Мой визит в московский Институт мозга

14 апреля 1930 г., российский поэт Владимир Маяковский покончил жизнь самоубийством в своей московской квартире. Его самые близкие друзья, в том числе, писатель Юрий Олеша, помчались в квартиру, услышав страшное известие.

Пока они сидели в тишине в гостиной, вдруг раздался громкий стук из спальни, где лежало тело Маяковского.

"Так могут рубить, казалось, только дерево", Олеша написал позднее. Через стенку, кто-то рубил топором. Затем, минутой позже, из комнаты выбежал человек в белом халате, неся таз.

В тазу был мозг поэта.

Врач сказал друзьям Маяковского, что мозг был необычайно большим - 1.700 граммов - перед тем как загрузить его в машину и уехать.

Мозг Маяковского был доставлен в кирпичное здание, под названием Институт мозга, который был основан большевиками в 1928 году как часть усилий по канонизицации Ленина. Мозг Ленина, вместе с другими провозглашёнными гениями, вступил в члены "Пантеона мозга",  в стеклянных витринах которого демонстрируются лучшие умы Советского Союза. Институт продолжал вскрывать мозги десятков известных советов, в том числе Сергея Эйзенштейна, Максима Горького, и Иосифа Сталина. Каталогизация мозгов продолжалась всё время, вплоть до 1989 года, когда падение СССР положило конец этому своеобразному эксперименту.

С тех пор институт стал открытым, но всего лишь нескольким журналистам, как российским, так и иностранным, было разрешено его посетить. В последние годы институт пытается откреститься от прошлого, и примерить на себя новую репутацию в сфере современных неврологических исследований, а мелькание кусков мозга Ленина может усложнить завоевание вновь обретённого доверия. Однако, к моему большому удовольствию, в рамках их усилий по демонстрации всему миру какими правильными они стали, Институт пустил меня внутрь.

Институт мозга располагается в дореволюционном особняке, на зелёной московской улице. Одним серым утром, когда я посетила его, два старших исследователя нарезали мозги с помощью микротома - громоздкого ручного аппарата, мало чем отличающегося от слайсера для резки мяса - на этом же аппарате когда-то Институт разрезал мозг Ленина на 30 000 кусочков.

Кусочки мозга падали на блюдо тонкими и бледными хлопьями пармезана. Исследователь вращал рукоятку и лезвие делало ещё один надрез.

“Вжик”.

Техника нарезки мозга принадлежит к разделу нейронауки, называемой цитоархитектоника. Нарезая мозг на куски и изучая устройство его клеток под микроскопом, исследователи надеются узнать важную информацию о его структуре.

Ирина Боголепова, руководитель лаборатории анатомии и архитектоники, подошла к микротому, занимавшего всю стену узкой, персикового цвета, комнаты лаборатории, и взяла свеженарезанный кусочек мозга. Толщиной в бумажную салфетку образец опасливо затрепетал в ее пальцах, но она успела перехватить его, не дав ему долететь до земли.

“Ой”, она сказала живо.

Неудивительно, что история Института мозга является чередой ошибок, случайных триумфов, а также своеобразий.

Владимир Бехтерев, русский невролог и соперник Ивана Павлова, замыслил себе так называемый Пантеон мозга впервые в 1927 году. После смерти Ленина в 1924 году, мозг Отца революции была вскрыт немецким неврологом Оскаром Фогтом - в то время ведущим в мире экспертом в цитоархитектонике. Препарирование мозга, наряду с мумификацией тела Ленина, стало частью усилий по удержанию остатков лидера в качестве непоколебимости основ советского государства.

По существу, проект Бехтерева начался как марксистская версия парижского Пантеона - собор, превратившийся в мавзолей, в котором содержатся останки французских мыслителей, включая Вольтера и Руссо. В видении Бехтерева, мозг Ленина должен присоединится к тем другим советским светилам в научном святилище большевистского превосходства. В своём расхваливании перед чиновниками открытия Пантеона как можно скорее, Бехтерев подчеркнул, что количество тел гениев растёт: "В этом огненном периоде строительства СССР", сказал он, "люди сгорают быстро".

Советский Пантеон появился на короткое время, вопреки желанию Бехтерева, в московской лаборатории Фогта, а не в его собственном институте в Санкт-Петербурге (тогда Ленинград). В стеклянных колпаках демонстрировались мозги нескольких выдающихся советов, в том числе теоретика марксизма Григория Плеханова, вместе со слепком лица каждого владельца и краткой биографией. Мозги для просмотра были просто копией; оригиналы остались за кадром, в лаборатории, и были предметом интенсивных исследований.

Связь Бехтерева с лабораторией оказалась недолгой. В 1927 году его вызвали в Кремль для выполнения медицинского обследования Сталина, которому он неразумно поставил диагноз параноик. Два дня спустя, Бехтерев умер, предположительно, от пищевого отравления. В довершение всего, мозг учёного препарировали в Москве.

