Обезглавливание памятников Ленину – новый горячий тренд в Украине

Как и у жителей всех постсоветских государств, у украинцев сложные отношения со своими коммунистическими корнями. По всей стране десятилетиями возводились статуи революционных фигур вроде Карла Маркса, Фридриха Энгельса и в особенности Владимира Ленина. К 1991 году в одной только Украине их было 5500 штук. В некоторых случаях суровый лик Ленина обозревал площади многих сёл и центры многих городов, служа столпом идеологии в буквальном смысле слова, до самого 2015 года.

После того, как произошёл крах советской эры и Украина разобралась с доставшимися ей обломками, памятники стали в меньшей степени объектами почитания и в большей – неуклюжими напоминаниями о былой борьбе. Они начали исчезать – сначала тихо, а затем волнами, спровоцированными Оранжевой революцией 2004 года. Наконец, в 2015 году в рамках официального процесса декоммунизации парламент Украины принял законодательство о запрете этих памятников, положив начало явлению, известному как «Ленинопад» – массовому обрушиванию памятников Ленину. Сегодня их не осталось ни одного.

Впрочем, они до сих пор существуют, и фотограф Нильс Акерманн и журналист Себастьен Гобер отправились их искать. Живущая в Киеве пара документально фиксирует бесславную судьбу падших кумиров Украины в новой книге в твёрдой обложке, «Looking for Lenin» («В поисках Ленина»), которая выходит на этой неделе в издательстве Fuel Publishing. Политические и культурные сложности декоммунизации становятся вполне ясны при виде изображения обезглавленного памятника Ленину, перевёрнутого в кустах, переодетого Дартом Вейдером или выглядывающего из кладовой. В этом году отмечается 100-я годовщина Октябрьской революции, и совершенно странно видеть одинокий бюст Ленина – лидера большевиков, светоча коммунизма и отца революции – с позором засунутым в кладовую, наполовину погребённым под грудой игрушек, подобно куче обычного мусора.

Этим проектом Акерманн и Гобер стремились проиллюстрировать всё ещё зловещую ауру, окружающую эти опозоренные реликвии. В сочетании со свидетельствами очевидцев их фото добавляют некий интригующий, трагикомичный элемент к более обширной дискуссии о том, как украинцы воспринимают собственную историю, – и о том, что может таить в себе будущее. Я недавно связалась с этим дуэтом, чтобы поговорить о ностальгии по СССР, связи между архитектурой и властью, а также о том, можно ли вообще действительно отделять такие памятники от их политической истории.

VICE: Что натолкнуло вас на мысль о том, чтобы взяться за этот проект?

Нильс Акерманн: Рождение проекта состоялось в первые дни революции на Майдане, 8 декабря 2013 года, когда националисты из числа протестующих повалили памятник Ленину на Бессарабской площади, что в центре Киева. Это было первым знаком, указавшим на слабость режима, и с него началось вирусное движение под названием «Ленинопад». Поищите «#Leninopad» на Google, YouTube, Twitter, и найдёте кое-что интересное. Я был там, и я видел, как протестующие невероятно сильно били по этому твёрдому камню. Чтобы разрушить его, но при этом и принести домой небольшой сувенир. По ощущениям это было всё равно, что смотреть на людей, крушащих Берлинскую стену. Однако красный кварцит этого памятника – тот же, что и в мавзолее Ленина в Москве и гробнице Наполеона Бонапарта в Париже, – был очень прочен, и откалывались лишь небольшие кусочки. Но на следующее утро не осталось ничего. Поэтому мы с Себастьеном начали расследование с целью отыскать этот памятник. Трудное задание, которое ещё продолжается, но оно помогло нам обнаружить массу других памятников.

Себастьен Гобер: Это был способ для нас обеих забыть о революции и войне, которые мы перед этим освещали, и поработать над другими темами в Украине. Нечто интересное и менее кровавое. Достаточно быстро это приняло серьёзный оборот.

Почему вы решили сосредоточиться конкретно на Украине?

