Знакомьтесь, активисты, занявшие британскую тюрьму

До своего закрытия тюрьма для женщин Холлоуэй более всего была известна случаем Сары Рид – женщины, на которую напал полицейский в магазине одежды Uniqlo и которую четыре года спустя нашли мёртвой в своей тюремной камере. Также здесь держали многих суфражисток, и здесь пребывал в заключении Оскар Уайльд после осуждения за гомосексуальность.

Даже после своего закрытия в 2016 году это учреждение осталось спорным. В настоящее время земля, на которой оно стоит, принадлежит Британскому совету. Однако, как и многие другие земельные участки из бывшей государственной собственности по всему Лондону, сейчас оно подвергается риску продажи застройщикам; этот шаг никоим образом не пойдёт на пользу местному сообществу.

Дабы показать, что это место можно использовать иначе, активисты из группы прямого действия Sisters Uncut решили занять визит-центр и превратить его в общественное пространство для женщин и небинарных людей. По их словам, «дабы потребовать от государства, чтобы оно использовало эту землю для поддержки переживших домашнее насилие, бывших заключённых и местного сообщества».

В настоящее время в Великобритании каждую неделю две женщины оказываются убиты текущими или бывшими партнёром. Несмотря на эту весьма тревожную статистику, из-за сокращения государственного финансирования были закрыты 34 женских шелтера. Это значит, что в Великобритании существуют районы, не имеющие никаких служб поддержки. Чтобы противостоять этому, консерваторы объявили о новом «Законе о домашнем и бытовом насилии», целью которого является введение более жестоких приговоров для тех, кто совершает насилие. Вне контекста это представляется отчасти подходящим решением. На самом же деле подавляющее большинство переживших насилие не предъявляют обвинений своему мучителю, поэтому данная мера лишь показывает глубоко неверное понимание домашнего насилия.

В связи с этим занятие помещения Sisters Uncut ещё более своевременно. Они говорят: «Кого бы ни выбрали 8 июня, мы требуем, чтобы эти люди начали бороться с кризисом в области служб по домашнему насилию, финансируя это здание как здание для женщин и борясь с первопричинами насильственного поведения, а не отправляя больше людей в тюрьмы, которые не реабилитируют нарушителей».

Я пообщалась с некоторыми из этих женщин и небинарных людей, которые посещают тюрьму и проводят семинары.

Люси

Я здесь чтобы требовать возврата этого пространства, потому что считаю, что его следует использовать как здание для женщин. В связи с государственным насилием, которое вершилось здесь, и потерянными жизнями следует создать положительную среду, в которой в эти жизни можно будет принести немного света. Никто из местных жителей не хочет, чтобы это пространство превратилось в элитный жилой комплекс. Нам нужно здание для женщин, и нам нужно больше социального жилья. Мы читаем о сокращениях затрат на жильё, и кажется, будто здесь мы ничего не поделаем. На этой неделе я чувствую себя иначе, потому что мы приняли меры. Мы вернули здание, потому что нам нужно именно это.

Мне как активистке из Sisters Uncut это было важно, потому что мы показали и обсудили явную связь между домашним насилием и государственным заключением, о которой не знают очень многие люди. Сорок шесть процентов женщин-заключённых сообщают о том, что пережили домашнее насилие, а на самом деле этот показатель гораздо выше. Если рассмотреть это в контексте сокращений расходов и ненадёжности служб, то невольно спрашиваешь: если бы о переживших это заботились как следует, оказались бы они в итоге здесь?

Нандини

Я здесь, потому что сокращения расходов в целях экономии имеют идеологический характер, и они подвергают риску жизни женщин. Им хватило денег на то, чтобы выселить всех женщин, построить девять новых мега-тюрем в сельской местности и продать землю, но у них нет денег на жизненно необходимые службы для женщин? Цели здесь вполне ясны. Мы хотим, чтобы это стало зданием для женщин, используемым для поддержки тех, кто пережил домашнее насилие. Мы хотим увидеть реально доступное жильё, и мы работаем с другими местными группами, чтобы показать, как это возможно.

У этой земли была очень болезненная история: в прошлом году умерла Сара Рид, когда-то здесь силой кормили суфражисток, а ещё здесь содержались различные революционеры. Также здесь содержали обычных женщин, арестованных за мелкие преступления. Восемьдесят один процент женщин находится в заключении за ненасильственные преступления; в Холлоуэе этот [показатель] был гораздо выше, так как это была местная тюрьма. Трагично, но я слышала много историй о женщинах, кравших подгузники и совершавших другие преступления, чтобы выжить. Так что я здесь, потому что хочу показать государству, что, если мы, работающие бесплатно активисты, можем превратить это в здание для женщин, то это может и оно. Оно может с лёгкостью отдать его под службу для женщин, и здесь есть много групп с чёткими планами и предложениями насчёт того, как это сделать.

Кэтрин

В июле 2016 года была закрыта тюрьма Холлоуэй, и там находились в заключении более 600 женщин, так что их перевели в две разные переполненные тюрьмы на юго-востоке Англии. Эту землю теперь собираются продать частным застройщикам из лондонского пригорода, где в очереди на получение жилья стоит более 20 000 домохозяйств. Мы, участники Reclaim Holloway, боремся за возвращение этого места для общественного блага. В настоящее время эта земля до сих пор принадлежит Министерству юстиции. Это всё ещё государственная земля. Нам не нужно больше элитного или частного жилья. Это возвращение пространства необходимо, потому что нам нужно, чтобы это находилось на политической повестке дня.