В 1928 году московская лаборатория превратилась в Институт мозга. Ей было поручено собирать новые гениальные образцы, а также "средние" мозги для сравнения. Вскоре после открытия Института, нарком здравоохранения Николай Семашко писал, что последняя коллекция уже содержит "шесть российских мозгов, два татарских, чувашский, армянский, грузинский, еврейский и турецкий".

Анатомические коллекции мозга существуют в крупных городах по всему миру, в том числе в Париже, Стокгольме, Филадельфии и Токио. На своем пике, Коллекция Мозга им. Уайлдера в Корнельском университете содержала где-то от 600 до шокирующего количества в 1200 мозгов. Но число известных деятелей в Москве не имеет себе равных.

Хотя Институт никогда не публиковал полный список его коллекции, около 30 имен можно почерпнуть из современных газет и других источников. Они включают в себя заклятого врага Бехтерева - Павлова; театрального режиссера Константина Станиславского; Народного комиссара просвещения А. В. Луначарского; учёного-теоретика Константина Циолковского; основателя тайной полиции Вячеслава Менжинского; и высших должностных лиц партии, включая Михаила Калинина и Сергея Кирова, человека, чьё убийство в 1934 году дало предлог для сталинских чисток.

Тем не менее, даже в обществе, основанном на освобождении женщин, Пантеон остается почти полностью мужским. Вдова Ленина Надежда Крупская и немецкая коммунистка (и основатель Международного дня женщин) Клара Цеткин - единственные женские мозги, как известно, хранящиеся в коллекции.

Когда советская знаменитость умирала, процесс собирания мозгов осуществлялся одним из двух способов. Иногда, семья или умерший заблаговременно соглашались отдать свои мозги в Институт. Или - как в случае с Маяковским - они приходили не спрашивая.

Сегодня, официальное название Института - Отдел исследований мозга ФГБУ "Научного центра неврологии" Российской академии медицинских наук. Мой визит начался с заслушивания любезностей его нынешнего директора Сергея Иллариошкина. Высокий мужчина с редкими волосами, в очках в проволочной оправе, сидел во главе стола переговоров в своём недавно отремонтированном офисе. Он выступал в невероятно быстром темпе, слова выстреливали, как возбужденные синапсы.

Он быстро признал, что работа его предшественников, похоже имела незначительную научную ценность. "Теперь мы понимаем, что гений гораздо сложнее, чем это", сказал он, с отрывистым смешком.

Иллариошкин является сторонником современных клинических исследований. Его резюме не содержит ссылки на марксизм-ленинизм, а тем более на телепатию; он написал свою диссертацию на тему "Унаследованных моногенетических расстройств нервной системы".

В середине 2000-х годов, по его словам, президиум РАН сформировал специальную комиссию для решения вопроса что делать с доведённым до обнищания Институтом мозга. Ситуация была катастрофическая. Он изъяснился, что "в Институте не было вообще горячей воды, не было отопления".

Академия наук решила присоединить Институт к более успешному учреждению, которое было ближе всего по профилю - Научному центру неврологии, который изучает цереброваскулярные расстройства. Впервые, Институт приобрел действующую клинику. С помощью увеличения финансирования и современного оборудования, он выпустил собственное атласное картографирование структур мозга.

Тем не менее, Институт по-прежнему отчаянно нуждается в финансовых донорах, сказал Иллариошкин, "ещё ни один олигарх не выступил с инициативой подписаться под этот проект".

После нашего интервью, меня провели наверх, в Музей эволюции мозга. Одним этажом выше кабинета директора, здание выглядело, как в советское время, с облупленными цифрами и болезненно-зелёной краской.

Ирина Боголепова, суровая женщина, была назначена моим гидом, работает в Институте мозга с 1962 года, когда Юрий Гагарин стал первым человеком в космосе. Она возглавляет лабораторию анатомии и архитектоники, современного преемника по исследованию гениев в Институте. С 1978 года она также была директором институтского музея.

Открытый в начале 30-х годов, музей был закрыт для публики в течение многих лет. Иллариошкин сказал мне, что он будет отремонтирован в 2014 году, одновременно с экранами навигационных компьютеров. Он объявил о важности предоставления его содержимого миру. Тем не менее, в свете одержимости Института секретностью, его слова звучали несколько неискренне.

Боголепова открыла дверь в музей. В основном, было темно, и только лишь мерцали огоньки возле экспонатов, включаемые по одному за раз. Черно-белые портреты бывших учёных Института уставились со стен. Так как пространство музея, обычно, пустует, его дополнительно используют как лекционный зал, поэтому скрипучие аудиторные стулья и трибуна оккупировали центр комнаты.

