Жизнь оффлайн

Светило солнце, мне больше нечем было заняться, и мне захотелось выпить кофе. Весь. И впервые за два года, бегущий по моим жилам, кофеин не вызвал у меня сразу же предчувствие скорой смерти. Три недели назад, до того, как я ушёл в оффлайн на Кубе, ему бы это удалось.

На самом деле эта история не о моих панических атаках или различных полумерах, которые я принимал, компромиссах, на которые я шёл последние два года, чтобы не давать своему телу говорить мне, что я неминуемо потеряю сознание. Она не об этом, а об отключении, о выходе из Интернета, о подводных камнях и неизменной тревоге, связанной с постоянным коннектом. Она об угнетении, точке зрения, свободной мысли и самоопределении. Возможно, она немного об ощущении застоя.

За несколько недель до того, как я отправился на Кубу, миллионы людей схватились за цифровые вилы и наставили их прямо на стоматолога, убившего льва. Гендир Reddit только что вынужденно покинул компанию, по крайней мере, отчасти благодаря той длительной женоненавистнической и расистской кампании, которая превратилась в часть наиболее популярного контента сайта. Отчасти, Дональд Трамп был и до сих пор остаётся на плаву благодаря совокупной мощи кликов и инерции.

Именно для этого большая часть мира решила использовать Интернет. Способность связаться с любым другим человеком, мгновенно отправлять и получать информацию с любого количества устройств, помимо множества благих целей, также используется для того, чтобы разрушать жизни в социальных сетях, уединяться в полных ненависти пузырьках фильтров, для взломов, краж и пыток, для создания и потребления списочков и прочего вирусного контента, для того, чтобы затыкать себе уши и кричать в Интернет пальцами.

А затем я ушёл в оффлайн на три недели. Этим я не пытаюсь романтизировать сложную ситуацию, в которой кубинцев систематически держал оффлайн авторитарный диктатор. На самом деле у меня была уникальная возможность, не бросая телефон в реку и не становясь лесным отшельником, в какой-то мере перенестись в прошлое, в эру, где Интернет не являлся постоянной величиной наших жизней.

Дома я, когда не сплю, ежесекундно остро осознаю, что происходит в Интернете. Отчасти потому что я журналист, который публикуется в сети, отчасти потому что я человек, живущий в 21-м веке в развитой стране, меня забрасывают текстовыми сообщениями, оповещениями Twitter, электронными письмами и заголовками. Когда меня не особенно заваливают оповещениями, я выискиваю их в почти незаметном порыве проверить Reddit, Facebook или (в моменты слабости) Chartbeat, инструмент, измеряющий трафик в режиме реального времени на новостных вебсайтах.

Я делаю это независимо от того, один я или с кем-то, среди ночи, когда просыпаюсь, чтобы помочиться, когда стою в очереди или сижу в такси. Я делаю это, когда ем и когда не ем, когда я счастлив и когда я грустен, когда я встревожен и когда я спокоен.

Всё новые исследования показывают, что Facebook превращает нас в нервные развалины, что «лайки» и оповещения запускают в нашем мозге дофаминовую реакцию, что незначительно, на первый взгляд, отвлекающая нас проверка электронной, почты отвлекает наше внимание более чем на 20 минут за раз. Эти выводы наводят на мысль о том, что у нас, людей, не было времени приспособиться к тем требованиям, которые, совершенствующаяся в геометрической прогрессии, техника выдвигает к нашему мозгу, устойчивости нашего внимания, нашей психике. Нам посчастливилось иметь возможность постоянного коннекта, но что это делает с нами на самом деле?

«Вызываемую техникой тревожность совершенно не стоит недооценивать», заявила мне Натали Нахаи, лондонский веб-психолог. «Панические атаки – это калечит. Особенно яркий случай может выбить вас из колеи. Если вы в остальных случаях неизменно онлайн, уровень вашей тревожности может повышаться, чего вы не заметите сразу и что может привести к множеству проблем».

***

В прошлом месяце я сел на самолёт и улетел на остров, где многие люди мечтают о таком коннекте, как у меня. Я не раз ловил себя на мысли: «С чего бы кому-нибудь хотелось постоянно быть в Интернете?»

Кубинцы - не технодикари. У них есть и смартфоны, и компьютеры, и пиратские фильмы, и телешоу, и музыка. Однако у них нет простого, свободного или открытого доступа к Интернету. Это был выбор кубинского режима, но не кубинского народа.

Это должно измениться и изменится, приведя к давно назревшим улучшениям почти во всех аспектах кубинской жизни. Право на Интернет – это право человека, а не обращая на него внимания и в то же время активно отказывая в нём своим гражданам, братья Кастро отказывали людям в свободе.

Для кубинца легче всего выйти в сеть, потратив 10 процентов от средней месячной зарплаты в стране на часовую скрэтч-карту для доступа в подвергающуюся цензуре и слежке небезопасную сеть в публичном пространстве, заполненном камерами видеонаблюдения. Большинство это не волнует. Три недели меня это тоже практически не волновало; я выходил в сеть исключительно для того, чтобы изведать этот процесс лично (в журналистских целях) и сказать парочке избранных, что я в порядке.

Кубинцам не хватает крупнейшего хранилища информации, когда-либо созданного человечеством. Им не хватает экономических возможностей, а ещё им не хватает дружеских связей, и многие из них годами не разговаривают с родственниками, которые живут в изгнании: стоимость звонка по Skype и доступ к нему остаются нереальными. Редакторам нелегального кубинского журнала приходится сотрудничать, в условиях перевозки из города в город флешки, приходится издавать журнал, покупая нелегальные чернила и нелегальную бумагу на нелегальном чёрном рынке.

