Вот как выглядят пять поколений бензодиазепиновой зависимости

VICE UK изучает рост потребления поддельного ксанакса в Британии – от торговцев-подростков, продающих поддельные таблетки ксанакса в соцсетях, до студентов-наркоманов, лечащих бензодиазепинами панические атаки или отходняки. Прочтите другие материалы этой серии здесь и посмотрите наш новый фильм о психическом здоровье и фальшивом ксанаксе, «Xanxiety: the UK's Fake Xanax Epidemic» («Страсти по ксанаксу: эпидемия фальшивого ксанакса в Великобритании»), здесь.

Бензодиазепины, от валиума (он же «мамин маленький помощник»), миллионы таблеток которого прописывали в 60-е страдающим от стрессов и тревожности домохозяйкам, до ксанакса – средства, которое сегодня используется подростками в рекреационных целях и для самолечения, – уже не одно поколение усыпляют людей и часто им вредят.

Мы поговорили с британскими бензодиазепиновыми наркоманами в возрасте 17, 26, 31, 52 и 72 лет о том, почему они начали принимать наркотики, как развивалась их зависимость и как это повлияло на них жизнь.

Мне дал таблетку ксанакса один друг на вечеринке. Он сказал, что будет классно. Я отложила её на потом и приняла, вернувшись домой. Ощущения мне понравились, поэтому на следующей неделе я купила себе ещё. У меня была социофобия, из-за которой мне было очень некомфортно. Порой я из-за неё не ходила в школу, а благодаря ксанаксу это прошло.

Большинство моих лондонских знакомых принимает ксанакс на вечеринках, но я употребляла его для самопомощи. Поначалу я чувствовала себя совершенно другим человеком – он реально помог. Я стала более уверенной, начала больше говорить на занятиях. Прошло несколько недель, и я, в принципе, принимала по 2 миллиграмма одной пластинкой каждый день. Так прошло девять месяцев. Из-за этого у меня сильно ухудшилась кратковременная память. Разговаривая с кем-то, я совершенно забывала, где это происходит, и так бывало очень часто. Отправляясь на ночёвку, я была вынуждена брать с собой одну дополнительную дозу. Не приняв ксанакс утром, я возбуждалась и злилась в школе. Мои друзья это заметили.

Я пропустила пару дней в школе, и ко мне зашли двое друзей – посмотреть, в порядке ли я. Мне было очень плохо, так как в тот день я приняла довольно большую дозу, и я вела себя ненормально. Они пошли вниз поговорить с моей мамой, так что обо всём узнали родители. Они не злились, а только хотели обратиться за помощью. Мой врач, по сути, сказал мне, что у меня развилась зависимость. Стоило мне соскочить, как тревожность у меня стала ещё сильнее, чем раньше.

Я подсел на валиум из-за алкоголя. К тому времени, когда я в 20 лет начал учиться в Даремском университете, у меня уже были проблемы с выпивкой. Там у меня случился неприятный эпизод – недельный запой с алкоголем и мефедроном. Мне этот препарат прописал семейный врач, и он мне очень помогал, мне было очень хорошо. Речь шла лишь о небольшой дозе по рецепту, о стрипе с семью таблетками диазепама по 2,5 мг. Так я снял боль после запоя. Появилось лёгкое чувство эйфории, очень много тепла и ощущение расплывчатости, которое быстро охватило всё моё тело; казалось, всё будет хорошо. Все мои проблемы перестали иметь значение. Было очень приятно.

Вернувшись в университет, я начал забавы ради принимать множество наркотиков и покупать валиум в сети по 1 фунту за таблетку 10 мг. Я осознал, что с валиумом могу уходить в трёхдневный запой, не чувствуя себя хреново. Он облегчает ломку, тревожное чувство похмелья. Бензодиазепин в каком-то смысле давал возможность принимать всё, что хотелось. Поэтому я начал выпивать за полтора дня бутылку водки за 22 фунта. Поскольку валиум был дешев и доступен, я постепенно начал принимать его в любое время. На тот момент я уже принимал по одной таблетке 10 мг, которой хватало на сутки, так что я постоянно находился под его воздействием. Особого кайфа не помню, зато помню, как попался на подделке рецепта на валиум.