Гобер: Украина особенно важна для этого проекта по двум причинам. Во-первых, потому что с мая 2015 года правительство приняло законы о декоммунизации, сделавшие незаконным прославление советских символов – аналогично нацистским символам. Поэтому все эти памятники должны были исчезнуть. И это подводит нас ко второй причине: в Украине была самая высокая плотность Лениных на квадратный метр на Земле с огромным отрывом. В 1991 году в Украине было 5500 памятников, а в России – 7000. Но Россия в 28 раз больше. Теперь официально не осталось ни одного памятника. Поэтому наша работа здесь – задавать вопросы об этом проекте декоммунизации. Как он воспринимается жителями страны? Как он проводится, и что этот процесс может рассказать нам о стране?

Некоторые из падших кумиров фотографируются так, что становятся почти абсурдными – безголовое туловище, одиноко выставленное в поле, бюст, выглядывающий из-под груды игрушек. Как вы сами подходили к обрамлению снимков?

Акерманн: Моя цель как фотожурналиста – а я настаиваю на этом ещё больше, когда вижу все скандалы, происходящие сейчас из-за постановочных или отретушированных документальных работ, – состоит в том, чтобы фотографировать всё как есть, без постановок. Я делаю всё, что могу, чтобы запечатлевать сильные и красивые изображения, но мы ничего не добавляем и не передвигаем. Очень часто нам даже приходилось просить людей ни к чему не прикасаться, когда они показывали нам свои памятники. Важно показать эти статуи в том виде, в котором они сейчас. Без ухищрений показать состояние упадка, запущенности, а в некоторых случаях – прославления. Есть что-то, что завораживает меня, когда я вижу, что некоторые памятники, стоявшие в центре некоторых крупных городов, мгновенно становятся некими досадными отходами, занимающими чей-то задний двор. Немного похоже на советское прошлое украинцев: они его не выбирали, но оно здесь.

Гобер: Ещё один важный элемент нашего подхода – то, что мы никогда не выносим суждений. Мы не говорим, хорошо или плохо то, что мы видим или слышим. Это не наша история. Мы – иностранцы, и судить о том, как украинцы разбираются со своим советским прошлым, было бы весьма неуместно. Для нас важно обеспечить панораму ситуации и показать остальному миру сложность этой проблемы. Мы можем думать, что повалить Ленина логично. Но это не настолько согласованно. То же самое касается мысли о том, чтобы оставить его, преобразить его, сохранить его. Кроме того, само по себе опрокидывание не решает ряда вопросов. Куда отправляется Ленин? Что дальше? Какая о нём память? Такова философия в основе снимков и историй. Показать, что это вопрос нерешённый.

Как проходил процесс отбора, когда вы определяли, какие статуи искать и фотографировать?

Оба: Всякий раз, когда была возможность сфотографировать статую и добраться до неё, мы это делали. Некоторые требовали длительных переговоров; с некоторыми дело решалось за пять минут беседы. В среднем на каждую статую ушло около недели работы. Первые мы нашли по произвольным запросам на Google Картинки. К примеру, вводя «Ленин гараж» по-украински или «Ленин [название города]», а затем выбирая самое удивительное изображение, которое смогли найти. Это приводило нас к статьям об обрушивании, которые затем иногда приводили нас к информации о местонахождении памятника. Но это частенько очень сложно, потому что Ленин довольно быстро двигается для жмурика. Памятники ему перемещаются, преображаются, разбиваются, крадутся, продаются… Порой мы прибывали, опоздав всего на несколько дней. Также мы создали обширную сеть в социальных сетях. Люди, интересующиеся нашей работой, рассказывали нам о местонахождении Лениных и помогали нам с контактами.

Порой люди, с которыми мы встречаемся, начинают говорить, рассказывать, жаловаться, кричать. Распространена такая тенденция, что о Ленине есть что сказать всем и каждому. Произносишь слово «Ленин», а у людей уже готова реакция. Когда речь идёт о других советских памятниках или мозаиках, людям обычно нужно поразмыслить несколько секунд. Когда речь идёт о Ленине, у всех есть готовое мнение. Конечно, были такие люди, которые оказывались подозрительными и закрывались. К примеру, в случае с бессарабским Лениным мы так поняли, что он у частного коллекционера – он незаконно его утащил. Поэтому он осторожен и не хочет говорить, несмотря на неоднократные попытки.

