FYI.

This story is over 5 years old.

Жизнь изнутри

Что я узнала от мексиканских женщин, находящихся в заключении

Почти сразу после того, как я пересекла колючую проволоку, я поняла, что буду в этом подконтрольном месте с сотнями женщин, которым грозит возможная депортация.
Illustation by Tyler Boss

Эта статья была опубликована в сотрудничестве с проектом Marshall Project.

Я всегда знала, что испанский язык со старших классов однажды пригодится. Но я не думала, что этот день настанет в федеральной тюрьме.

Факт: Я - белая женщина, мне за 20 лет. Три года испанского языка, один семестр в колледже и одно долгое погружение в наркотики привели меня к этому конкретному этапу. (Я отбываю 60-месячное наказание за распространение героина).

Реклама

До прибытия сюда, в Федеральное исправительное учреждение в Дублине (Северная Калифорния), я уже знала, что расовый состав заключенных будет сильно отличаться от того, к чему я привыкла в своём родном городе Портленде, который считается основой соблюдения толерантности к людям из разных расовых и культурных групп, но в действительности является самым крупным городом по количеству белых людей в Америке. Впервые в жизни я должна подготавливаться к пребыванию в меньшинстве.

Но я совершенно не ожидала обнаружить удивительно мало американцев в американской тюрьме.



“Me llamo Morgan,” I said, stumbling to introduce myself to my new cellmate. “Tengo veintiséis años. Cómo te llamas?”

Почти сразу после того, как я пересекла колючую проволоку, я поняла, что буду в этом подконтрольном месте с сотнями женщин, жизнь которых зависит от Управления иммиграционного и таможенного контроля, что означает, что иммиграционная служба может принять решение депортировать их после отбывания срока наказания. Почти все женщины, которых я знаю, находятся здесь за одно и то же преступление: они пытались пересечь границу через контрольно-пропускной пункт, используя визы выданные США, но с наркотиками, укрытыми в своих автомобилях.

Многие из этих мексиканских женщин сказали мне, что обычно пересекали границу для того, чтобы пройтись по магазинам. Но именно потому, что у них была виза, они в конечном итоге стали работать на преступные организации, которые заманили их для контрабанды наркотиков. (Внимание: Когда я говорю «мексиканцы», я имею в виду мексиканских граждан. За всё время пребывания здесь я познакомилась только с одной женщиной из Колумбии и из Гватемалы.)

Реклама

Эти женщины никогда не жили в США, и многие вообще не говорят по-английски. Но когда ты разделяешь примерно 100 квадратных футов площади и туалет с тремя другими людьми, коммуникация настоятельно необходима. Я не разговаривала по-испански уже много лет, но здесь в свою первую ночь я начала вспоминать знания языка из глубины своего разума.

«Меня зовут Морган», – сказала я, запинаясь, представляясь своей новой сокамернице. «Tengo veintiséis años. Cómo te llamas?» («Мне 26 лет. Как тебя зовут?»).

Этот испанский язык на начальном уровне показался ей довольно милым, хотя она не могла перестать смеяться надо мной.

Перед тем, как приехать сюда, я боялась, что тюрьма сделает меня глупой из-за отсутствия интеллектуального развития. Теперь, пообщавшись со всеми, кто не говорит по-английски, я увидела возможность учиться. И поскольку из-за нехватки финансов не было возможности закончить степень бакалавра, я решила, находясь в заключении, научиться свободно овладеть испанским языком, и это в действительности была самая полезная вещь, которую я делала в свободное время.

Вскоре я заказала испано-английский словарь и книгу с спряжением глаголов, и начала учиться каждый день. Я присоединялась за стол группы мексиканских женщин, и, хотя поначалу я едва могла общаться с ними, мне всегда были рады. (Поскольку я нахожусь в женской тюрьме, а не в мужской, где существуют расовые привилегированные банды, здесь заключенные, как правило, не разделяются по цвету кожи или языку общения).

Реклама

Беседа не была живой, а только речь с заминками и длинными паузами, так как я лихорадочно искала слова в своих книгах. Каждое общение научило меня чему-то новому: было ли это во время душа или разогревая обед в микроволновой печи, или во время телефонного звонка – везде требовалась коммуникация.

Тюрьма – это жизнь в нужде, что означает: огромная очередь на всё. Чтобы попасть в одну из душевых кабин, я должна была спросить: «Кто следующий в душ?» Но крича за занавеской, можно было вполне не получить ответа, так как шансы 50/50, что человек внутри не говорит по-английски.

Итак, первая новая фраза, которую я выучила в тюрьме, была «Quién sigue?», что означает «Кто следующий?» Этот метод также дал доступ к телефону, микроволновой печи, компьютерной кабинке, выпрямителю волос и утюгу. Здесь это имело чрезвычайное важное значение.

Как только мой испанский язык стал лучше, я могла сразу сказать, кто был остроумным, а кто пошлым, кто был груб, а кто милым. Наконец, я узнала, кто из города Тихуаны, Бахи, Синалоу, Гвадалахары и Наярити. Мои новые друзья познакомили меня с настоящей мексиканской едой (или, по крайней мере, её тюремной версией, включая чили и соль на фруктах, и лимонный сок в лапше быстрого приготовления), с музыкой и мыльными операми на испанском языке. Я скачала десятки песен в стиле реггетон на мой mp3-плеер.

Я также пришла к выводу, что освещение новостей на испанском намного лучше тех, которые предоставляли основные американские СМИ. Это более международные новости, где меньше повторений и тактик запугивания.

Реклама

Когда Дональда Трампа выиграл выборы, здесь был ощутим страх, а на ситуацию реагировала испаноязычные СМИ. У одной из местных мексиканских радиостанций вещали регулярные рубрики Q. и A. с иммиграционным адвокатом, которого люди отчаянно спрашивали, как остаться в США. На испаноязычном телевидении показывали социальные рекламы о том, как вести себя с управлением иммиграционного и таможенного контроля и как улучшить шансы в случае, если вам грозит депортация.

Проще говоря, я узнала, что мы меньше заботимся о вещах, с которыми у нас нет эмоциональной связи – это просто человеческая природа. Поэтому изучение испанского языка коренным образом изменило мое мировоззрение: я больше не вижу такого же разграничения между американцами и мексиканцами. Люди, которые столкнулись с депортацией, не являются чем-то абстрактным; они друзья и семья моих друзей. Землетрясения в Мексике, социально-экономический кризис в Венесуэле, разрушения в результате урагана в Пуэрто-Рико – внезапно эти инциденты стали иметь для меня значение. Мне не нужен переводчик, чтобы почувствовать их страдания.

Тюрьма не предоставила мне какого-либо полезного профессионального обучения или возможности получить хотя бы один зачёт в колледже. Но она научила меня испанскому языку, потому что я сильно этого хотела. И в результате, теперь я живу достойной и человечной жизнью.

Миллионы людей, личностей, музыкальных работ, стихов и литературных произведений теперь находятся в моих руках. Я даже полюбила музыку стиля «банда», которую всегда считала просто полькой с неприличными испанскими текстами. Я только что закончила свой первый роман на другом языке.

Всё благодаря федеральной тюрьме 2017 года.

28-летняя Морган Годвин находится в заключении в Федеральном исправительном учреждении в городе Дублин, штат Калифорния, где отбывает 60-месячный срок по обвинению в сговоре с целью распространения героина.

Эта статья впервые появилась на VICE US.