Об этом говорили такие политики, как Джереми Корбин, но [нам] нужно было сделать что-то, дабы привлечь к этому внимание прежде, чем её приватизируют. Лично для меня это важно потому, что мы превращаем пространство печали ещё в одну социальную реальность. Заключённые женщины могли видеться со своими детьми лишь по часу. Это было местом жестокости и печали, которое разрушало семьи. Теперь мы наполнили его и изменили во благо.

Келси

Помимо согласия с принципами занятия, я здесь ради женщин, исключённых из голосования. К примеру, не могут голосовать женщины, находящиеся в шелтере. Дело в том, что им нужна возможность голосовать анонимно. По очевидным причинам местонахождение этих беженок является тайным, и у этих женщин нет постоянного адреса, поэтому они не могут голосовать, не подвергая себя риску. Именно поэтому вас может найти мучитель. Women’s Aid провела успешную кампанию на эту тему, и правительство пообещало, что изменит эту ситуацию, но не успело сделать этого к этим выборам.

Женщины, находящиеся под стражей и сидящие в тюрьме, не имеют права голосовать. Что касается содержания под стражей, то большинство этих женщин будут выпущены обратно в свои населённые пункты, но их голоса, тем не менее, никогда не будут слышны на выборах. Поскольку мы являемся беспартийной группой, нам важно это делать и находиться здесь перед выборами, дабы напомнить тем, кто придёт к власти, что эти женщины и домашнее насилие являются важнейшими проблемами в их повестке дня. Некоторые люди, возможно, думают, что проблема решена, из-за обещания премьер-министра. Но она не решена. Около 20 миллионов долларов от государства – это ничто. Это скромное финансирование подразумевает, что доступ к нему получат большие службы, у которых больше ресурсов. То есть пострадают специализированные службы для чернокожих женщин из меньшинств и женщин из национальных меньшинств, женщин с инвалидностью и живущих за пределами Лондона.

Джина

Здесь они придают силу сообществу. Именно поэтому важно находиться тут. Мы не эксперты, к примеру, не юристы, но мы работаем сообща как группа. Мы говорим людям, что они не одни, и мы здесь, дабы поддержать друг друга. Мы вместе с нашей инициативной группой по вопросам жилья поддерживаем людей, оказавшихся в беде из-за жилищной ситуации или страдающих от бездомности. Здесь мы провели семинар о бездомности и обсудили более широкое значение этого слова. Мы поговорили о том, чем должны помогать местные советы, а это очень важно, потому что через это проходит и от этого страдает всё больше людей. Для меня быть здесь было очень важно, потому что Sisters Uncut организовали очень многое. Я узнала из их групп и на их мероприятиях очень многое, и здесь почти что ощущаешь настоящее чувство семьи и общности.

Розамунд

На мой взгляд, тюрьмами людям не поможешь. Нам действительно нужно покончить с проблемами с профилактикой, особенно для небелых людей из рабочего класса. Вместо того, чтобы помогать нам, нас маргинализируют, выталкивая нас всё дальше и дальше. Я здесь также потому, что о земле тюрьмы Холлоуэй недостаточно знают. Большинство людей не знают, что это деньги налогоплательщиков. Так что это, по сути, земля народа, а нашу землю не следует отдавать застройщикам. Женский центр послужил бы сообществу. Хотя он бы и не мог возместить то насилие, которому здесь подверглись женщины, к примеру, Сара Рид и суфражистки, он бы помог исцелиться от него.

Также я здесь, потому что хочу показать, чем политика активна. Молодых людей часто критикуют за то, что они не голосуют или не проявляют интерес, но с чего вдруг, когда государство в своём манифесте рассматривает нас как пешек? На нас почти не обращают внимания, на переживших домашнее насилие не обращают внимания. Нам нужно было безопасное пространство, поэтому мы создали таковое. Да, было вложено очень много тяжёлого труда, и здесь все потрясающие. Но если мы можем это сделать, то может и государство. Так что я в этом пространстве ещё и для того, чтобы показать, что мы можем заниматься активной политикой и это может стать ответом.

Саския

Сорок шесть процентов женщин в тюрьмах пережили домашнее насилие. Я здесь, потому что люди нечасто усматривают связь между ними. Здесь 81 процент людей сидел за ненасильственные преступления. При таких преступлениях, как наркомания, нужна помощь. Аналогичным образом кражи в магазинах часто являются побочным продуктом бедности и класса. Также я здесь ради Сары Рид. Сара подверглась избиению и издевательствам со стороны полицейских. Это было зафиксировано на камеру, а [участвовавший в этом полицейский] потерял лишь работу. Она страдала от тяжёлых проблем с психикой, а её родным даже не разрешили посмотреть на её тело. Мы почти не знаем, что с ней случилось. У нас на стенах значатся имена всех умерших здесь женщин. Ещё одна женщина заметила, что все женские силуэты на стенах принадлежат чернокожим женщинам; она добавила к ним кавычки с высказываниями вместо того, чтобы просто представить тюрьму как нечто для чернокожих женщин.

Я здесь ради местного сообщества. После разговора с людьми отсюда снаружи становится ясно, что они не хотят его джентрификации. Они, возможно, и не знают точно, что мы делали, но они не хотят, чтобы их деньги потратили на то, чтобы выжить их из этих мест. Я надеюсь, что благодаря подобным мерам это пространство превратится в нечто преобразующее, а во время пребывания здесь в данный момент кажется, что у него есть такой потенциал. Подобную работу мы можем доверить лишь самим себе. Прежде, чем правительство что-то сделает, мы должны показать им.

Следите за сообщениями Джейд Джексон на @JadeShamraeff