«Кастинг Джонбенет» – самый странный фильм на Netflix

Китти Грин выросла в Австралии, смотря американскую телепродукцию. Хотя её любимые ситкомы представляли США как идиллические и семейно-ориентированные, её любимый сериал научил её, что точно так же может быть правдой полная противоположность этому. После убийства шестилетней королевы красоты Джонбенет Рэмси в Боулдере (Колорадо) в канун Рождества 1996 года юная Грин стала одной из миллионов людей по всему миру, увлечённых последующим расследованием.

«Это дело подорвало для меня этот образ, – говорит она. – Когда его показывали по телевизору, мне было лет 11-12, и я в детстве была на нём помешана».

Это помешательство, судя по всему, осталось с ней и во взрослой жизни. Грин, которой сейчас 32 года, является режиссёром нового фильма о Джонбенет, премьера которого состоялась 28 апреля на Netflix. Подобно тому, как это произошло в прошлом году с сагой об О. Джее Симпсона в «Американской истории преступлений» и «О. Джей: Сделано в Америке», в «Кастинге Джонбенет» представлена история семейства Рэмси для поколения, не наблюдавшего за первоначальным действом вокруг него в СМИ. Фильм является гибридом документалки и повествовательного фильма со сценарием – сокращённой версией важной частички Американы.

Отчасти «Кастинг Джонбенет» не поддаётся лёгкой категоризации, потому что Грин никогда не чувствовала себя комфортно ни в одном из этих жанров. Она говорит, что в молодости ей было трудно чувствовать себя свободно рядом с серьёзными шишками и рабочими, которыми обычно населены съёмочные площадки крупных фильмов; после работы над документалкой о феминистской группе в Украине в 2013 году она скучала по контролю, который ощущала во время работы над сюжетными фильмами в школе в Мельбурне. Чтобы разрешить свою дилемму, Грин в 2015 году стала первопроходцем пограничного жанра, сняв «Кастинг Оксаны Баюл», короткометражку об украинках, ощущавших силу благодаря упомянутой в названии фигуристки с золотыми медалями.

Хотя и соблазнительно предположить, что Грин рассматривает дело Джонбенет в рамках более масштабного размышления, охватывающего несколько работ, о том, как обращаются с молодыми исполнительницами в различных обществах, она говорит, что любое тематическое сходство является всего лишь совпадением. Вместо этого она говорит, что Джонбенет более точно можно описать как метакомментарий на тему членов сообщества, на которых влияет скандально известная правдивая история преступления, разыгравшаяся в их родном городе. К примеру, фильм начинается со сцены, в которой мать семейства Пэтси Рэмси набирает 911, чтобы сообщить об убийстве, но затем превращается в монтаж видеозаписей кастинга. Каждая потенциальная Пэтси говорит на камеру о своей личной связи с делом – как бывшей участницы конкурса красоты, как учительницы учеников, знавших Джонбенет, или просто как матери.

Возможно, следует ожидать, что постановочные кадры как будто напрямую взяты из фильма Lifetime. В конце концов, люди, пробующиеся на роли в этом фильме, – это ни в коем случае не профессиональные голливудские актёры, а в основном «синие воротнички» вроде менеджеров из гастрономов или копов. Интересно не то, убедительно ли актёры изображают игроков в этом преступлении, а то, как их жизненный опыт сказывается на этом изображении.

Грин рассказала мне, что провела по 15 минут с каждым актёром, который явился к ней на кастинг, озвучивая концепцию фильма: у них был трёхстраничный синопсис и никакого сценария. Видеозаписи с кастингов будут использованы в фильме. Каждую роль будет играть несколько актёров. Это был эксперимент – этакая помесь книги-игры с местным драматическим театром, – и хотели бы они поучаствовать?

Практически всеобщий энтузиазм она объясняет мыслью о том, что американцы в целом любят поговорить. К этому следует добавить то, что в Боулдере на самом деле ничего не происходит, а она заставила людей говорить о пережитых ими убийствах родственников, растлении и тому подобном в рамках 45-минутного интервью.

