Музыкальные группы рассказывают о самых ужасных местах, в которых они были во время гастролей

Я проводил интервью с музыкантами со времён, когда был подростком, и уже тогда я усвоил два главных урока. Первый урок: играть в группе – это лучшая работа в мире. Месяцы подряд вы и ваши друзья путешествуете с места на место и делитесь своим искусством и идеями с публикой, которая приходит в восторг, когда вы играете. Второй урок: играть в группе – это самая плохая работа в мире. Месяцы подряд вы находитесь вдали от своей семьи и любимых, исполняете песни, в которые вложили сердце, для крохотных собраний, которые пришли только чтобы попить пиво.

В музыкальных гастролях существует много плюсов и минусов. Любой, кто был в дороге, может сказать, что одна из самых больших проблем, это понять, где вы проведёте ночь после концерта. Недавно я встретился с несколькими группами и расспросил их о самых ужасных местах, где им доводилось ночевать.

В первый раз, когда мы ехали с гастролями по Штатам, у нас совсем не было денег, и мы не знали никого, кто мог бы нас приютить. Мы вешали на наш столик вывеску, на которой было написано: «Разрешите нам переночевать у вас на полу». В целом у нас всё было хорошо. Но наш первый раз в Портленде был чумовым бедствием.

Какой-то чувак привёл нас к себе, и первое, что я заметил, когда он открыл двери, это вонь – гниль, плесень и старые сигареты.

Мы заходим в первую комнату, где по его словам, часть из нас может спать. В комнате практически ничего нет, кроме старой подстилки. Ощущение, что когда-то коврик был белым, но теперь он цвета мочи. Его товарищ сидит на полу посреди комнаты и обрезает ногти на пальцах ног. Я смотрю на подстилку и вижу старые ногти, бычки и пучки волос из штанов.

Нестор (басы) и Стив (гитара) гримасничают и начинают надувать матрасы, а парень говорит им: «Эй, если будете использовать надувной матрас, смотрите, где его положить, на полу могут быть иглы». Он не шутил.

Потом парень ведёт Зака (барабаны) и меня в тёмный подвал. Воняет мочой. Стены из грязного кирпича, а с потолка свисает единственная лампочка. Там стоит кровать, на которой, по словам парня, мы можем спать. На матрасе огромное коричневое пятно, и я не пойму, это моча, дерьмо, кровь или рвота. Поверх лежит старое грязное одеяло в пятнах спермы.

Зак и я снимаем одеяло с кровати, с головой залазим в свои спальники да так, чтобы даже малейший участок голой кожи не дотронулся до матраса. Мы выключаем свет, и я носом чую что-то очень и очень ужасное. Я включаю свет и заглядываю под кровать – там лежит наполовину съеденный бутерброд из Subway, весь зелёный и покрытый плесенью. У меня срабатывает рвотный рефлекс.

Мы не спим в темноте несколько часов. По подвалу бегают то ли крысы, то ли мыши, то ли ещё что-то. В какой-то момент, около 5 утра мы решаем, что ну его нафиг. Мы собираемся и выскальзываем через заднюю дверь, чтобы уехать из Портленда как можно дальше.

Мы собирались спать в фургоне, как и много раз до этого, но было как-то невежливо: этот парень пригласил нас в свой дом, и было странным прийти к нему и потом уехать. Поэтому мы решили спать в этом отвратительном доме, чтобы не обидеть парня. Представьте, насколько это по-канадски?

Гастроли на велосипеде – это намного дешевле, чем арендовать фургон. Также я решил, что это поможет привести себя в форму и будет зацепкой, когда я буду приглашать людей на наши концерты.

Первая неделя была действительно классной, но в такой же степени и жёсткой. Концерты проходили хорошо, публика была классной, но мои ноги оказались совсем не готовыми к такому количеству работы, которую им приходилось проделывать при переездах из города в город. Со мной была моя девушка, мы были вымотаны, всё болело, поэтому мы решили побаловать себя, забронировав уютную гостиницу на дальнейшем маршруте. Между Шаффхойзеном и Бэйзелем я пробил заднее колесо, и к тому времени, когда его починили, небо было чёрным, как смоль, а телефоны почти разрядились.

