Дикий рост арендной платы делает города Европы совершенно недоступными

Этот материал опубликован в майском номере журнала VICE. Нажмите ЗДЕСЬ, чтобы подписаться.

«После моего выезда, мой дом на той же неделе был выставлен [под аренду]», – рассказала она мне в марте этого года, спустя год после получения уведомления о выселении, когда мы сидели в Starbucks в одном из промышленных пригородов Дублина. Встречаться со мной в предоставленном государством временном жилье, гостиничном номере, куда она переехала с тех пор и где жила последние несколько дней, она боялась.

Хозяин её квартиры связался с ней примерно спустя неделю после её отъезда, чтобы сказать, что она может возвратиться в свою старую квартиру, доплачивая ещё по 480 долларов в месяц. Это помимо тех 1088 долларов, которые она уже платила за квартиру с двумя спальнями в криминально небезопасном районе. «Мне и так было очень нелегко себе её позволить», – сказала она.

«Мне пришлось собрать все свои вещи, разложить их по чужим сараям, по чужим домам, – сказала она. – Я сбилась со счёта, сколько [квартир] посмотрела». Один юрист сказал ей, что возьмётся за её иск против предыдущего хозяина квартиры в связи с неправомерным выселением. «Но когда ты живёшь где придётся, у тебя есть ребёнок и ты ездишь на работу… У меня просто не было сил на это». Она увидела квартиру с одной спальней в здании, которое должно было быть отведено под социальное жильё, которая при этом сдавалась почти за 1200 долларов в месяц. Там в стене были дыры, а какая-то женщина вверху лестницы всё время кричала. Цены, между тем, продолжали расти.

Она помнила, как росла в муниципальном доме, который до сих пор принадлежит её матери. В её детстве муниципальное жильё едва ли пользовалось популярностью. Сейчас Сара состоит в городской очереди на муниципальное жильё уже шесть лет, а на прошлой неделе она получила письмо, сообщавшее ей о том, что она номер «тысяча какой-то там» в очереди на жильё в районе Сордс, городке-спутнике на северной окраине Дублина.

Сара принадлежит к поколению молодых ирландцев, которые выросли во время обвала, последовавшего за лопанием пузыря на рынке недвижимости страны, и теперь с огромными трудностями ищут, где им жить. С момента обвала «кельтского тигра» – бумовой экономики Ирландии – в 2008 году бездомность в Ирландии и особенно в Дублине растёт. Причины разнообразны; среди них (в зависимости от источника) – заморозка зарплат, повышение арендной платы, сильные сокращения государственных социальных программ и сосредоточение доступной работы в городских районах с недостатком доступного жилья. Всё больше и больше семей подают заявления на экстренное жильё, и всё большее количество молодых людей сталкивается с бездомностью. Лишь за прошедший год количество бездомных в стране выросло на четверть; большинство из них живёт в столице, Дублине. Теперь, когда в Дублине создают головные конторы транснациональные корпорации вроде Google и Facebook, спрос на жильё резко вырос; при этом стремительно растёт арендная плата и наблюдается явный недостаток доступного жилья.

Текущий кризис в Дублине является частью растущей проблемы в городах всей Европы. Новый отчёт от FEANTSA, Европейской федерации национальных организаций, работающих с бездомными, показал, что бездомность возрастает почти во всех европейских странах. Количество семей во временном жилье в Лондоне с 2010 года выросло на 50 процентов. В Афинах сейчас является бездомным каждый 70-й. Хотя причины этого разнообразны и отличаются от случая к случаю, расходы на жильё являются повсеместной проблемой.

Особенно страдает молодёжь. Как отметила статья в отчёте FEANTSA в Guardian: «Во всех странах ЕС молодые люди наиболее уязвимы в отношении непомерных расходов на жильё, перенаселения и сильного дефицита жилья, чем всё остальное население». К примеру, бездомность среди молодёжи в Копенгагене с 2009 года повысилась на 75 процентов. «Для бедных молодых людей по всей Европе, – продолжается в статье, – ситуация становится всё более распространённой; 65% из них в Германии, 78% в Дании и 58% в Великобритании тратят на жильё более 40% своего чистого дохода. Средний показатель по ЕС составляет 48%».

