Медитация – это мощный психический инструмент, но некоторым она никак не подходит

«Не уникальная и не глубокая мысль, чтобы в это поверить, но я почувствовал, как земля ушла из-под ног, ощутил панику и уверенность, что если позволю себе, то сойду с ума в тот самый момент», – рассказал он мне. Он закрыл окно, включил радио и потихоньку поехал домой.

В ту ночь он не смог заснуть. Он очень уставал, почти засыпал, но внезапный всплеск энергии не давал ему заснуть. «Я трясся, чувствовал давление в груди, меня тошнило», - говорит он. «Это продолжалось шесть дней, за которые я поспал суммарно всего шесть часов. Вечером в воскресенье я поехал в отделение скорой помощи».

К Дэвиду закралось подозрение, что стало причиной панической атаки: его медитации.

Он начал медитировать в августе 2017 года. Привела его к этому книга Джона Ятес «Освещённый разум», а потом «Осваивая сущностные учения Будды» Дэниэла Ингрэма. Он легко с этим справился. В первую неделю он медитировал около 30 минут в день, месяц спустя это уже было две регулярные практики по 60 минут каждый день – одна утром, вторая вечером.

«Я заметил одну вещь, и, оглядываясь назад, понимаю это более отчётливо – я становился отшельником», – говорит он. «Я немного начал терять интерес к жизни. Я перестал играть на гитаре, я перестал слушать музыку, а процесс приготовления еды для семьи стал ощущаться как обязанность».

Дэвид практически сразу перестал медитировать, но лучше ему не становилось. Бессонница с трудом поддавалась действию медикаментов, а днём он продолжал бороться с общей тревожностью.

«Меня тошнило, болели живот и грудь, не покидало чувство экзистенциального страха», - говорит он. «Мой эмоциональный мир практически закрылся. Я чувствовал себя разбитым. У меня была работа, жена, двое прекрасных детей, и всё равно было ощущение, что я никогда больше не испытаю радость».

Разве медитация – это не старинная практика, которая должна избавить нас от современных бед? Помимо того, что она предлагает светский путь вовлечения в духовность, говорят, медитация имеет научные корни, и что есть эмпирические доказательства её пользы для здоровья. Приёмы, основанные на осознанности, применяются к стрессу, зависимости, хронической боли, перепадам настроения, психиатрическим расстройствам и другим медицинским состояниям, и везде есть многообещающие результаты. iTunes полон приложений по медитации и осознанности. Осознанность может даже помочь вашей сексуальной жизни.

На фоне всей этой шумихи, часто обоснованной, иногда медитация идёт не туда. Для небольшого количества людей, которые пробуют медитировать, медитация может стать причиной продолжительных изменений личности и настроения. Так как медитация осознанности и другие её вариации просачиваются в различные сферы жизни и здоровья, и особенно учитывая тот факт, что многие люди медитируют самостоятельно, она не всегда хорошо сказывается на человеческой психике, на что указывают некоторые учёные и обычные граждане.

Более 75% научных исследований по медитации не измеряют и не отслеживают побочные эффекты, рассказывает мне Бриттон. В прошлом году она опубликовала большое исследование о проблемах, связанных с медитацией. Она проинтервьюировала 100 преподавателей медитации и других практиков, которые не понаслышке знают о таких проблемах.

В этом исследовании и последующем, над которым она сейчас работает, она говорит о том, что существуют определённые общие симптомы. Это гипер-активность: появляются беспокойство, страх, паника, бессонница, травматические воспоминания и эмоциональная нестабильность. Могут также появляться повышенная чувствительность, например, к свету и звукам. Сначала это может быть приятным. Цвета становятся более яркими. Человек начинает замечать больше. «Когда это продолжается, звуки вдруг начинают раздражать, или вы не можете выйти из дома, потому что всё, что вы слышите, не даёт сконцентрироваться», – говорит она.

Маятник может качнуться в другую сторону, и человек может испытывать гипо-возбудимость. Это может проявляться как диссоциация. Человек чувствует себя будто бы вне своего тела, или не чувствует своё тело, или ему кажется, что у него нет тела. «Люди рассказывают о потере эмоций по отношению к тому, чего они хотели, потере мотивации и наслаждения», – рассказывает мне Бриттон.

Около десяти лет назад она основала «Чита Хаус», с целью помогать тем, кто попал в беду из-за медитаций. (Это название происходит от слова citta, что на пали и санскрите означает «разум»). Бриттон рекомендуют центры медитации, учителя медитации, а теперь ещё и приложения, которые она описывает как «новый рубеж полностью бесконтрольной медитации в больших количествах». («Headspace» и «Calm» не ответили на множественные запросы дать комментарий к этому рассказу).

