_Эта статья была опубликована в сотрудничестве с _Marshall Project.__Наши свидания для нас – всё. Это наши романтические отпуски, наши разговоры за ужином, наши ссоры, наш утренний кофе, наши встречи на закате.Мне приходится планировать наши свидания за несколько месяцев: собирать одобряемую в тюрьме одежду, обзаводиться нужным сочетанием монет для торговых автоматов в комнате свиданий, перепроверять свою бронь в гостинице и проверять безопасность своей машины ради поездки на расстояние почти в 1,000 миль из Канзаса в Мичиган.
Реклама
Его довольно часто переводят, поэтому я живу во множестве разных гостиниц, но обслуживающий персонал в вестибюле всегда задаёт одни и те же вопросы:– Вы откуда?– Из Канзаса.– Вот это да, у вас тут родственники неподалёку?Я быстро думаю и решаю, насколько честной хочу быть. «Проявят ли люди уважение, если сказать им, что мой муж находится в заключении?»
В некоторых случаях я тут же решаю сохранять настороженность. Я отвечаю: «Нет, я просто ненадолго приехала в гости», – возможно, с сарказмом в голосе, чтобы пресечь дальнейшие разговоры.Другие люди кажутся добрыми и искренними в своём желании узнать свою последнюю (и как нередко бывает в этих маленьких тюремных городках, единственную) гостью. Им я уверенно отвечаю: «Ну, как бы да. Мой муж находится в таком-то учреждении, а я приехала провести несколько дней с ним».Я всегда сохраняю контроль над историей. Мой брак – это моя история, и я говорю о нём исключительно по серьёзной причине. Не ради эпатажа.Мы с мужем встретились более 25 лет назад в расширенной пригородной зоне Чикаго, на северо-западе Индианы. Я встречалась с ним сразу после выпуска из старшей школы. Я была белой, из среднего класса; он был чернокожим, не выпустился из школы и жил в той части города, в которой приказал мне не тусить без него.В то лето мы отправились в парк развлечений. Мы гуляли по пляжу. Мы делали покупки в торговом центре, где я впервые подала заявку на открытие кредитной карточки, чтобы купить ему кольцо и впервые сделать ему предложение. Как-то раз вечером мы отправились в Чикаго и поехали на лифте на смотровую площадку Сирс-тауэр. Был долгий поцелуй в лифте и вид, который не загораживали дневные туристы.
В некоторых случаях я тут же решаю сохранять настороженность. Я отвечаю: «Нет, я просто ненадолго приехала в гости», – возможно, с сарказмом в голосе, чтобы пресечь дальнейшие разговоры.Другие люди кажутся добрыми и искренними в своём желании узнать свою последнюю (и как нередко бывает в этих маленьких тюремных городках, единственную) гостью. Им я уверенно отвечаю: «Ну, как бы да. Мой муж находится в таком-то учреждении, а я приехала провести несколько дней с ним».Я всегда сохраняю контроль над историей. Мой брак – это моя история, и я говорю о нём исключительно по серьёзной причине. Не ради эпатажа.Мы с мужем встретились более 25 лет назад в расширенной пригородной зоне Чикаго, на северо-западе Индианы. Я встречалась с ним сразу после выпуска из старшей школы. Я была белой, из среднего класса; он был чернокожим, не выпустился из школы и жил в той части города, в которой приказал мне не тусить без него.В то лето мы отправились в парк развлечений. Мы гуляли по пляжу. Мы делали покупки в торговом центре, где я впервые подала заявку на открытие кредитной карточки, чтобы купить ему кольцо и впервые сделать ему предложение. Как-то раз вечером мы отправились в Чикаго и поехали на лифте на смотровую площадку Сирс-тауэр. Был долгий поцелуй в лифте и вид, который не загораживали дневные туристы.
Реклама
Лето закончилось, и я, с сердцем, разбитым из-за его первоначального отказа на мне жениться, уехала в колледж через четыре штата. Со временем каждый из нас немало поездил. Он женился и завёл семью. В конце концов я тоже так сделала.Шли десятилетия, и после того, как мы оба развелись, мне пришло неожиданное сообщение от его сестры. Она рассказала: «Он хотел, чтобы я связалась с тобой и сказала тебе, как с ним можно связаться».Так я первый раз в жизни попаду в тюрьму.
У меня много ролей. Прежде всего я – мать (мать-одиночка). Я – студентка-магистрантка. В течение дня я – сотрудница с полным рабочим днём. А ещё я – жена заключённого.В прошлом году мы с мужем состояли в браке, уже почти три года после воссоединения через его сестру. Вечером накануне нашей свадьбы моя мать, мой сын и я провели «репетицию ужина» в Burger King рядом с тюрьмой. Привезти туда мою маму было весьма мудрёно. Она изначально не особенно радовалась нашим отношениям, но сейчас она болеет за нас громче всех.Мы поженились до начала времени свиданий, когда в комнате для свиданий не было больше никого. На мне было желтовато-белое платье и блестящие босоножки, и мне было совершенно плевать, что его смокингом была его лучшая тюремная одежда синего цвета, особенный новый комплект, которым он обзавёлся по этому случаю. Церемония от начала до конца продлилась 30 минут, и мы получили возможность целоваться чуть больше обычного.
