандерса как источник надежды на будущее. – Настоящая трагедия здесь заключается в том, что мы не можем убедить оппонентов перейти на нашу сторону. Это никогда не было и никогда не станет идеальной политической средой. Нам нужны противостоящие умы, чтобы найти компромисс, и нам нужно, чтобы молодые люди, верили, что это возможно».

Автор основной иллюстрации – Джейн Ким.

Следите за сообщениями Джейка Киванса наTwitter.