Стоит ли говорить, что Бриттон с осторожностью относится к растущей тенденции принимать медитацию как общий поливитамин. «Я не вижу, чтобы программы, приложения или люди, которые учат медитации, брали ответственность за этих людей», – говорит она. «Если они звонят мне, это означает, что они не получают необходимую помощь от людей, которые их учат».

Некоторые медитирующие говорят о ней как о «Тёмной ночи», хотя фраза происходит из романо-католической медитативной традиции, писал Шинцен Янг, учитель осознанности и конультант по нейронауке, работающий с университетами.

«Конечно, практически все, кто хоть как-то занимается медитацией, будет переживать периоды негативных эмоций, смятения, дезориентации и повышенной чувствительности к внутренним и внешним озарениям», – писал он в своём блоге в 2011 году. «Это явление в буддистской традиции иногда описывается как «падение в Яму Пустоты». Оно влечёт за собой необратимый взгляд в Пустоту и отсутствие Я. Проблема в том, что человек считает это плохим путешествием. Вместо того, чтобы расширять горизонты и наполнять, как обещает буддистская литература, получается обратное. В каком-то смысле, это Злой Близнец Просвещения».

Янг убеждает, что для большинства людей таким опытом можно управлять под руководством компетентного учителя, и хотя могут понадобиться месяцы или годы, чтобы прорваться, конечный результат «почти всегда очень позитивный». Но для тех, кто занимается время от времени, «падение в Яму Пустоты» - это не то, на что они подписывались.

Смотреть:

Патрик* (31 год) из Теннесси прочитал «Куда бы ты ни шёл, ты уже там» Джона Кабат-Зинна, и взял сопроводительные аудиозаписи с медитациями в местной библиотеке. Он слушал CD, которые учили дыхательным и сканирующим тело медитациям.

«Я бы сказал, что, наверное, четыре-пять дней в неделю я занимался этим от получаса до 45 минут, и практически не пропускал ни дня», – рассказывает он мне. «Я делаю это каждый день около семи недель».

Иногда во время медитации он ощущал что-то подобное головокружению, нечто, что напоминало, будто он смотрит на плакат с Волшебным глазом. Он говорит, что в целом меньше поддавался стрессу по поводу всего. «Будто бы понял, как обходить жизнь и проблемы», – говорит он. «В общем, в начале я был на позитиве».

Потом, когда его девушка рассказывала ему о проблемах на работе, он смотрел, как он это называет, «будучи на седьмом небе» и думал: «Ну, меня это не касается». Он начал переживать, что если продолжит медитировать, он станет зомби. «Я не смогу общаться с людьми и понимать их проблемы?», - спрашивал он себя.

Где-то в марте 2018 года ситуация начала меняться. Он стал излишне чувствительным, много плакал, его преследовали навязчивые мысли. Появилась одержимость идеей получить травму, мысль, что у него подавлена память. Он думал, что если он себя так ужасно чувствовал, значит, в прошлом случилось что-то такое, о чём он не помнил, но что провоцирует подобные чувства.

Он начал систематизировать всё, что когда-то делал и что заставило его чувствовать стыд или смущение, обнажая все секреты, которые он хранил. «Я искал значение того, почему я так плохо себя чувствовал», – говорит он. «Почему чувства были не свойственными мне? Почему я был так расстроен, чувствовал вину или негатив?»

Было ощущение, что это не его мысли, но он не мог их высвободить. Он начал ходить по врачам после того, как узнал о группе поддержки Бриттон. Первый терапевт сказал, что, возможно, все проблемы – это следствие медитации. Он обращался к практикам альтернативной медицины, и потратив более 1000 долларов на медицину, почувствовал некоторое облегчение, пройдя когнитивно-поведенческую терапию. Теперь он посещает иглотерапевта. Он полностью отказался от медитации.

Ник* (25 лет) из Миннесоты занялся медитацией после того, как прочитал «Пробуждение. Духовность без религии» Сэма Харриса. Он загрузил приложение Calm и начал практиковать направляющие медитации дома. Осенью 2016 года он поехал на десятидневный медитационный ретрит. «В конце концов, я это пережил, и это был опыт, по-настоящему меняющий жизнь», – рассказывает мне Ник. Прошлым летом он стал волонтёром на ретрите, медитируя три-четыре часа каждый день. В марте этого года он решил поехать на другой десятидневный ретрит. «Я не понимал, как что-то может пойти не так, потому что я уже посещал ретриты», – говорит он.