У меня много ролей. Прежде всего я – мать (мать-одиночка). Я – студентка-магистрантка. В течение дня я – сотрудница с полным рабочим днём. А ещё я – жена заключённого.В прошлом году мы с мужем состояли в браке, уже почти три года после воссоединения через его сестру. Вечером накануне нашей свадьбы моя мать, мой сын и я провели «репетицию ужина» в Burger King рядом с тюрьмой. Привезти туда мою маму было весьма мудрёно. Она изначально не особенно радовалась нашим отношениям, но сейчас она болеет за нас громче всех.Мы поженились до начала времени свиданий, когда в комнате для свиданий не было больше никого. На мне было желтовато-белое платье и блестящие босоножки, и мне было совершенно плевать, что его смокингом была его лучшая тюремная одежда синего цвета, особенный новый комплект, которым он обзавёлся по этому случаю. Церемония от начала до конца продлилась 30 минут, и мы получили возможность целоваться чуть больше обычного.
Реклама
Незнакомые люди до сих пор подвергают сомнению мои отношения, даже в исправительных учреждениях, в которых живёт мой муж. В одном из них я подошла к столу, чтобы зарегистрироваться для свидания, и сотрудник учреждения сказал:– Номер заключённого и ваше удостоверение личности.Я последовала указаниям.– О, Канзас. С чего бы вам связываться… аж из Канзаса? Вы с ним на каком-то сайте познакомились?До этого я, в принципе, никогда особо не задумывалась о жёнах заключённых. Я даже не сразу стала идентифицировать себя как жена заключённого. Мне казалось, что я не вписываюсь в соответствующий стереотип, а значит, как я могу ею быть?Даже сейчас о том, что мой муж в тюрьме, знает лишь небольшая группа людей – несколько профессоров на моей программе обучения, парочка коллег по работе, чудесная компашка близких друзей и несколько знакомых по социальным сетям. Большинству остальных из тех, кто читает мои посты в Интернете или знает о моей волонтёрской работе с правозащитными организациями, кажется, будто я просто заядлая поборница тюремной реформы, и это правда и было правдой ещё с тех пор, как я училась на бакалавра. Я часто разговариваю с людьми, которые не знают о моих отношениях и пытаются рассказать мне, что представляют из себя заключённые.Большинство моих сотрудников до сих пор не в курсе.– Как прошли длинные выходные? – спрашивают они. – Ты занималась чем-то интересным?Правдивый ответ был бы таким: «Да, я провела пять дней с мужем в тюремной комнате для свиданий, и это время было идеально!»
Реклама
Но я вместо этого говорю: «Нет, вовсе нет. Только дела и всё такое».Я могу показаться отстранённой или недружелюбной, так как я очень редко чем-то делюсь. А может, людям в любом случае плевать, что мой муж находится в заключении. Но они попросту не имеют права на эту информацию.Как-то раз я сказала об этом своему сотруднику, который был не просто моим знакомым по работе. Он как раз собирался жениться, и я завидовала ему, потому что он мог ходить на обычные свидания. Делясь планами на свою помолвку, он расспрашивал меня о моём муже.– Он хороший, – сказала я однажды за обедом. – Осваивается – он недавно переехал.– Да ну? Куда он переехал? Ты переедешь туда вместе с ним?– Ну, в этом как раз и вся соль. Он в тюрьме, и его как раз перевели в новое учреждение. – Я улыбнулась и отвернулась, давая ему минуту на то, чтобы усвоить сказанное мною.Мой сотрудник всегда был парнем приличным, но он на мгновение застыл и запаниковал. Я уверена, что у него в голове промелькнули все типичные вопросы о преступлении моего мужа.– Ох, хорошо, значит… Когда ты увидишь его снова?Я была благодарна за эти слова, от которых мне стало легче. Я не помню, чтобы он хоть раз за ту пару лет, которые мы с тех пор проработали вместе, спросил меня, что за преступление совершил мой муж.
Вот вам совет на тот случай, если вас когда-нибудь застанет врасплох друг, выйдя из шкафа насчёт своих тюремных отношений. Первый вопрос, который вам, возможно, захочется задать, хотя делать этого, пожалуй, не стоит, таков: «А что с сексом, ты по нему не скучаешь?»
Вот вам совет на тот случай, если вас когда-нибудь застанет врасплох друг, выйдя из шкафа насчёт своих тюремных отношений. Первый вопрос, который вам, возможно, захочется задать, хотя делать этого, пожалуй, не стоит, таков: «А что с сексом, ты по нему не скучаешь?»
Реклама
Но самый худший вопрос в лоб таков: «Что он натворил?»Мгновенный переход к этому вопросу кажется дегуманизирующим, потому что он сводит сидящего в тюрьме человека исключительно к тому обвинению, которое ему выдвинули. Да, это люди, которых осудили за некое преступление, но это всё равно люди. Даже «плохие люди» бывают чьими-то матерями, отцами, детьми или друзьями.Важнее всего повысить уровень уважения к таким людям, как я, и к нашим семьям. Мне бы хотелось чуточку эмпатии. Я счастлива как никогда в жизни, но у меня всё равно бывают дни, когда мне тяжело.Разве так бывает не у всех нас?Хизер Мур – мать и жена из Канзаса и гордится этим .