Я отправился за помощью в наркологическую службу в университете, но никакой пользы в ней не увидел. Она ничем не выделялась и действовала снисходительно – там работали для галочки. За счёт бабушки с дедушкой, которые были моими опекунами, я в 2015 году отправился на реабилитацию – лечить зависимость от алкоголя и бензодиазепина. Проснулся я там под кайфом, поэтому не помню, где я был изначально. Я жил с незнакомцами, мучился ломкой, а все тамошние консультанты были бодибилдерами-шотландцами. Это был едва ли не самый худший опыт в моей жизни. Мы просыпались в 7 утра и мыли полы, выполняли 12 шагов, а ещё нам говорили верить в Бога.

Десять месяцев я пробыл в завязке. У меня была девушка, но, когда мы расстались, я снова подсел на валиум, стал покупать в интернете хреновые таблетки по 10 мг и принимать их по восемь штук в день. Это было всё равно что лежать среди тысячи подушек. Всё было размыто, но я всё же ухитрялся работать. Я делал журналистские репортажи и проводил интервью под валиумом. Так как у меня получалось что-то делать, мне казалось, что мне можно принимать его дальше. Я осознал, что должен остановиться, когда один мой друг приехал в Дарем и переночевал у меня; он сильно разозлился, когда я спустя несколько дней вообще не смог об этом вспомнить. Я устроил себе жёсткую ломку, без постепенного уменьшения дозы, потому что после пары недель хренового самочувствия появляется отвращение. Я не хотел позволить себе так легко отделаться. Сейчас я в завязке, но в стране, где его продавали бы свободно, мне было бы трудно. Если бы одну таблетку сейчас положили у меня перед носом, я бы её принял.

Я училась на магистратуре под большим давлением. Очень много времени проводила в библиотеке, в изоляции. Я выпустилась, но от напряжения вышла из строя из-за тревожности. Меня тошнило каждое утро и после еды. Наш частный семейный врач прописал мне 20 мг диазепама, 1,5 мг клоназепама и успокоительное, чтобы мне лучше спалось.

Бензодиазепины убрали все физические симптомы, например, быстрое сердцебиение и тошноту. Но через какое-то время у меня от препаратов появились тревожные мысли: я слишком сильно на всём зацикливалась, и это изменило мой характер. Я от природы была застенчива, и у меня ослабли тормоза. Было неприятно от того, что мой характер изменился из-за препарата, так как это нарушало моё представление о своём «я». Я стала довольно замкнутой, ушла с работы в розничной торговле, перестала куда-то ходить и снова стала жить с родными. У меня с того времени остались полные провалы в памяти. Я потеряла два года жизни.

Отчасти моя проблема с бензодиазепинами состояла в моих отношениях с врачом. Это был известный врач, который обслуживает кучу знаменитостей. Я была юной девушкой, все мои слова воспринимались как проявления эмоций. Он безумно доверял психиатрическим препаратам и совершенно не представлял себе, что у них может быть отрицательный эффект. Он вёл себя очень снисходительно. Всякий раз, когда я пыталась поговорить с ним об их влиянии на меня, он от этого отмахивался. Я ощущала сильный стыд из-за того, что он, по сути, называл меня сумасшедшей.

Я перестала к нему ходить, и поэтому рецепты тоже кончились. Я мало спала месяца четыре. Я пошла в группу поддержки зависимых от бензодиазепинов, и там мне посоветовали вернуться к небольшой дозе и соскакивать постепенно, и у меня сразу восстановился сон. Я не принимаю таблеток уже 16 месяцев, и я нашла время подумать о том, почему я была так склонна к тревожности. В моей семье было очень много домашнего насилия, мой папа очень много бил маму. Я справилась с самыми жуткими проявлениями тревожности, не принимая препараты и осознав, откуда она вообще взялась.

Зависимость от бензодиазепинов делает обыденное привлекательным. Она поглощает человека и придаёт ему чувство безопасности. Это жизнь в посредственной пустоте. Можно смотреть хреновые фильмы по Channel4 в 3 утра, и ничего – не нужно искать ничего привлекательного, так как можно просто принять таблетку.

Я подсел на них в 2000-е, когда работал фельдшером в больнице в Мидлендсе. В то время я испытывал стресс, потому что судился за любимого маленького сына. Я взялся за валиум. Он был легкодоступен, потому что я брал таблетки из палаты. Принимал я по 40-50 мг в день: две голубые таблеточки утром и две вечером. Сначала я употреблял валиум, потому что мне казалось, будто я обёрнут ватой, а также ради детокса от героина, который я много лет периодически принимал вместе с крэком. Если мне становилось плоховато от героина, я переходил на валиум. Но вскоре валиум превратился в обычную привычку.