Но что-то начало идти не так. Он говорит, что в 13 лет попал в аварию, и медитация начала возвращать его к воспоминаниям той аварии. И они не ушли, когда он вернулся домой.

Он снова почувствовал себя тринадцатилетним. Он не мог спать. «Мой ум стал заострять внимание на частях тела, и это было очень сильное ощущение», – говорит он. «У меня начались эти соматические обсессивно-компульсивные расстройства, например, каждый раз, когда я глотал, я ощущал щелчок в ухе, я постоянно слышал, как глотаю, и считал это проблемой, это очень раздражало и не давало сосредоточиться».

Около месяца он ждал, что всё само пройдёт, а потом начали появляться суицидальные мысли. Он нашёл контактную информацию Бриттон, и она заставила его обратиться за помощью. Он отправился в отделение скорой помощи, и попал в стационарное отделение на неделю.

«Это мне очень помогало последние годы, и я очень увлёкся», – продолжал он. «У меня было чувство цели в жизни, а теперь это причиняло мне столько вреда. В этом году я был на грани самоубийства, как никогда ранее, поэтому было сложно с этим жить».

Он рассказал мне, что только теперь снова становится на ноги. Он потерял работу после того, как прогулял несколько дней, и ему трудно найти новую, потому что он всё ещё на интенсивной амбулаторной программе. На сегодняшний момент он также состоит в группе поддержки Бриттон. Когда я спросила его, что он теперь думает о медитации, его ответ был на удивление великодушным.

«Я думаю, что можно, чтобы люди немного попробовали, даже несколько минут, или попробовали эти направляющие медитации. Я бы порекомендовал людям, как минимум, попробовать», – говорит Ник. «Но будьте осторожны с чем-то более интенсивным, и если что-то заметите, даже если вы делаете это всего несколько минут, прекратите и поговорите с кем-то об этом».

Для людей, который имеют сильную эмоциональную реактивность, это может быть хорошо. Это может вас успокоить, вы будете меньше реагировать на моменты каждодневной жизни. Но, по словам Бриттон, проблема в том, что некоторые люди могут зайти слишком далеко.

Мозжечковая миндалина вовлечена не только в отрицательные эмоции, но также и в положительные. Если вы уменьшите одни, могут прийти другие. «В нашем исследовании люди жалуются, что у них нет эмоций, даже позитивных, они не чувствуют никакой любви или привязанности к своим семьям», – говорит Бриттон. «Это перебор с однажды полезным процессом».

Существует множество видов медитации, и Бриттон считает, что каждый даёт разные навыки. Бриттон даёт определение медитации – набор занятий, которые преднамеренно культивируют определённые качества тела, ума или поведения, а потом быстро добавляет, что это широкое определение может означать всё, что угодно. «Дело в том, что она преднамеренная, и в том, что она подразумевает конкретную цель, и что она культивирует эту цель путём повторения», - говорит она.

Ребекка Семменс-Виллер, лектор по психологии в Бирмингемском городском университете в Великобритании, изучающая гипноз и медитацию, считает, что современные тренды привели к выборочному подходу к традиции медитации. Она говорит, что цель осознанности – не диссоциировать человека, что наш сверх фокус на одном виде может приводить к осложнениям.

«Это сильно запутано для потребителя, но также это проблема с точки зрения исследования, когда пытаешься разобраться, что осознанность делает с мозгом, или какой психологический эффект имеет осознанность», – говорит Бриттон. «Существует множество разных практик, но они иногда имеют одно и то же название».

Ричард Дэвидсон, профессор психологии и психиатрии в Висконсинском университете в Мэдисоне, основатель и директор Центра здорового разума, широко известен своей работой о преимуществах медитации и других практик созерцания. В начале нашего телефонного разговора он подчёркивает, что уважает Бриттон и как учёного, и как практика. «Я верю, что она делает полезное дело, привлекая внимание к таким потенциальным проблемам», – говорит он мне. «Думаю, они проделали хорошую и осторожную работу».

Но он также думает, что многие люди, которые испытали обратный эффект, имели ранее существовавшую уязвимость, которая усугубилась медитацией. «Думаю, это говорит о том, что для людей, столкнувшихся с психическими заболеваниями, и интересующимся медитацией, важно делать это при сопровождении специалиста по психическому здоровью, который также является практиком медитации», – говорит он. «К сожалению, таких людей немного».