У нас случилась забавная история с городской администрацией Мелитополя, города на юго-востоке Украины. Мы знали, что там три памятника, их сняли и где-то поставили. Мы просились их посмотреть. Мы звонили. Мы писали письма. Мы пытались выпросить контакты высокопоставленных лиц, которые нам помогут. Мы два раза туда съездили. Мы поговорили с несколькими чиновниками. Ничто не сработало. Мы получили лишь один ответ – от пресс-атташе города: «Мы не можем позволить вам увидеть наших Лениных. Ваш проект не изображает наш город и нашу страну в положительном свете». Это связано с видением советской эстетики: всё должно обладать блестящим и ярким фасадом, даже если реальность более пыльная и ржавая. С этой точки зрения позволить нам поснимать Ленина на складе было для них неприемлемо. С другой стороны, с нами связались люди, которые были очень заинтересованы в нашем приезде. «У меня есть Ленин, приезжайте попить со мной чаю и сфотографируйте!» Такое совсем недавно случилось с нами в Киеве.

Интересно думать о крайне физическом отвержении былых политических идеалов, которое представлял собой «Ленинопад», если вспомнить о текущем споре вокруг демонтажа конфедератских памятников здесь, в Штатах. Почему некоторым людям, на ваш взгляд, так трудно отпускать эти фигуры?

Гобер: Прежде всего, существуют мощные эмоциональные факторы, которые выше любых идеологических убеждений. Ностальгия по лучшему времени, по времени, когда окружающая среда была безопаснее, когда в городах было чище, когда у людей была работа, когда люди были моложе. Мы наблюдаем очень много таких реакций в Украине, когда людям приходилось проходить через огромные потрясения в течение своей жизни.

Если брать шире, то я бы сказал, что связь между архитектурой и властью, а также между памятниками и гражданами – это вопрос коллективного чувства идентификации – симбиоза группы. На одной из наших презентаций нам задали вопрос: «Почему парижане не переименовали станцию метро, названную в честь Сталинграда или некоторые улицы и школы, названные в честь Ленина?» Это вопрос не идеологии, а скорее политических и интеллектуальных представительств. Память о неких именах, которые в какой-то момент оставили след в истории и повлияли на ход событий в мире. Это же касается и Украины. Ленин использовался несколькими поколениями как маркер идентичности, как фигура речи, как культурный ориентир. Повалить Ленина значит убрать его (человека или памятник) из публичного пространства, а также из ментального пространства. Это обязывает людей заново определять новые ориентиры. А это сложный и болезненный процесс.

Считаете ли вы, что можно привести аргумент в пользу художественной ценности этих статуй? Или их политическая история слишком сильна, чтобы позволить им существовать в объективном качестве?

Акерманн: Опять-таки, единственно верного ответа на этот вопрос не существует. Из 5500 памятников, воздвигнутых в Украине, большая часть являлась конвейерными бетонными копиями весьма скромной художественной ценности. Но некоторые, изготовленные из более благородных материалов, обладали более высокими художественными качествами.

На одной из наших конференций отметили такой интересный момент: некоторые из этих советских памятников утратили своё политическое значение. (В основном так говорили о некоторых декоративных мозаиках.) Они рассматривались исключительно как «для красоты», а их посыл воспринимался как вполне нейтральный. Но с началом процесса декоммунизации люди внезапно стали смотреть на них как на советскую пропаганду, потому что они были созданы в советские времена. Снова ассоциируемые со своим политическим значением, они теперь, по мнению некоторых, должны исчезнуть. Я не так давно съездил в Екатеринбург, что в России. Тамошний памятник Ленину находится в центре города. Но если посмотреть на сделанные на центральной площади снимки в Instagram, то окажется, что эта гигантская статуя присутствует меньше, чем на одном проценте этих снимков. Он даже не обозначен на большинстве карт города. Он есть, но он никого не интересует. Между тем, в Украине споры редко когда бывали существенными. Порой я задумываюсь, не вышло ли у украинцев, убрав Ленина из своих городов, поставить его на небывало почётное место у себя в головах.

Прокрутите вниз, чтобы увидеть больше фото.

«В поисках Ленина» Нильса Акерманна и Себастьена Гобера можно приобрести в Интернете и в книжных магазинах; книга выпущена издательством Fuel Publishing.