Почему поп-культура так мало говорит об изменениях климата?

Когда пролистываешь списки лучшего за год, поражает широта рассматриваемых непростых тем. Расизм (« To Pimp a Butterfly»), финансовый кризис («Игра на понижение»), наблюдение («Мистер Робот»), а также мириады других актуальных вопросов подверглись такому исследованию и гуманизации, на которые способны лишь отличные развлекательные материалы. Вот только был один очевидный пробел – изменения климата. Если вы искали историю или песню, которая дала бы человеческое лицо, возможно, самой страшной проблеме человечества, лучшее для вас в этом году – новый альбом Нила Янга, который стал в меньшей степени альбомом и в большей – просто часом старческой болтовни.

Я думал об этом, когда смотрел весьма неплохой сериал Азиза Ансари «Не при делах», в котором главные персонажи обсуждают разнообразие, сексизм и жизнь в качестве иммигрантов во втором поколении. Однако эти прекрасно снятые разговоры за бранчем ни разу не коснулись темы изменений климата, хотя это с лёгкостью вписалось бы в атмосферу сериала:

Брайан:Блин, отец говорил мне, что уровень моря может подняться на 20 футов, если в Антарктике растает весь лёд, а это кажется всё более вероятным.

Дев:Ну и?

Брайан:Ну, подумай, сколько ресторанов, в которые тебе нравится водить девушек, находятся возле побережья.

Дев:Чё-ё-ё-ё-ёрт. Почему свидания в современном мире – это обязательно так сложно?

Это – не критика, а наблюдение невероятного пробела в современной культуре. Искусства, изображающего изменения климата как дилемму для среднестатистического человека, как этический вопрос, касающийся нас всех, не существует. Вместо этого есть либо апокалиптическая полемика, приправленная достаточным количеством морализаторского чувства вины, либо ужасное, ничего не значащее пение хором с участием знаменитостей. Я же спрашиваю вот что: почему не может быть серии «В Филадельфии всегда солнечно», в которой банда впадает в панику после просмотра «Скотозаговора», или ленты братьев Коэнов о непростом научном сотруднике, который живёт экологически рациональной жизнью, но лишь для того, чтобы бравировать этим перед людьми? (Вероятно, потому что из последнего вышел бы плохой фильм).

Общепризнанно, что писать об изменениях климата, избегая этих штампов, трудно. Я не знаю, как это делать. Я комик и не придумал ни одной шутки на эту тему, которая вызвала бы нечто большее, чем неловкое ёрзание на стульях. В моих блокнотах полно страниц, содержащих зачёркнутую фразу: «Изменения климата весьма страшны и являются остроактуальной проблемой; это как…» – после которой идут истории из жизни о проблемах, на которые нарываются по пьяни.

Среди причин, по которым мне трудно об этом писать, то, что это до сих пор в основном является абстрактной проблемой. (Впрочем, я пишу это в очередном «неоправданно» тёплом декабре, так что посмотрим, как долго продержится этот настрой.) В отличие от таких вопросов, как равенство и бедность, которые мы все наблюдали или воздействие которых испытали на себе, это кризис, существующий в основном в цифрах и графиках учёных. Эта проблема того, что они остаются абстрактной дилеммой, лишь усилена многомиллиардной индустрией отрицания, выдуманной связанными с бензином деловыми кругами. Она заставила голоса, говорящие об изменениях климата, сосредоточиться на науке и на непонятных фактах, которые незыблемы и верны, в отличие от более человечной истории.

Примером этого является даже сама фраза «изменения климата». Я её ненавижу. Я понимаю, что слова «глобальное потепление» неточно описывали данный процесс и являются поводом для критики со стороны идиотов, которые стали бы заявлять, якобы снег свидетельствует о том, что всё хорошо. Но «изменения климата»? Она просто звучит очень пассивно и безобидно. Она в меньшей степени звучит как обозначение самой страшной проблемы человечества и в большей – как название песни Джеймса Тейлора о желании переехать из города в деревню. Тащите сюда гитару с нейлоновыми струнами, споём-ка вместе песню об изменениях климата. Как насчёт названия, более явно выражающего, что стоит на кону, к примеру, «Ловим волну все – действительно все», а то и просто «А-а-а-а-а-а»?

Однако это оправдание об абстрактном характере проблемы не объясняет проблему дальше. То есть смерть вполне абстрактна, однако мы тысячи лет представляли её себе и гуманизировали её. Полагаю, благопристойность термина «изменение климата» намекает на то, в чём состоит более глубокая проблема написания текстов о ней. Термин «изменение климата» указывает на проблему, которая больше нас; на проблему, имеющую отношение к экономике, имеющую отношение к науке, к силам, не связанным с типом общества, в котором мы живём, и с выборами, которые мы совершаем изо дня в день. Мы оградили изменения климата как проблему, которая уже с нами не связана: решать её должны политики и учёные, а бухтеть о ней должны активисты. Мы оградили её, поскольку её реальность слишком болезненна и безнадёжна, это реальность, состоящая в том, что построенное нами общество испорчено и неустойчиво по сути своей, что по самой его основе проходит трещина. Полагаю, что именно поэтому мы избегаем её как деятели искусства и аудитория; дело в страхе и ужасе перед ней. Дело в знании о том, что наши переживания, как бы сильны и справедливы они ни были, разыгрываются на сцене, которая быстро разрушается.

Мы уже не имеем дела с проблемой осведомлённости. Мы осведомлены об изменениях климата. Мы просто не хотим о них говорить, потому что это трудно и страшно. Мир – вечеринка, а изменения климата – это тот упоротый парень, который вечно садится за руль пьяным и как раз припёрся с ключами в кармане. Нам неохота думать об этом сразу, чтобы остановить его и, возможно, испортить вечеринку. Тем не менее, нам нужно начать говорить об этом, пока он не протаранит своей машиной стену гостиной.

Именно поэтому деятели искусства должны проявить достаточно отваги и креативности, чтобы говорить и писать об изменениях климата. Чтобы ввести их в наши фильмы, песни, сериалы и книги. Я не имею в виду, что нам нужно кому-то указывать или предлагать решения, но нужно хотя бы превратить их в человеческую и самостоятельную проблему. Мы можем выразить страх, замешательство и даже безысходность, живущие в подтексте всех новостных материалов и графиков о потеплении на планете. Мы можем подчеркнуть эмоции, которых не могут подчеркнуть учёные. Деятелям искусства следует побуждать к разговорам; за это мы собой и гордимся. А если изменения климата так серьёзны, как доказала наука, то разговоры о них – наименьшее из того, что мы можем сделать.

Кроме тебя, Нил, ты молодец.

Следите за сообщениями Джордана Фойси на Twitter.