Если бы вы хотели научиться какому-то сложному навыку, например, играть на скрипке, спрашивает он меня, разве вы не искали бы учителя? Возможно. Но мы живём в эпоху, когда люди ищут всё в Интернете. Я, наверное, мог бы научиться играть на скрипке по видео в YouTube и приложениям. Тем не менее, говорит он, когда речь идёт о медитации, как о практике, меняющей ваш мозг, нужно быть более осмотрительным.

«Конечно, я понимаю желание найти короткий путь или достичь результата быстро, но ведь вы действительно хотите приобрести новый навык, тем более, такой сложный навык, поэтому наличие профессионального гида очень важно», – говорит он.

Когда люди испытывают плохие побочные эффекты, медитируя в одиночестве, говорит Дэвидсон, трудно узнать, что они делали, чтобы на выходе был такой вред. «Думаю, многие люди, которые сталкиваются с трудностями, и которые говорят, что их проблемы усугубились медитацией, грубо говоря, медитируют неправильно», - заключает он. «Некоторые могут даже говорить, что они не медитируют. Что они думают, что они медитируют, но на самом деле, они не медитируют».

Бриттон говорит мне, что позиция Дэвидсона обычная: такое случается только с людьми с ранее существовавшими уязвимостями. Возможно, Дэвид слишком много неправильно медитировал, или Патрик делал это неправильно и без сопровождения.

«Я слышу такое постоянно, иногда даже описывая своё исследование», – говорит она. «Я хочу прояснить – это не то, о чём мы узнаём. Мы обнаружили исключения из подобных вещей. В нашем исследовании люди сами были учителями медитации, и они делали практики правильно, при сопровождении других очень известных учителей, и многие из них, почти половина, не имели психиатрической или травмирующей истории».

Люди из группы поддержки Бриттон, которые ко мне обратились, попросили не называть их имена. Они не хотели, чтобы их коллеги, начальники, учителя или семья узнали, что они так сильно пострадали от практик, которые большинство считает исцеляющими. «Осознанность всегда считается положительной и целебной», – говорит София. «Панацея. Все, кто этим занимается, хвастается преимуществами. Вынеся это на публику, я только усугубила симптомы и чувствовала стыд и вину. Я чувствую себя аутсайдером».

Софии было 22 года, когда её друг рассказал о медитативном ретрите, который «изменит её жизнь». Она немного увлекалась медитацией до этого, занималась йогой, поэтому решила поехать летом 2016 года.

«Я вернулась оттуда полностью разбитой и абсолютно нестабильной», – рассказывает она мне. Первые несколько дней были прекрасными. Но где-то на седьмой день она стала ощущать головокружение и чувствовать себя странно. Её учитель сказал ей, что это всего лишь процесс медитации, что не нужно беспокоиться.

Вскоре после этого у неё было две сильные панические атаки, когда всё тело парализовало и она не могла двигаться. «У меня никогда не было панических атак», – говорит София. «Я всегда была отличницей, всегда достигала большего, всегда побеждала, и вдруг я стала слабой и не могла функционировать нормально весь следующий год».

На протяжении следующего года она испытала деперсонализацию и диссоциацию – чувство, когда ты отделяешься от своего тела, или когда ощущаешь, что у тебя нет Я. Панические атаки продолжались. «Также год я жила с этими необъяснимыми покалываниями», – говорит она. «Повышенное беспокойство. Я просыпалась не от страха, а от ужаса, что для меня было очень трудным опытом».

София говорит, что когда люди слышат о её проблемах с медитацией, сразу думают, что с ней изначально было что-то не так. Она признаёт, что жизнь у неё была не самой простой – была ли она особо восприимчивой?

«Я родом с Ближнего Востока, я прошла войну, я была в очень оскорбительных отношениях, но у меня никогда не было подобных симптомов», – рассказывает она мне. «Я всегда могла справится с прошлыми травмами, но во время этого ретрита я вдруг не смогла функционировать, что до сих пор меня поражает».

Бриттон говорит, что речь не о том, что психиатрическая или травматическая история или практика не имеют значения. Речь о том, что трудности могут возникнуть в оптимальных условиях, и могут случиться с каждым.