Эти новости удручают. Однако в ответ на эти вызовы молодые активисты по всей Европе стали мобилизироваться, прибегая к прямому действию ради обеспечения поддержки в пределах сообществ, делясь советами по сквоттингу и протестуя. Эти действия указывают на полное неверие молодёжи в то, что государство разрешит жилищный кризис, бьющий по ней сильнее всего. Я решила пообщаться с этим новым поколением жилищных активистов, посетив два города: один, Дублин, в котором проблема уже назревала некоторое время и сейчас, судя по всему, находится в кризисной точке, и другой, Берлин, который, несмотря на всё своё прогрессивное жилищное законодательство, сейчас сталкивается с характерными признаками начала собственного кризиса.

В ночь на 15 декабря 2016 года группа бездомных, художников и борцов за жилищные права предприняла занятие «Apollo House», находящегося в государственной собственности офисного здания в центре Дублина, в котором некогда размещалось Министерство социальной защиты. Их целью было превращение его в жилище для бездомных города. Следующие несколько недель эта группа, называвшая себя Home Sweet Home, преобразовала здание в жильё, в котором можно было жить, подключив отопление, воду и электричество, а также приведя кухни в рабочее состояние. К тому времени, когда я впервые посетила его в качестве волонтёра, там жило около 40 человек; эта цифра ограничивалась лишь судебным распоряжением, требовавшим не пускать больше людей. Бездомным, ищущим крова, приходилось отказывать у ворот.

Менее чем через неделю после начала занятия Высший суд приказал его жителям выселиться до 11 января. В тот день здание окружили сотни протестующих, защитив жильцов немного дольше перед их отъездом на следующий день. Если в прошлом занятия пустых зданий вроде этого в основном были невидимы общественности, «Apollo House» привлёк к себе внимание всей страны, как будто выражая всё более распространённое беспокойство: что жильё становится недоступным, особенно для молодёжи.

Меган Вудс, 26-летняя кинематографистка, запечатлевшая это занятие, рассказала мне, что помнит, как думала, наблюдая за обильной поддержкой «Apollo House», что «своими глазами видит общественное движение». Несколько недель его работы 750 человек посменно работали днём и ночью, а в волонтёры записалось более 4000. Наряду с вещевыми пожертвованиями было собрано около 190 000 долларов, а ирландские музыканты вроде Хозиера и Глена Хансарда обеспечили поддержку знаменитостей. «Мы добивались чего-то огромного», – сказала она.

Внутри здания были этажи, отведённые тем, кому нужна была поддержка в связи с зависимостью, целый этаж для пожертвований, которые в избытке поступали каждый день, а также специальная команда волонтёров, многие из которых ранее были бездомными сами или годами работали в службах поддержки, помогая новым жильцам создать дом.

Вудс сказала, что среди её поколения возрастает гнев. Она всегда боялась говорить о жилищных проблемах, так как ей это было уж слишком близко. В детстве она чувствовала себя отщепенкой, поскольку её мать переезжала с одной съёмной квартиры на другую. До обвала это было необычно. «Теперь, – сказала она, – я вижу, как мои друзья проходят через ту же хрень».

Она снимает комнату в общей квартире, но говорит, что это всё равно что «рвать деньги и класть их в чёрную дыру». Она беспокоится, как бы не случился ещё один обвал. И в самом деле, парижская Организация экономического сотрудничества и развития уже предупреждала, что Ирландия подвергается воздействию значительных рисков, в том числе очередного стремительно надувающегося пузыря на рынке недвижимости. «Я вижу поднимающиеся краны. Я повсюду вижу здания. Я наблюдаю за этим, и это происходит снова».

По её словам, будь у неё деньги, она бы попыталась взять ипотеку. В данный момент это едва ли не реальнее, чем продолжать арендовать жильё. С 2014 года уровень инфляции составляет около 10 процентов, повысившись в последние месяцы до 13,5 процентов.