Цитата Энгельса темнеет над набором деревянных выставочных шкафов: "Сначала труд, а затем и вместе с ним членораздельная речь явились двумя самыми главными стимулами, под влиянием которых мозг обезьяны постепенно превратился в человеческий мозг, который, при всём своем сходстве с обезьяньим, далеко превосходит его по величине и совершенству".

Середина 1920-х годов до начала 1930-х  были бурными временами для советской науки. Лев Троцкий был первым, кто говорил о необходимости создания "коммунистического человека", "супер-человека", который будет представлять высшую ступень эволюции человека. Средний советский гражданин, заявил Троцкий, должен был подняться до уровня "Аристотеля, Гёте и Маркса".

Музей был сохранен в своём первозданном виде, в "знак уважения к нашим учителям", сказала Боголепова. "Вы посещаете Лувр, Уффици, там могут быть некоторые новые полотна, но вы же не выбрасываете Рафаэля. Вы не выбрасываете Рембрандта".

Когда она говорила, голова одноглазой обезьяны уставились на нас из баночки формальдегида. Коллекция содержит мозги ящериц, медведей, лебедей, китов, дельфинов и слонов, среди многих других. Мозги китов являются, на сегодняшний день, самыми большими, весом до 7 кг. В соседнем экспонате, пушистый оранжевый кот, казалось, не подозревает о том, что 3-5 см выше его глаз, его мозг был полностью обнажён.

Животные занимают особую роль в ранней советской науке о мозге. В эксперименте, широко освещённом в советской прессе, собачья голова оставалась в живых в течение нескольких минут после того, как она была отделена от тела. Эта история помогла вдохновить Михаила Булгакова в 1925 году на его сатирический роман Собачье сердце, в котором гипофиз человеческого преступника пересадили в мозг бродячей собаки.

В человеческом разделе музея, десятки мозгов были представлены в различных сечениях. Один экспонат показал плоды человека на разных стадиях развития, что напоминает Кунсткамеру Петра Великого в Санкт-Петербурге, коллекцию анатомии известную своими младенцами в банках.

В конце музейного тура, моя надежда увидеть мозг Ленина была разбита. "Мозги одарённых расположены в другом здании", отрезала Боголепова, "и мы не показываем их публике".

Отношения Института с его знаменитыми мозгами сложные, и часто противоречивые. "У этих людей есть родственники", ответила она, когда я спросила почему они скрыты от глаз, "поэтому это немного неправильно показывать общественности их мозги". Но в нескольких метрах, стеклянные витрины с гордостью демонстрировали несколько десятков человеческих мозгов. Чувства родственников их владельцев, казалось, не были приняты во внимание.

Мозг Ленина всегда была источником разногласий. В конце 1920-х, после нескольких лет исследований, учёный Фогт, заявил, что пирамидальные клетки Ленина в третьем слое центральной коры, казались, необычайно хорошо развитыми, что приводит к более быстрому принятию решений. Но в то время как исследователи давно строили гипотезы, что интеллект был связан с размером мозга, мозг великого лидера весил приблизительно 1300 гр., или чуть ниже среднего. Быстро появилось объяснение: мозг Ленина сократился в размерах, в связи с болезнью и переутомлением. Между тем, в научной литературе, официальная норма загадочно сократилась с примерно 1.4 кг до 1.3 кг.

Сегодня, эта история всё ещё продолжается. "Мы можем сказать с относительной уверенностью, что гений сопоставляется с размером мозга", сказала Боголепова. "Мозг Маяковского был огромен". Тогда почему мозг Ленина весит ниже среднего? "Надо учитывать, что он пережил несколько инсультов", возразила она.

В один момент, Боголепова сказала, что Институт ещё изучает знаменитые мозги; минуту спустя, она сказала, что этими мозгами уже никто не занимается вообще. Согласно сведениям советской эпохи, нужен целый год, чтобы один учёный изучил один мозг, нарезанный на микротоме. С количеством только лишь в 100 сотрудников отдела, есть более срочные задачи, требующие насущного решения.

После, мы прошли в соседнюю лабораторию анатомии и архитектоники, где несколько мужчин и женщин в белых халатах работали в помещении, которое вначале показалось кухней. Несколько кастрюль - по виду напоминающие такие, которые есть у каждой бабушки для варки борща - стояли на столешнице под белыми шкафами. Лаборант поднял крышку желтой кастрюли, расписанной красными цветочками.

Внутри был человеческий мозг, замаринованный в формальдегиде.

Несмотря на громадные технологические достижения в области неврологии, цитоархитектоника до сих пор считается пригодным методом для изучения мозга, особенно сейчас, когда компьютеры могут хранить и обрабатывать огромное количество данных.