Майк*, 24-летний аспирант в Бостоне, рассказывает мне, что много изучал вопрос ранее существовавших уязвимостей. Он уверен, что некоторые люди, которые начинают медитировать, усугубляют ранее существовавшие травмы или болезни. Но он также встречал людей, не подпадающих под такие критерии. Ответ здесь, возможно, в том, что мы все существуем на колоколообразной кривой, говорит он. Нет чёткой разницы между людьми с уязвимостями и людьми без них. Определённый вид медитации в определённое время жизни может спровоцировать ответную реакцию, кем бы вы ни были.

Он прочитал несколько книг Джека Корнфильда и начал медитировать, когда ему было 18 лет, с помощью инструкций в книгах и друзей. Со временем, он стал ездить на формальные заседания и ретриты. Сначала это привело к дистанции между его «Я» и мыслями по-новому. Он чувствовал себя более свободным с точки зрения былых неуверенностей и историй, присущих ему ранее.

«У меня было много убеждений о том, что я мог, кем должен быть, что люди говорили обо мне», - говорит он. «Понимание, чем это всё было, и способность это замечать, дало новый взгляд и было полезным».

Но потихоньку началась нигилистическая депрессия. «Помню, как прокрадывался через время, потому что мог чувствовать, как меняется моё отношение к себе самому», – говорит он. «Мои мотивы вести себя тем или иным образом казались туманными и несущественными».

Я чувствовал, что схожу с ума. «Моя нервная система приносила одни беспокойства, я полностью терял ощущение себя и реальности, я пребывал в этой нигилистической пустоте, когда что-то происходит, а ты не можешь различить границы», – говорит он. «Я боялся рассказывать кому-либо, потому боялся узнать, что со мной происходило. Я также боялся, что меня закроют в психушке, если я честно расскажу о своём опыте».

Когда Майк столкнулся с исследованием Бриттон и связался с ней, он смог увидеть ситуацию по-другому. Вместо того, чтобы видеть свои симптомы как шаг на пути к высшему просветлению, он начал думать, что о том, как реагирует его нервная система на практику. Будучи студентом, это резонировало с ним. Это помогло ему осознать, насколько важными были для него его связи.

«То, что имеет наибольшее значение для меня, это мой опыт двух разделённых существ, связанных определённым образом», – говорит он. Его симптомы сильно улучшились, когда он перестал медитировать и стал снова серьёзно относиться к необходимости социального общения, вместо того, чтобы просто замечать её и отпускать.

«Я понимаю, что эти практики приносят пользу людям», – говорит мне Майк. «Некоторые люди практикуют их всю жизнь и испытывают лишь позитивные аспекты и мимолётный опыт отсутствия Я, и они не ступят на эту территорию. Но я обеспокоен распространением технологии разума, созданной, чтобы деконструировать Я».

То, на чём могут сойтись исследователи и медитирующие, возможно, игнорируется огромным количеством приложений для медитаций и обычными рекомендациями: Медитация – это сила. Это навык, к которому нельзя относиться беспечно, что в одних обстоятельствах он может приносить невероятные выгоды, но в других – вред.

Так как типы медитации собраны вместе без разбора, мы не знаем достаточно о каждом типе и его влиянии на мозг. «Существуют буквально сотни различных видов медитационных практик», – говорит Дэвидсон, «лишь некоторые из них серьёзно изучались учёными и стали чемпионами в Западной популярной культуре. Одним из важных вызовов и заданий современных исследований является необходимость указать с большей точностью, какие виды практик подходят тем или иным типам людей».

В идеальном мире Бриттон осознанность может быть инструментом, который люди используют, чтобы получить ощущение своих базовых уровней. Я рассказал ей, что у меня невроз навязчивых состояний, и что одна из навязчивых идей приводит к гиперчувствительности тела. Я точно не хочу подключить своё внимание к тому, что происходит со мной на физическом уровне. Означает ли это, что я не могу медитировать? Вовсе нет. Но это может означать, что если я будут практиковать определённый вид медитации, который слишком увеличивает интероцепцию – например, скажем, когда вы сканируете своё тело и замечаете каждое малейшее ощущение, которое идёт от головы до пяток – это может привести к побочным эффектам. Вместо этого, мне лучше искать практики, которые тренируют экстероцепцию, то есть, умение замечать то, что находится вокруг меня и вне меня.

«Это моя идеальная программа осознанности, наличие множества измерений различных процессов; использование собственной осознанности или навыков мониторинга, чтобы понять, где вы, а потом узнать, какие практики приведут вас на более оптимальные уровни каждой из них», - говорит Бриттон. «Все будут разными».

*Настоящие имена людей

** Имена были изменены

Эта статья первоначально появилась на VICE US.