«Я больше никогда не буду снимать жильё в этом городе, – заявила мне Эмер*, 28-летняя художница, недавно окончившая вуз и практиковавшая сквоттинг в Дублине последние три года, при нашей с ней встрече в феврале этого года. – Мне бы пришлось подделать вагон документов». При таком количестве претендентов на каждую доступную квартиру процесс съёма жилья теперь требует обширных рекомендаций от бывших хозяев, доказательств дохода и прочей документации о соответствии требованиям. Так как последние несколько лет она практиковала сквоттинг и не так давно получала социальное пособие, она считает, что у неё не было бы шансов. Мы сидели за чашечкой кофе в кафе, на узкой улочке в северной части города, на большом пустом участке земли, с противоположной стороны которого росли сорняки. Она только что вернулась из поездки в Окленд, где смертоносный пожар прорвался сквозь перенаселённый склад, известный в городе как «Корабль-призрак».

«Произошло огромное наступление на самодельные пространства. Друзья моих друзей кое-кого потеряли. Было очень много страха, – рассказала она. – Я увидела множество параллелей между Дублином и Оклендом. Джентрификация, вызванная техническим бумом. Похожая атмосфера».

Её первым домом как сквоттера был недавно подвергшийся выселению Сквотоград в Грейнджгормане, который сейчас является городским районом, застраиваемым жильем для тысяч студентов и традиционно населяемом людьми из рабочего класса. Она до этого семь лет снимала жильё, выехав из дома своей семьи в сельской местности в возрасте 18 лет. Так как она задерживала арендную плату, хотя и постоянно выплачивала задолженность, хозяин жилья её выселил. «Меня бесцеремонно выставили за дверь, – сказала она. – Падаешь, а сквот тебя ловит». Разведясь перед самым обвалом в 2006 году, её родители были вынуждены повторно заложить дом по смехотворной ставке, чтобы оплатить развод, и в итоге им пришлось продать его в самое неподходящее для этого время. «Я бы уже давным-давно вернулась домой», – сказала она, если бы ей было куда уйти. Её отец сейчас снимает жильё вместе со своей новой женой, а с матерью она не контактирует.

В 2014 году, поведала мне она, жители Сквотограда провели мероприятие, которое назвали Съездом сквоттеров, на котором собрались более 100 активистов со всей Европы, чтобы поделиться навыками, сравнить ситуации в своих городах и мобилизировать новые силы. Она вспомнила обсуждения «масштабных мер» с группой французских сквоттеров, которые захватили замок, что напоминало недавнее занятие бывшего особняка катарского генерала в Лондоне сквоттерским коллективом «Автономная нация анархо-либертарианцев», известным под очаровательным сокращённым названием ANAL. Эмер волнуется из-за того, сколько самодельных и творческих пространств закрыто в Дублине, включая популярное творческое и рабочее пространство, известное как Block T, в котором размещалось более 70 человек и которое было вынуждено закрыться в прошлом году. Её также заботило то, сколько её друзей едва не стали бездомными, потому что не смогли найти жильё в аренду.

Когда я снова разговаривала с Эмер в апреле, она рассказала, что после двухразового выселения из сквотов в быстро джентрифицирующихся районах Дублина за прошедшие месяцы, а также столкнувшись с несколькими судебными исками в связи со своим сквоттингом, она ради собственного здоровья решила поискать какое-то жильё для съёма, хотя и хотела больше никогда не проходить через этот процесс. После кое-чего из этого опыта она, по собственному признанию, боролась с посттравматическим стрессовым расстройством, а также пыталась удержать работу на постоянной основе, не имея безопасного места для ночлега.

«Нам всю жизнь говорили, что у нас этот замечательный бум недвижимости, – сказала она, говоря о своих ровесниках, выросших во времена «кельтского тигра», но затем лишь столкнувшихся с экономическим обвалом. – Стоило нам только приблизиться к зрелости, как у нас выдернули почву из-под ног». Она посчитала, что это питает реальное чувство ярости.

«Теперь жилищный кризис ощущается как реальная проблема, но мы как сквоттеры уже знали о ней, – сказала Эмер, добавив, что в Ирландии всё шире признаётся то, насколько системными на самом деле являются экономические и социальные проблемы, приведшие к текущему кризису, а спекуляция недвижимостью и накопление земель теперь являются проблемами, о которых спокойно болтают молодые люди в Дублине. – Люди из обычных семей среднего класса осознают: «Блин, да это же направлено против меня. Сбой может дать всё что угодно».