Лаборатория в настоящее время уделяет основное внимание различиям между мужскими и женскими мозгами, о которых Иллариошкин сказал, что они как "разные планеты" - спорный вопрос, особенно в свете исторического акцента на превосходстве мужского мозга. Однако, несмотря на панику - вызывающий буклет, который Боголепова дала мне, содержал сведения о женской "эмоциональности" и мужской природной способности к математике и естественным наукам, исследования лаборатории не касаются, в первую очередь, объяснений мужского или женского поведений, но возможных половых различий в старении мозга, в опыте Альцгеймера, или в восстановлении после инсульта.

В лаборатории содержится около 500 мозгов. В соответствии с методом Фогта, каждый мозг разрезается на четыре или пять кусков, которые помещаются в парафин. Затем они направляются в соседнюю комнату для срезов  на одном из двух микротомов.

"Мы нарезаем средний мозг на всего лишь 2000 или 3000 ломтиков", сказала Боголепова, под звуки микротома, похожие на звук степлера. "И только мозг Ленина нарезали на 30,000".

Ломтики затем наклеиваются на стекла и окрашиваются красным красителем. Дальше по коридору, исследователи изучают их под микроскопом.

От идеи изучения типов личности путём рассмотрения мозга, в основном, отказались после Второй мировой войны, отчасти из-за убийственной актуализации идей евгеники Третьим рейхом, но и также из-за нового акцента на кибернетике. Американские учёные положили начало тому, что Майкл Хагнер, глава науковедения в Швейцарском федеральном технологическом институте, называет "техно подходом".

"Понять мозг как машину для решения проблем, как компьютер, это и была новая парадигма в истории исследования мозга", сказал он.

Возможно, современным преемником ранних исследований гения и мозга является поле нейровизуализации, которое использует компьютерную томографию для изучения активности мозга во время выполнения задач, например, одаренный виолончелист исполняет музыку. Однако, популярное увлечение старыми методами сохраняется: раз в несколько лет, законсервированный мозг Альберта Эйнштейна становится предметом нового исследования, утверждающего, что было найдено неврологическое доказательства его гения.

.

В своих поисках гения, московский Институт мозга концентрируется не только на головном мозге. Он также анализировал личности, создав подробную анкету о их личной истории, внешнем виде и привычках. Подробные интервью с близкими умершего предоставляли необходимые данные.

Ответы, предоставленные вдовой Ленина, Надеждой Крупской, были надёжно отредактированы; ничто не могло быть сказано, даже намёком, что могло поставить под угрозу величие вождя. Культурный историк Моника Спивак обнаружила первичные и отредактированные ответы благодаря родственнику учёного, который проводил многие такие интервью.

Заявление Крупской, что у Ленина был тенор, было вычеркнуто и заменено на "баритон"; предложение о его слабом зрении в одном глазу было удалено полностью. Даже заявление Крупской, что он не страдал от морской болезни, исчезло. Судя по всему, сама возможность, что Ленин мог чувствовать себя плохо на воде, была слишком компрометирующей.

Спивак работает в музее Андрея Белого. Когда она позвонила в Институт мозга несколько лет назад в надежде сотрудничества в связи с книгой, её предложение резко отклонили. "Они были вежливы, но они отнеслись ко мне как к врагу", сказала она, потягивая кофе возле музея Андрея Белого на Арбате, в Москве. Тогдашний директор утверждал, такие исследования личности никогда не проводились, и сказал, что его предшественники не оставили никаких следов своих изучений.

У Института был краткий период прозрачности в начале 1990-х, когда научные учреждения остались нищими в результате распада Советского Союза. В 1991 году съёмочной группе даже разрешили снять документальный фильм внутри. (Но даже тогда, им показали образцы мозга, но не их оригиналы). Но с тех пор, его знаменитые образцы попали в строгую изоляцию.

В 1990-х и начале 2000-х, обширная программа публичного научного исследования обратилась к истории научных институтов Германии в период нацизма, в том числе, в период Фогта (ныне Институт Макса Планка и Институт Оскара и Сесиль Фогт). В то же время, московский Институт мозга держит свои тайны при себе.

После публикации книги Спивак в 2009 году, её вызвали на ещё одну встречу. "Их интересовало лишь одно", сказала она: "Откуда я получила свою информацию".

В своей книге, Мозг отправьте по адресу …, Спивак предполагает, что большинство мозгов никогда не изучались, или даже не нарезались на микротоме. Вместо этого, они остаются в кусках парафина, "как тёмные кирпичи, похожие по форме и цвету на бруски грубого советского мыла".

Рядом со скрипучим лифтом Института мозга, который привёл меня обратно в директорский кабинет и в пасмурное уличное утро, тяжелые замки охраняли набор высоких черных шкафов с облупившейся краской. Внутри, Боголепова сказала мне, тысячи ломтиков, ожидающих микроскопа. "Есть ли среди них какие-либо гении?", спросила я.

Она покачала головой.