К тому времени, когда мы добрались до нашей гостиницы, почти наступила полночь. Двери были закрыты, и никто не подошёл к телефону, когда мы позвонили. Мы выбились из сил, от нас воняло, и нам некуда было идти. Мы проехались по округе в поисках другой гостиницы, и нашли в том районе место, которое вроде было открыто. Но когда я постучал в дверь, работник ничем не мог нам помочь. Я рассказал ему нашу историю и попросил дать комнату. Он в ответ: «В гостинице нет мест, мы не Нью-Йорк, где полно гостиниц». Если бы я помнил название того места, я бы написал самый говняный отзыв на Yelp.

Не имея другого выхода, мы поставили палатку в поле возле парковки гостинцы. Я отдал своей девушке единственный надувной матрас, мы свернули кое-что из одежды, чтобы получились подушки, и попытались немного отдохнуть. Я лежал на тоненькой ткани на земле, всё ещё потный, в солнцезащитном креме и грязи после замены колеса. Лёжа на палочках, вонзающихся в спину, и слыша жуков над головой, я надеялся, что нам не скажут уходить. Я также понимал, что та гостиница, в которой мы должны были остановиться, не возвращала деньги, и весь этот опыт стоил мне 125 евро. Велосипедные гастроли. Очаровательно.

Есть три особенных места, которые можно считать самыми плохими местами, где я когда-либо спала, но какое из них хуже, решайте сами. Наши первые гастроли по Европе длились около двух месяцев, и мы всё время провели в сквотах. Всяких сквотах. Был такой сквот в Лейпциге, Восточная Германия. Мы играли там около трёх раз. Наверху у них были спальные места для групп. Там стояли двухъярусные кровати, которые кто-то сделал для себя, а на них были такие матрасы, которые заражены чесоткой и всякой другой кожной дрянью. Каждый раз, когда мы там спали, кто-то приходил, и писял в комнате. Когда мы играли там первый раз, пришёл парень и пописял в углу, а все пытались спать. Потом он пришёл снова и пытался залезть к каждой из нас в постель. Мы спали в спальных мешках, и когда он стал тереться сверху, мы его послали.

В конце концов, этот чувак подкатил к нашему другу Джордану, который был менеджером нашего тура в то время. В таких ситуациях Джордан беззащитен. И парень просто проспал на нём. Буквально на нём. Позже в этом же самом сквоте ещё одна группа, путешествующая с гастролями, вошла, когда мы спали, и написяли на голову Джордана. Мне кажется, я разозлилась больше, чем Джордан. Я бегала за парнем и орала: «КАКОГО ХРЕНА».

В рамках тех же гастролей мы играли где-то в северной Италии, и там был такой заброшенный дом посередине поля. На улице было холодно, около пяти градусов, ну очень холодно. Там было около двадцати людей. Группы играли, а все такие: увидимся позже, мы едем домой. Оказалось, что в том доме никто нежил. Никто. Поэтому мы спали в этом заброшенном доме в итальянском поле без отопления и горячей воды. Мы ютились в крохотной комнатушке, свернувшись в своих спальных мешках рядом друг с другом, чтобы избежать гипотермии.

А в 2005 году мы впервые поехали далеко на восток Европы. Мы ехали в Варшаву. Одна из групп, с которой мы пересеклись в дороге, рассказала нам, что они играли в том месте, и их ограбили нацисты, когда те уезжали. Под дулом пистолета. Они сказали, чтобы мы были очень осторожными. Нам стрёмно было туда ехать, а когда мы въехали в окрестности Варшавы, всё было укрыто щебнем. Везде валялся разбомбленный щебень, кроме странного комплекса посередине этого несчастья. «Промоутер» водит нас по сквоту, и, в конце концов, мы оказываемся на крыше. Там стоят ящики тухлых яиц и разбитых бутылок. Мы спросили, зачем они нужны, а чувак говорит: «Видите весь этот щебень? На этом щебне живут наркоманы. И время от времени наркоманы пытаются нападать на сквот, потому что у нас хороший сквот. Поэтому иногда нам приходится биться с наркоманами битыми бутылками и тухлыми яйцами».