Меня попросили уйти с работы после того, как я уснул, присматривая за пациентом. К счастью, никто не пострадал. Я начал покупать его в интернете, но тут прозвучал тревожный звоночек: я уснул за рулём под валиумом, и моя машина врезалась в экскаватор и опрокинула его на бок, так что я отправился на реабилитацию. Завязал я ненадолго. Тогдашняя девушка познакомила меня с ксанаксом, который действует не так долго, но сильнее валиума. Я начал с 2-3 мг в день и увеличил дозу до 10 мг в день. Я принимал ксанакс по утрам и героин с крэком после обеда.

Бензодиазепины от всех остальных наркотиков, которые я принимал, отличает то, что я ничего не помнил. Если отключаешься по пьяни, то не помнишь одну ночь. Но под бензодиазепином теряешь целые дни, недели. Вот что меня пугает в бензодиазепинах – незнание, что могло случиться или случилось. Я спрашивал у людей, нормально ли я вёл себя вчера или со мной что-то было не так. От бензодиазепинов у меня появилась склонность к магазинным кражам. Крал я не предметы первой необходимости, а в основном что-то вроде книг, потому что под ними человек находится в собственном мирке, собственном коконе и думает: «Ну, хорошо, меня никто не видит».

В 2011 году я снова отправился на реабилитацию. На этот раз я заметил, что детокс после бензодиазепинов был совершенно ужасен – он никак не прекращается, а самочувствие долго не приходит в норму. Завязывать с бензодиазепинами гораздо хуже, чем с героином и крэком. Я три года пробыл в завязке, но в 2015 году снова начал покупать валиум в сети. Затем у меня случилось ещё одно ДТП: я опрокинул собственную машину вверх ногами. Я снова отправился на реабилитацию – и всё: теперь я хожу в Общество анонимных наркоманов, где достаточно людей, у которых проблемы с бензодиазепином. Мне всё ещё нужно быть начеку. Мне крупно повезло.

Я так долго просидела на бензодиазепинах, что трудно сказать, кем бы я была без него. Они сделали меня другим человеком. Я болела всю жизнь своих детей. Думаю, то, как людям прописывали бензодиазепины, – один из самых крупных скандалов нашего времени.

В 60-е, когда я училась на учительницу в Портсмуте и встретилась с мужем, я была очень счастлива. В 26 лет, после рождения нашего первого ребёнка я перенесла гистерэктомию, и у меня наступила неприятная менопауза. Гормонально-заместительную терапию мне не разрешили, и я не могла спать по ночам, поэтому врачи давали мне по три таблетки нитразепама по 10 мг за ночь. Я тогда понятия об этом не имела, но так начались мои 36 лет на бензодиазепинах, с ужасной бессонницей, жуткой ночной потливостью и высокой тревожностью. Я перестала их принимать в 2012 году, но я ужасно больна.

В то время я понятия не имела, почему начала страдать сильной тревожностью и тахикардией [высокой ЧСС в состоянии покоя] после этих таблеток. Когда я обращалась к врачам, они просто говорили, что это у меня симптомы менопаузы. Этого никогда не признавали. Интернета не было. Врачи сократили мне дозу, но от этого у меня началась ломка с сильной мышечной болью. От боли мне прописали валиум и ещё один бензодиазепин, темазепам. За следующие четыре десятилетия мне прописали ещё много разных бензодиазепинов, в том числе по 10 мг темезепама на ночь с 1987 года по 2007.

Людей, которые так долго принимали бензодиазепина и до сих пор живы, немного. Это-то и ужасает. Они забрали столько жизней. На моей памяти уже покончило с собой столько людей – просто ужас какой-то. Я сама долгое время общалась с людьми из «Самаритян». В 2015 году я создала группу поддержки в просветительских целях. На самом деле это ужасная история, но сейчас она получает всё большую огласку. Я держусь благодаря группе – изучаю этот вопрос и передаю полученные знания другим людям.

Имена изменены в целях защиты анонимности опрошенных.

@Narcomania

Эта статья впервые появилась на VICE UK.