Многие активисты, с которыми я пообщалась, в своей работе были мотивированы тем, что ранее столкнулись с бездомностью лично. Вскоре после переезда в Дублин с матерью в семилетнем возрасте Сэмюел Аве вместе с родными был выселен из съёмного жилья и был вынужден жить у различных друзей два месяца, превратившись в одного из тех, кто ныне известен Аве как «скрытые бездомные». В прошлом году Аве, приехавший из Нигерии, создал инициативу под названием «Love Your Neighbor», которая организует мероприятия с целью просвещения на тему бездомности, а также мобилизации «районного патруля» из людей, предоставляющих поддержку бездомным. «Если мы можем делать это на данном уровне, хотя мы – всего лишь группка парней, что случится, если нечто подобное действительно поддержат организации, когда власть имущие действительно увидят, что происходит?» – сказал Аве.

Принадлежа к поколению, впервые проголосовавшему на референдуме о равенстве в вопросах брака, который стал политическим пробуждением для многих молодых ирландцев, он и многие другие из тех, с кем я пообщалась, разочаровались в попытках государства разрешить кризис и не ожидают, что смогут в обозримом будущем выехать из дома.

Аве упомянул, что его давний руководитель в Topman не мог позволить себе купить дом, несмотря на то, что он и его партнёрша зарабатывали 64 000 долларов в год. «Я сразу знал, что не смогу выехать, – сказал он. – Когда эти люди с состоявшимися семьями – в той семье два дохода, – которые не могут позволить себе дом… как я могу выиграть?»

Мейрека Редфорд, 24-летняя девушка, в настоящее время живущая дома с матерью и тремя братьями и сёстрами на севере Дублина, проработала волонтёром в Apollo House не одну неделю. Она вовлеклась после того, как группа провела своё первое совещание волонтёров, устав видеть двери, полные спящих на улице людей, во время своей двухчасовой поездки на работу. Для неё в детстве крыша и четыре стены также никогда не были гарантией. Её мама, которая также предоставляла помощь в «Apollo», находится в очереди на муниципальный дом последние 17 лет, и их семья пожила в девяти разных домах, где над ними всегда нависала угроза выселения. Они три раза становились бездомными.

«Моя мама едва справлялась с проблемами с жильём, сколько я себя помню, – сказала она. – Так что это нечто очень нам близкое».

В попытке обеспечить более стабильное будущее Редфорд недавно вернулась в университет, дабы очно изучать маркетинг, но она всё равно отрабатывает пятичасовые смены «там и сям» на Кроук-парке, стадионе в Дублине. Она получает от государства пособие в размере примерно 170 долларов в неделю, доступное любому человеку, пробывшему безработным более девяти месяцев и решившему вернуться к обучению спустя как минимум два года. Но каждый день её работы независимо от того, два часа она работает или восемь, из общей суммы её пособия вычитается около 20 долларов. Это значит, что после вычета пятичасовые смены сезонной работы на Кроук-парке дают ей дополнительно всего 30 долларов, что фактически меньше минимальной зарплаты, составляющей около 10 долларов в час. Ей оставалось только вернуться домой, в тесную квартирку, в которой теперь живёт её мама после выселения из дома, который её семья снимала годами. Её мама, занимающаяся уходом за её семилетним братом с особыми потребностями, делит кровать со своим сыном, чтобы у Редфорд и её сестры были отдельные кровати.

«Я хочу работать, – сказала она. – Я всегда пользовалась независимостью и зарабатывала всё, что имела, но моё текущее положение лишило меня этого».

Она считает, что в плане получения надёжного жилища у её поколения нет надежды. Она не представляет себе, что когда-нибудь сможет купить дом. По данным Евростата, в 2014 году по всему ЕС с родителями жила почти половина (47,9 процента) лиц в возрасте от 18 до 34 лет. Это растущий вызов, который распространяется даже на США, где Исследовательский центр Пью недавно обнаружил, что сейчас с родителями живёт больше молодёжи, чем в любой момент примерно с 1940 года.