«Они жили в тени этого преступления 20 лет, и им поднадоело освещение в СМИ, так что они попытались разобраться в этом самостоятельно, – объяснила она. – Поэтому было хорошо, когда кто-то поинтересовался у них их переживаниями и спросил, как они находят успокоение. Думаю, для них это было немного катарсисом».

Ранее существовали два лагеря людей, следящих за делом Джонбенет: те, кто считает, что её убил человек, незаконно проникший в дом, и другие, считающие, что это сделал кто-то из её родственников. Грин искусно исследует обе теории, не оказывая явного предпочтения какой-то одной. В более поздней сцене с Пэтси ряд актрис зачитывает отрывок из «The Death of Innocence» («Смерть невинности») – мемуаров, совместно написанных родителями Джонбенет. Одна перестаёт читать практически посреди предложения, обнаружив самовосхвалительный отрывок о прошлом Пэтси, когда та была королевой красоты. Другая читает ту же часть, но затем думает вслух о том, что Джонбенет и сама явно хотела участвовать в конкурсах и не являлась жертвой так называемой «конкурсной мамаши», пытавшейся заново пережить дни своей славы. Всё это переплетено нарезкой из кадров, в которых люди противоречат теориям друг друга, и она становится всё более сложной и увлекательной по мере того, как каждый актёр или актриса рассказывает больше о своём прошлом.

Одна теория об убийстве утверждает, что убийство случайно совершил старший брат Джонбенет, Бёрк, и что это скрыли родители. Грин заставляет детей, пробующихся на роль Бёрка, поговорить о том, как они дразнят своих братьев и сестёр, и перемежает это кадрами, в которых актёры, пробующиеся на роль отца семейства Джона, говорят об опасных играх, в которые они играли в детстве, – играх, которые вполне могли бы привести к её случайной смерти. Впоследствии маленькие мальчики бьют арбуз фонариком, пока он не лопается – и благодаря предыдущим интервью эта часть фильма становится наиболее волнующей и умной.

Фильм заканчивается сценой с участием семьи Рэмси в ночь убийства, в которой разные актёрские составы одновременно разыгрывают несколько возможных сценариев. Камера охватывает их панорамой, обеспечивая зрителю переживания, схожие с посещением постановки пьесы с эффектом присутствия вроде «Sleep No More» («Больше не спи»). Хотя это и чудо, что Netflix выбрало такой странный, не влезающий в жанровые рамки фильм, это, возможно, ещё безумнее, если представить себе работу, которую наверняка проделал юридический отдел компании для того, чтобы убедиться, что фильм не спровоцирует судебный иск за клевету. В конце концов, когда CBS снял в сентябре прошлого года «The Case of: JonBenét Ramsey» («Дело Джонбенет Рэмси»), Бёрк Рэмси подал на сеть в суд на сумму 750 миллионов долларов по делу, которое до сих пор рассматривается выездным окружным судом в Висконсине. В этом документальном сериале следователи наняли случайного 10-летнего мальчишку, чтобы тот бил конструкцию из парика из свиной кожи фонариком, чтобы доказать, что убийство мог совершить ребёнок.

Впрочем, Грин утверждает, что не пропагандировать определённую теорию было нетрудно и что дело в том, что у неё на самом деле таковой нет. Хотя она прочла все книги и посмотрела все фильмы, которые смогла достать, прежде чем заняться производством фильма, она заявляет, что приступила к работе с открытым разумом. И даже после общения с 200 с лишним людьми в Боулдере на тему того, кто, по их мнению, убил Джонбенет, она сказала, что до сих пор не оказалась ближе к правде, чем была в 11 лет, наблюдая за расследованием в режиме реального времени.

«Улик для того, чтобы знать, кто это сделал, недостаточно, поэтому приходится терпеть эту неопределённость и двусмысленность – говорит она. – А именно это и стало темой фильма».

Следите за сообщениями Элли Конти на Twitter.