Когда ложь президента превращается в реальные преступления?

Одной из основных тем показаний бывшего директора ФБР Джеймса Коми в Сенате в четверг стало то, что Коми, мягко говоря, не верит в честность Дональда Трампа. Когда Трампа только избрали президентом, Коми взялся подробно записывать разговоры, потому что волновался, как бы Трамп не стал лгать о них впоследствии. И разумеется, когда Трамп внезапно уволил Коми, упомянув заявления о бардаке в ФБР, которые Коми назвал «ложью, очевидной и откровенной», лучше вовсе не стало.

Коми не открывает Америку, ставя под сомнение честность Трампа. Собственно, Трамп уже давно искажает правду. Будучи ещё простым миллиардером, нажившимся на недвижимости, он делал вид, будто он – сам себе пресс-атташе. Он примкнул к расистскому движению « рожденцев» и заявлял, что Барак Обама родился не в США, в итоге став самым громким голосом, делавшим такое заявление. И вы, конечно же, помните, как он в январе странным образом настаивал, не имея доказательств, что на его инаугурацию явилось больше людей, чем на инаугурацию Обамы.

Нечестность Трампа более откровенна, чем нечестность многих политиков, но все президенты привирали, искажали статистику или нарушали одно-другое обещание: консерваторы здесь вспомнят «если вам нравится ваш план медицинской страховки, можете оставить его себе» в исполнении Обамы, которое Politifact в 2013 году назвал «ложью года». Но когда ложь превращается в преступление? И перешёл ли уже эту черту Трамп?

Чтобы точно понять, как ложь может вписаться в продолжающееся расследование российского вмешательства в выборы 2016 года и все мини-скандалы, которые оно породило, я пообщался с Лайзой Керн Гриффин, профессором права из Университета Дюка, чья последняя научная работа, как сообщает её университетская биография, была сосредоточена на «криминализации нечестности в правовых институтах и политическом процессе, а также воздействии поп-культуры в связи с системой уголовной юстиции». Гриффин рассказала мне, когда ложь является потенциальным материалом для федерального дела и когда она им не является.

VICE: Может ли Трамп просто врать время от времени по собственному желанию? Является ли это его правом согласно Первой поправке?
Лайза Керн Гриффин: И да, и нет. Ложь – это защищённая речь, если только вы не говорите с федеральным следователем и не высказываетесь в контексте поведения или действий федерального правительства. Это не совсем защищённая речь. Права на ложь в Первой поправке нет. Это распространённое заблуждение.

Коми сказал, что Трамп солгал на голубом глазу о причине его увольнения. Могло бы это возыметь юридические последствия?
На мой взгляд, то, что президент сказал что-то о чём-то таком нематериальном, как обстановка в ФБР, чему впоследствии напрямую противоречили как показания [действующего директора ФБР] Эндрю Маккейба, так и, конечно же, показания самого директора Коми, а также некоторые общедоступные факты, обладает юридическими последствиями. На мой взгляд, это – политическая проблема, но это не такая ложь, которая легко поддаётся категоризации с юридической точки зрения. Я не знаю, можно ли лгать о хорошей или дурной обстановке.

Но сказали бы вы, что за Трампом замечена ложь, которая сама по себе могла бы стать материалом для судебного дела против него?
На мой взгляд, поскольку у нас ещё нет никакого контекста, в котором сам президент дал бы показания под присягой по любому из этих вопросов, настоящий вопрос в отношении любой возможной фальсификации, лжи или неправдивых высказываний, озвученной президентом на публику или перед другими людьми, заключается в том, как это вписывается в идею препятствования, [а не] в каком-то потенциально ложном заявлении или лжи, которое было бы подсудным. [Однако] подобные полуправды или попытки что-то скрыть, на самом деле больше говорят о более масштабном вопросе о том, пытался ли он помешать продолжающемуся расследованию, а не – более прямо – о вопросе о том, солгал ли президент так, что за это можно подать в суд.

Как ложь превращается в препятствование правосудию?
На мой взгляд, существует группа контактов, а также заявлений и действий, которые якобы были предназначены для заведения расследования Флинна в тупик, и среди них – возможный контакт с другими членами правительства, а также его высказывания, о которых директор Коми теперь дал показания под присягой.

Существует такой более масштабный вопрос: что президент в целом имел в виду, говоря о «туче» связанного с Россией расследования, а затем – что он имел в виду, когда говорил российским должностным лицам в Овальном кабинете, что выбрался из-под этой «тучи».

А ещё есть сбор ложных заявлений или неправд, связанных с увольнением самого Коми. Поэтому я, собственно, думаю, что существуют три категории сокрытия того, чем занимался президент, а в некоторых случаях – до увольнения Коми – возможно, даже попыток повлиять на Коми так, чтобы изменился ход самого расследования Флинна.

Смотреть как Трамп всё путает в своей речи об изменении климата:

Итак, прямо сейчас, пока мы говорили, юрист Трампа заявил на пресс-конференции, что Трамп «никогда не стремился помешать расследованию попытки России вмешаться в выборы 2016 года». Что это значит в плане лжи?
Теперь игра началась! Не хочу быть грубой, но кто-то не говорит правду на этот счёт.

Давайте скажем, что правду говорит Коми. Как Трамп вообще может делать это заявление?
На мой взгляд, они сейчас чересчур мудрят. Мы слышали, как то же самое вполне откровенно говорили адмирал [Майк] Роджерс и [Дэн] Коутс из Национальной разведки [в своих показаниях перед Конгрессом в среду], и я думаю, что эта история очень быстро утратила популярность. Однако я считаю, что невероятно важно то, что ни один из них не был готов отрицать, что президент попросил их сделать что-то с расследованием, хотя они и настаивали на том, что им, так сказать, не «указывали», что надо сделать то-то и то-то.

Хорошо, но насколько чётким нужно быть в контексте препятствования правосудию, когда указываешь кому-то сделать то-то и то-то?
[Препятствование] – это непреднамеренное правонарушение. Поэтому здесь следует заняться интерпретациями насчёт того, что пытался спровоцировать президент и кто был в этом задействован, а также с кем он об этом говорил и какие у этого были механизмы. В конце концов, спор о том, совершил ли президент преступление по федеральным законам, нерелевантен, так как то, объявят ему импичмент или нет, является политическим вопросом, однако, на мой взгляд, по-прежнему упускается из виду, что само по себе положение законодательства о препятствовании очень широко, и это неспроста.

Итак, «ложь» может сводиться к двум интерпретациям утверждения. Трамп говорит, что никогда не имел намерения воспрепятствовать расследованию. Коми говорит, что Трамп вроде бы отдавал ему приказ. Какой из этого следует юридический вывод?
В грядущие дни произойдёт большой спор о том, размышлял ли президент о некоей надежде или чаянии или же он действительно пытался спровоцировать какой-то другой порядок действий.

Данный разговор слегка отредактирован для ясности.

Следите за сообщениями Майка Пирла на Twitter.