«Меня мотивировали продолжать люди, которых я встретила в «Apollo». Их сила и решительность вдохновили меня принимать участие и дальше. Это действительно открыло мне глаза на то, как далеко зашёл кризис. Сейчас я участвую в местных группах, не только из-за того, через что прошла моя мама или через что в настоящее время прохожу я, но ещё и из-за того, что я думаю о своей будущей семье. О страхе того, что мои же дети будут воспитываться так, как воспитывалась я – побывав в нескольких различных домах и школах без особой стабильности».

Пообщавшись с несколькими ирландскими активистами, я отправилась в Берлин, чтобы увидеть, какая форма жилищного кризиса – и сопротивления ему – могла возникнуть в самой сильной экономике ЕС. В залитой светом квартире в старом советском многоквартирном доме в Восточном Берлине, которую теперь сдаёт на частной основе одна из самых крупных риэлторских компаний города, 25-летний Филип* восстанавливался после ночи празднования почти трёх десятилетий со дня основания знаменитого близлежащего сквота. С кровати, подвешенной на канате в гостиной, Филип, жилищный активист, изучающий социально-экономическую географию и работающий в сфере городского планирования, поднял бинокль и уставился на панораму города от Berghain, скандально известного клуба, до железнодорожной станции Остбанхоф.

Как он объяснил, это началось в Митте, ныне относительно недешёвом районе, который Financial Times недавно отметила как новое модное место для банкиров, желающих сбежать от Brexit. С повышением арендной платы джентрификация распространялась на другие районы, во Фридрихсхайн, а затем в Кройцберг, район, преимущественно заселённый сообществом иммигрантов из рабочего класса. В то время как низкий налог на прибыль юридических лиц в Ирландии побудил крупных транснациональных технических гигантов вроде Facebook и Google создать там головные конторы, Берлин всё ещё известен по-настоящему народным контингентом стартапов, но джентрификация, повышение уровней арендной платы и стагнация в области строительства доступного социального жилья заставляют берлинцев бояться кризиса, аналогичного дублинскому.

«Джентрификация движется по городу», – сказал Филип, показывая пальцем в окно на журавлей, маячивших над яркими новыми квартирами и офисами в небоскрёбах «Media Spree», приречного района застройки, в котором ныне находятся офисы Mercedes и модно-технической империи Zalando, на тех местах, где некогда стояли старые склады и фабрики.

«Строят дома и квартиры для людей с более высокими доходами», – сказал он.

Филип – организатор и активист «Zwangsräumung Verhindern Berlin» («Остановить выселения Берлин»), группы, собравшейся в 2012 году на волне роста сопротивления повышению арендной платы в городе. В последнюю субботу февраля Филип и другие активисты провели по улицам Кройцберга демонстрацию с несколькими тысячами участников, протестуя против джентрификации в этом районе. За три недели до демонстрации они вместе со 150 протестующими остановили выселение неподалёку. Кройцберг превратился в символ джентрификации в Берлине; этот район города некогда был в основном заселён иммигрантами и там возникали художественные движения и коллективы, привлекаемые доступной арендной платой. Сейчас его улицы заполнены шикарными кафе и барами, а ещё ходят слухи, что Google откроет кампус прямо на границе района, там, где канал отделяет его от Нойкёльна, быстро застраиваемого района, считающегося новым Кройцбергом, где кафе уже рекламируют на уличных вывесках «миски Будды» и флэт-уайты на английском языке.

