Почему моему поколению так надоело жить?

Не проходит, пожалуй, и дня без очередного набора результатов, указывающих на нечто шокирующее или удручающее о «поколении нулевых». Мы – поколение, подвергающееся анализу в режиме реального времени, а наше поведение и решения постоянно собирают в инфографики, объявляющие нас самой беззубой, бессильной и гендерно-флюидной группой в документированной истории. Однако недавно были опубликованы**** результаты одного опроса с достаточно тревожным выводом, чтобы я им заинтересовался, по крайней мере, на минуту или около того. Судя по всему, двум третям поколения нулевых «надоело жить». Двадцати семи процентам надоело телевидение, каждому шестому приелись социальные сети, а 25 процентов из нас надоели попытки заснуть. Мы утратили интерес ко всему. Нам наскучило чувствовать. Надоело существовать.

Однако в этой фразе, «жить надоело», есть нечто потрясающее. Это явный диагноз. В ней как будто не хватает слов. Будто отчаянный вывод, к которому пришли после того, как бесчисленные предыдущие попытки определить недуг не помогли обозначить реальную проблему. Когда надоедает математика или сериал «Девчонки» – это одно дело, но когда надоедает существовать, то это однозначно подразумевает отказ от всех элементов в известной части Вселенной. Говорите что угодно о жизни, но определённо существует достаточно всякого, чтобы вы оставались заняты с рождения до смерти.

Когда я оцениваю собственный жизненный опыт, каково быть мной изо дня в день, мне невольно хочется сказать: нет, мне это не надоело. Казалось бы, происходит очень много всякого. За среднестатистический день я говорю с рядом интересных людей, читаю о страданиях мира, Дрейке и Терезе Мэй, а также смотрю снятые на экшн-камеры видео погонь медведей за велосипедистами. Обычно я выпиваю парочку разных горячих напитков, иногда выкуриваю сигаретку и сожалею об этом, ем немного кешью и несколько раз справляю малую нужду. По вечерам я пью пиво, смотрю старые выпуски «Catchphrase» или стою столбом в ночных клубах, притворяясь не уставшим. А это только содержание. В голове у меня также совершеннейшие американские горки. Я радуюсь, когда вижу свою девушку, расстраиваюсь, когда вижу свой торс, злюсь, когда читаю комменты, напрягаюсь, когда готовлю яйца-пашот, смеюсь с друзьями, а раз в два-три года – плачу. Иногда это немного утомляет, но не надоедает.

Как и у всех молодых людей, у меня всё-таки есть трудности с тем, чтобы посвятить себя какой-то деятельности. К примеру, я страдаю прискорбной неспособностью дочитать книгу. В моём рюкзаке в настоящее время лежат два томика классики от Penguin и относительно короткий нон-фикшн об афрофутуризме, которые мне подарили на Рождество. Все они мне очень нравятся, но спустя любой период чтения, длящийся более трёх страниц, я начинаю ощущать, как невидимые ниточки под моими глазницами оттягивают мою голову от текста в сторону чего-то другого. Тут однозначно виноваты смартфоны. Объявить о том, что появление постоянного мобильного социального взаимодействия привело к сокращению устойчивости внимания, – не прорыв в критике общества, но здесь мы говорим не совсем об этом. Скука необязательно подразумевает неспособность к концентрации. Скука – это отсутствие интереса или отсутствие того, чем можно заинтересоваться. Скука – это пустой взгляд в пустоту.

И вот в чём вопрос: как поколение, занятое как никакое другое, может заявлять, что ему надоело жить? Возможно, мы создали новый вид скуки? Скуки, порождённой чрезмерным количеством вариантов, а не их отсутствием. Когда я думаю о том, как себя чувствую изо дня в день, ко мне часто приходит едва заметное ощущение того, что мне хочется заниматься чем-то другим. Я хочу пойти сделать кофе. Я хочу снова проверитьTwitter. Я хочу поменять музыку, которую слушаю. Необъятный простор библиотеки Netflix превращается в список телевизионных дел. Мои статьи, сохранённые на потом, похожи на тексты по курсу, который я никогда не пройду. Эта скука проявляется как беспокойство – в меньшей степени «усталость от жизни» и в большей постоянное ожидание того, когда же будет жизнь. Эта вялая, нервная скука представляется мне некой техникой выживания. Единственный имеющийся у нас естественный способ справиться с самим по себе объёмом контента, требующего нашего внимания, это постоянное чередование того, чему мы посвящаем своё время, – белый шум, который мы создали, чтобы заглушить громкость всего сразу.

С учётом этого можно было бы сказать, что скука, настоящая, олдскульная скука, какая бывает, когда пялишься из исхлёстанного дождём окна в сад, была бы даром. В прошлогодней статье**** для Guardian Гаятри Деви, профессор английского языка Университета Лок-Хейвена, описала скуку как «последнюю привилегию свободного разума». По её словам, скука – это «напряжённое переживание времени, не затронутое красотой, удовольствием, удобством, а также всеми прочими временными приятными ощущениями». По сути, только во время настоящей скуки, в действительно пустом пространстве мы, пожалуй, и проводим время наедине с собственными мыслями и только с ними. Только тогда нашим собственным мыслям позволяется тесниться вокруг и вырастать в другие, большие и лучшие мысли, не будучи стёртыми с доски плоской ладошкой секса, наркотиков или фэнтезийных футбольных лиг. Говорить или ощущать, что вам наскучила жизнь, разумеется, инфантильно и печально, однако периодически ощущать скуку в жизни, вероятно, всё же не так уж и плохо.

Следите за сообщениями Энгуса Харрисона на Twitter.