На наших концертах немного хулиганят. Если мы хорошо поработали, то все пьяные, в том числе, мы сами. Когда группа только начинала играть, мы играли концерт в Rehearsal Factory. Rehearsal Factory – это то место, где мы репетируем. Что означает, что оно в Торонто. Что означает, что мы буквально всё время там. Будто я знаю, где находится Rehearsal Factory, но… в ту ночь я решил, что было бы неплохо выпить целую бутылку виски, несмотря на то, что целая бутылка виски чуть ли не убивает меня. Процесс идёт нормально, думаю, но потом всё становится немного туманным.

После концерта я начинаю идти домой, и меня практически вырубает. Я живу где-то в часе ходьбы от Rehearsal Factory и знаю, как добраться домой, но я лезу за телефоном, а его нигде нет. Нет Google Maps. Я его обожаю.

Не уверен, что произошло, но, наверное, я очень устал, и в какой-то момент я, наверное, решил, что было бы неплохо поспать у кого-то на крыльце. Просто на ступеньках чужого крыльца в окрестностях, которые я не узнавал. Я проснулся через несколько часов, а на лице такая странная отметина, а эти люди (думаю, они жили в этом доме) выглядывают из-за штор. Время шесть утра, я в городе, в котором живу, и я только что проснулся на чужом крыльце. Я помахал и пошёл дальше, пока не нашёл такси.

Я ездила с гастролями с WhiteCowbellOklahoma, и мы давали концерт в небольшом немецком городке Чемнитц. До падения стены место было известно как Карл-Маркс-Штадт.

Сам концерт был классный. Потом нам рассказали, как добраться до квартиры для групп: «Идите три квартала на север, пройдёте разбомбленное здание, а там через гараж. Там в конце будет дверь».

Мы прошли через гараж, давясь выхлопами газа, и увидели небольшую дверь. За дверью была одна комната где-то 20 на 20 футов, с двумя рядами соединённых между собой штуковин из пены, покрытых тонированным материалом, брошенными на деревянные подмостки. Это наши матрасы. Окно было заколочено, и каждый дюйм стены был покрыт плакатами панк-рока и изображениями члена. По непонятным причинам, в углу стояла говняная кофеварка. На кофеварке была надпись: «Пожалуйста, мойте после использования».

Место ужасное, но это всё, что у нас было. Где-то в 4 утра я проснулась, чтобы пойти в туалет. Я увидела душ и раковину, но после небольших поисков пришла к грустному выводу, что унитаза там нет. В ванной комнате нет чёртового унитаза.

Я выхожу оттуда и дрожащим голосом спрашиваю коллегу по группе, куда он писял. Он говорит что-то про раковину. Без унитаза это не вариант. Я расплакалась, и думала, что я наделала со своей жизнью.

Я знаю, что это не похоже на обычные начало/ середину/ конец истории, но один из способов прочувствовать свой возраст, это понять границы, которые моё тело ставит перед собой: сначала я больше не мог спать на полу, потом я не мог спать на диванах, потом я не мог спать в комнате с кем-то.

Что было хуже всего? Может, волосатый южный парень с кошачьим дерьмом по всему дому? Парень, который привёл нас в дом к своему любимому папочке, где нам пришлось притворяться, что мы спим, когда тот позже пришёл домой? Количество не отапливаемых европейский сквотов с туалетом двумя этажами ниже, где нет воды? Детские кровати? Грязные плиточные полы на кухне? Голые надувные матрасы? Или просто кто угодно, кто говорит, что я могу спать у него на диване в зале, а потом целую ночь играет с друзьями в видео-игры?

Всё это складывается в картину из бессонных ночей, которые мелькают у меня перед глазами каждый раз, когда кто-то говорит, что гастролирующие музыканты должны смотреть на всё реалистично и спать на полу.

Грэхэм Исадор спит на двойном матрасе в Торонто. Следите за его сообщениями в Twitter.