Протестующие прошли за мощным сине-жёлтым грузовиком, оснащённым для демонстрации «Остановить выселения Берлин», неся плакаты с надписями «ZORN» («гнев») и «STOP ZQANGSRÄUMUNGEN» («остановить выселения»). Одна дама в белой шерстяной шляпке гордо несла плакат с надписью «SORRY HIPSTER… THIS IS WHAT DEMOCRACY LOOKS LIKE!! GENTRIFICATION FUCK IT!!» («Прости, хипстер… Так выглядит демократия!! Джентрификация, нах!!»). Иннана, 21-летняя девушка, сбежавшая из своего дома в Дамаске в 2015 году и прибывшая в Берлин в качестве беженки, присоединилась к демонстрации спонтанно вместе с подругой-немкой. Она снимала комнату в Кройцберге за 213 долларов в месяц, потому что могла продолжать съём по «старому контракту», как в случае с контролируемой платой за аренду квартиры. Если бы ей пришлось уехать и найти себе новое жильё, то она не знает, как сумела бы позволить себе это. Изабель*, 24-летняя студентка, всю жизнь прожившая в Кройцберге, снимала квартиру в этом районе вместе с двумя подругами; все три в детстве были соседками. Они платили за свои комнаты по 453 доллара в месяц с человека, а это, по их словам, было больше, чем они могли себе позволить. Их родители платили за аренду вдвое больше, а одной из их бабушек пришлось уехать дальше от города из-за роста расходов. «Мы хотим остаться в этом районе», – сказала Изабель.

В прошлом году берлинский административный суд издал решение, запрещающее агентства кратковременной аренды недвижимости, которые работают через Airbnb, и предусматривающее штраф в размере более 106 600 долларов для любого человека, который, как выяснится, будет сдавать более 50 процентов своей недвижимости без разрешения со стороны города. Это было попыткой помешать девелоперам выкупать целые объекты недвижимости для сдачи в кратковременную аренду. Эта норма, которая кое-кому может показаться крайней мерой, была введена во избежание жилищного кризиса, подобного воцарившемуся в Лондоне, где людей выталкивают всё дальше и дальше из города из-за джентрификации и приобретения недвижимости в центре ради инвестиций, а не ради жилья. Несмотря на юридические жалобы, поданные крупными управляющими недвижимостью, запрет пока остаётся в силе, а один из принявших соответствующее решение судей заявил, что «наличие доступного жилья находится под серьёзной угрозой во всём Берлине, и поэтому данная норма является оправданной».

Последние несколько лет молодые люди из таких городов, как Дублин и Лондон, стекаются в Берлин ради доступной аренды. Согласно подсчётам, в город каждый год переезжает 40 000 человек. «Остановить выселение Берлина» – одна из более чем 27 групп в 15 с лишним странах, принадлежащих к ещё более крупной группе с ещё более громоздким названием «Европейская коалиция действия за право на жильё и город». Участвуя в совещании коалиции, Филип прибыл в Дублин в ноябре прошлого года и встретился с активистами Ирландской жилищной сети как раз тогда, когда планировалось занятие «Apollo House». Он сказал, что он сам и другие активисты вдохновились на планирование похожих акций в Берлине. Коалиция обязуется не только «документировать европейский жилищный кризис, но и вмешиваться в него», организуя протесты против продажи политиками общественного имущества застройщикам на международных конференциях по недвижимости последние несколько лет, а также проведя серию прямых действий в октябре 2015 года под лозунгом «Нет людям без домов, нет домам без людей».

Коалиция также проводит исследования. В одном недавнем отчёте было отмечено, что во Франции количество выселений растёт с 1960-х – с нескольких тысяч судебных решений в год до 123 000 с лишним в 2016 году. Количество принудительных выселений достигло 13 000 в год. В Германии, согласно подсчётам, ежегодно происходит 33 000 случаев принудительного выселения, утверждалось в отчёте. В Великобритании сектор частной аренды настолько мало регулируется, что владельцы недвижимости нередко ни с того ни с сего решают не возобновлять даже кратковременные договоры на 6-12 месяцев, а это значит, что люди постоянно находятся в состоянии жилищной неопределённости, между тем как арендная плата продолжает расти. В Берлине в год рассылается где-то от 5000 до 7000 уведомлений о выселении. В Ирландии количество судебных разбирательств в связи с выселением повысилось с 300 в квартал в 2012 году до 3000 с лишним в квартал в 2014 году.