Но с другой стороны, кубинцы не имеют дела с некоторой гадостью, с которой имеем дело мы. Здесь нет оскорблений по Twitter, мало протоколов текстовых сообщений, отсутствуют персональные #бренды, которыми надо управлять. Tinder, к счастью, не в моде, а проверка электронной почты раз в месяц – это и вовсе круто с социальной точки зрения. Никаких циклов искусственного негодования, никаких ослов-комментаторов, никаких недоразумений в Gchat.

Их внимание пока что никогда не рассеивается на дюжину сторон по нескольким экранам и приложениям. Долгими вечерами после захода солнца я сидел на улице с местными, болтая обо всём на свете. Я смотрел, как друзья вступали в оживленные дискуссии в ресторанах, не останавливаясь, чтобы взглянуть на экраны. Я простоял два часа в очереди за билетом на автобус, разговаривая с парнем, который предвкушал путешествие на пляж, вместо того, чтобы жаловаться на задержку своим читателям в Twitter.

Люди без наушников представляются отзывчивыми. Свидания не прерываются из-за приложений для знакомств. Я проехал по стране без помощи GPS, GoogleMaps или даже дорожных знаков, десятки раз останавливаясь по пути, чтобы попросить помощи и спросить дорогу у людей, которые с удовольствием помогали. Я не раз ловил себя на мысли: «Вот каково это – быть человеком. Вот это и значит быть человеком».

Со мной подолгу не мог связаться никто из знакомых, и я не мог ни с кем связаться, но я редко чувствовал себя одиноким, поскольку местным действительно хотелось разговаривать. В конце концов, меня встретил приятель из родных мест, и мы были там вместе, не имея возможности связаться ни с кем, кроме разве что нашего бармена, если нам удавалось привлечь его внимание. Молчание между нами действительно было молчанием, временем для того, чтобы обдумывать или замечать взаимодействие незнакомцев, а не временем для того, чтобы лайкнуть что-нибудь на Facebook или отправить несколько быстрых текстовых сообщений.

Это не значит, что с социальным взаимодействием на Кубе всё идеально, – просто отсутствие экранов бросается в глаза, а для человека, который пялится в экран дни напролёт, ещё и освежающе.

Когда же кубинцы пользуются Интернетом, они действительно пользуются Интернетом. Они платят за час, и только в этот час кубинцы перестают обращать внимание друг на друга и пялятся в экраны. Они не проводят время за бесцельным пролистыванием Reddit, YouTube или Pinterest. Если они говорят с человеком, который не находится рядом с ними физически, то лишь по той причине, что их любимый человек разговаривает с далёким родственником или другом по Skype. При этом, отдельного внимания требуют правила вхождения в Интернет и предупреждения системы безопасности, установленных кубинским правительством.

Это, конечно, не настоящий Интернет, не тот, каким мы его знаем. Здесь мало гуглят, мало занимаются учебными или научными задачами, нет праздных разговоров, чатов или убивания времени, что, безусловно, является важной частью становления глобального гражданина, пользующегося Интернетом. Подозреваю, что существует мало кубинцев-комментаторов YouTube, мало кубинцев-участников «Геймергейта», мало кубинцев-звёзд социальных сетей.

Именно в этом мире почти полного дисконнекта я почувствовал себя более умиротворённым, более сосредоточенным.

***

Нужно признать, что моя первая паника не была связана с техникой. На самом деле меня загнали в реанимационное отделение совершенно дурацкое количество алкоголя и кофе со льдом и обезвоживание на музыкальном фестивале, и я начал отделять реальный мир от того, что в это время происходило у меня в голове.

Это было неприятно, и это чувство незаметно настигало меня в последние два года, когда постоянное напряжение, связанное с оповещениями, электронной почтой и всем, что вызывает у людей ощущение возможного сердечного приступа, накрывало меня волной в те дни, когда я не мог ничего из этого отключить. В основном становилось лучше благодаря зарядке, терапии и простому привыканию к ощущению того, что моё сердце готово выскочить из груди.

И что интересно: на Кубе моя работа никуда не делась, но оповещения пропали. Исчезло ощущение пребывания онлайн. И я сел в ресторане, заказал кофе и почувствовал себя, ну….. нормально. Даже потрясающе. Три недели спустя дела обстоят так же. Паника и тревожность полностью исчезли и не возвращаются.

Отчасти это могло быть стандартной реакцией на первый длительный отпуск за два года. Но также было важно, а может, и совершенно необходимо, свалить из Интернета, побыть просто человеком, а не дюжиной цифровых аватаров и профилей в социальных сетях. Не день, а длительное время.

Разница в том, что у большинства мира есть выбор, пусть, может, даже и ложный. Думаю, мне ничто не мешает отдалиться от современного мира, хотя пользование Интернетом представляется совершенно необходимым для того, чтобы быть взрослым профессионалом и в особенности сотрудником компании, работающей с новыми медиа. Кубинцам же, наоборот, обеспечил дисконнект ряд целенаправленных действий деспотичного диктатора.

«Если бы кубинскому народу можно было принять решение и сказать: «Мы не хотим подключаться», – и сказать, что мы не хотим подключаться или будем просто пользоваться Интернетом в тех случаях, когда нам нужна информация, было демократическим решением, это было бы прекрасно», сказал мне Хосе Луис Мартинес, директор по коммуникациям Фонда прав человека на Кубе. «Необходимо сделать так, чтобы это решение принимали сами люди».

Нам дали ящик Пандоры, и это был диск с AOL, который превратился в кабельный модем, который превратился в iPhone, который однажды неизбежно превратится в устройства, имплантируемые в наши тела. Кубинцам неизбежно дадут тот же ящик, и они его откроют. У них нет другого выбора.