Компания, по сути, действует в качестве риэлтора для кратковременной сдачи в аренду: фотографирует недвижимость, проверяет заявителей, а также организует смотры. По всей Европе такие города, как Лондон и Берлин, поспешно предприняли попытки ввести нормы для работы с этими новыми кратковременными арендами. Пирс волновалась из-за введения жёстких норм, подстёгиваемых обвинениями в том, что именно Airbnb спровоцировал текущий жилищный кризис, который она рассматривала как сложный вопрос и продукт управления последнего десятилетия (а то и более долгого времени), связанного с жильём. Она рассматривала Airbnb, чья европейская головная контора находится в Дублине в ранее запущенных складских зданиях, которые, по слухам, в прошлом являлись сквотами, в качестве возможности для людей, купивших недвижимость во время бума, но пока не могущих её продать, выпустить её на рынок для получения дополнительной прибыли.

Пирс назвала наиболее привлекательные районы для клиентов, районы, перед которыми люди из Дублина, возможно, «задирали бы носы», и в том числе упомянула внутренние районы, которые последние несколько лет подвергались стремительной джентрификации. Будучи 31-летней женщиной из Слайго, возвращающейся в столицу, она согласилась с тем, что рынок аренды в данный момент очень конкурентен, и подумала, что должны существовать новые способы создания гибкости на рынке, помимо стандартной аренды. Но одна активистка, поспособствовавшая организации занятия «Apollo House», подчеркнула, что на той же улице, на которой она живёт, снимая жильё примерно за 430 долларов в месяц, за комнату, арендуемую через Airbnb ту же цену требуют в неделю.

Среди всего активизма, который я наблюдала – маршей, занятий зданий – наиболее спокойно впечатляющими были группы местной общественности, заручавшиеся наибольшей поддержкой и нередко в свою очередь, способствовавшие созданию крупномасштабных мер вроде «Apollo». В одной такой группе, чате в Facebook Messenger для жилищной группы Севера Дублинского залива, около 200 людей делятся опытом и советами для участников, уже находящихся в экстренном жилье или столкнувшихся с бездомностью. Среди людей, делящихся советами, Сара, мать-одиночка, которая после того, как её более года назад выселил владелец жилья, не смогла найти места на частном рынке и в итоге оказалась в предоставленном государством экстренном жилье. Каждый вечер она общается с девушками, которым приходится звонить по экстренному бесплатному телефону – горячей линии, на которую могут позвонить бездомные с целью получения доступа к экстренному жилью – в поисках ночлега. Основываясь на собственном опыте, она пытается вести их через этот запутанный процесс.

В первый день в экстренном жилье она и её сын не спали всю ночь. Теперь им удаётся поспать, хотя они и делят кровать. Она встаёт в 7 утра, чтобы отвести сына в школу, а затем отправляется на работу в розничной торговле на неполный рабочий день, которую ей удалось заполучить до обвала. Она заканчивает только в 6 вечера, поэтому её сын идёт в группу продлённого дня. Как семье с одним родителем ей полагается некоторая поддержка от государства и субсидия на аренду жилья в размере около 215 долларов. Однако многие владельцы недвижимости отказываются принимать людей, имеющих льготы на аренду жилья, сказала она. С этим связан некий отрицательный стереотип. Никто из её коллег не знает, что она бездомная. Она не любит кому-то об этом говорить. Но всё равно она продолжает ходить на совещания жилищной группы, поддерживая других пострадавших от жилищного кризиса и планируя новые способы добиваться изменений.

«Кто-то сказал мне: «Вы – следующее поколение, которое станет бездомным. Вы сейчас работаете, не имея дома. Вам придётся выйти и говорить».

В местном совете, куда Сара подала заявление на экстренное жильё, её спросили, принимает ли в деле участие папаша сына и не могла бы она оставить ребёнка с ним. Если да, сказали ей там, то её отправят в приют для бездомных одиноких женщин. «Я работала с бездомными на улицах на раздаче столовой, – рассказала она. – Они мне говорят: «Мы спим на улицах, потому что в хостелах небезопасно». А [совет] хотел меня туда отправить».

«Вернувшись домой… – начала она, а затем остановилась и покачала головой. – Будь у меня дом, я бы лежала в кровати и думала об этих людях». Она еженедельно получала от других волонтёров новости о том, кто недавно умер на улицах. «Никто никогда не думает, что это случится с ним, – заявила она. – Я честно думала, что найду себе место для жизни».

*Имена изменены или не сообщаются с целью защиты личностей героев.