В Антарктиде Бога нет

Масса народу мечтает о том, как «от всего свалить», но немногие действительно поступают так, как считают нужным. Возможно, отправиться в турпоход по Европе или Юго-Восточной Азии или же свалить на некий тропический остров ради одобряемого путеводителями отдыха – это и хорошая смена обстановки, но в конечном счёте вас всё равно окружают люди и все связанные с ними проблемы. Однако если проклинать общество достаточно долго, Вселенная предоставит вам маршрут для эвакуации, если уж вам захочется по нему проследовать. По крайней мере, так вышло в моём случае, когда мне представилась возможность поработать на яхте, снимавшей документальный фильм в Антарктиде.

Разумеется, я сразу же согласилась, представляя себе величественно раскинувшиеся льды, скалы и море, свободно плавающих касаток, пингвинов, резвящихся на фоне настолько живописных пейзажей, что они могли бы сопровождаться голосом Моргана Фримана за кадром. Однако реальность жизни на массивном изолированном седьмом континенте сильно отличается от ледяной фантазии. Да, есть и сверхъестественная красота, но есть и кое-что странное, жестокое, а также откровенно ужасающее, что никогда нельзя было бы отыскать ни в одном туристическом буклете. В одни дни саундтрек для Антарктиды – это музыка SigurRós, в другие – лай раненого тюленя на холодной обнажённой скале. Вот некоторые подробности моего путешествия, которые никогда не попадают в фильмы о природе.

Дорога туда

Для многих вылазка в Антарктиду подразумевает отчаливание с берегов Южной Африки и пересечение пролива Дрейка, известного тем, что в нём соединяются одни из самых бурных морей на планете. На всякий случай замечу: я ненавижу Дрейка. Большинство путешественников переживают этот переход на уютном круизном судне с ледоходным корпусом (даже в таком случае эта переправа мало напоминает пикник), но если вы на небольшой рабочей яхте, как в моём случае, это совсем другое дело. Во время бурь эти яхты так сильно кренит, качает и трясёт, что кушать – абсолютно бесполезное занятие, учитывая неизбежную морскую болезнь. Спать тоже практически невозможно, а такая простая задача, как одеться, превращается в простую нелепость. Некоторое время, проведённое в окружении бурлящего безликого серо-чёрного чудища, которое не интересует ваша жизнь, действует на обитателя суши отрезвляюще.

У меня была койка с иллюминатором, так что моя обычная утренняя побудка была такова:

Хотя лично я не склонна к тревожным мыслям, здешние условия порождают мрачные фантазии: зловещие полосы тумана, волны с белыми барашками, леденящие, хлещущие лицо ветры, способные сбить с ног без предупреждения. В такую погоду доступ к медицинской помощи ограничен и не зависит от вашей воли, а когда нечто вроде сломанной ноги может стать смертельным, мысли о травмах (и самостоятельных операциях внутри носимой штормом лодки) практически не уходят из головы.

Также я периодически беспокоилась о том, что корабль утонет; эти страхи, без сомнения, усиливали видимые обломки разбитых суден, мимо которых мы проходили:

Они служили напоминанием об опасностях, таящихся в белой глуши, и страшных, до дрожи в коленках, рисках, которые брали на себя крутые мореходы прошлого: представьте себе, каково было плавать по этим водам без радара. Лодки могут опрокидываться, гореть, сталкиваться с айсбергами или теряться. В прошлом году одна яхта затонула, столкнувшись с китом. (Посетив заброшенные китобойные станции и увидев заржавевшие обломки устройств, созданных для переработки ворвани и частей китовых туш, я стала понимать, почему эти огромные морские млекопитающие могут быть не слишком дружелюбны к кораблям). Жуткие покинутые развалины – это не только лодки: до сих пор виднеются обломки самолёта Air New Zealand, врезавшегося в гору Эребус в 1979 году. Несмотря на масштабные восстановительные работы, большая часть самолёта (и некоторая часть того, что осталось от пассажиров) до сих пор зажата в горе, упокоившись во льдах на веки вечные.

Звери

Искренне аплодирую этому малышу за то, что не шевелился, пока я делала снимок, хотя незадолго до этого ему выдрал половину кишок морской леопард. Настолько покладисты антарктические пингвины – не в пример своим родичам - королевским пингвинам. В заливе Фортуна-Бэй я лично видела, как их банда избила детёныша морского котика, а затем пошла дальше, как будто ничего не случилось. Никто не улаживает дела так, как мафия королевских пингвинов.

Но не жалейте морского котика. Они, считающиеся милыми щенятами тюленьего мира, скорее Куджо, чем Лесси, как я узнала, когда один из них побежал прямо на меня, заставив пуститься наутёк. Они только кажутся застенчивыми.

А этот парниша позировал как модель, он точно знал какой ракурс для него самый лучший:

Выглядит сексуально, но опасно, не правда ли? Тюлений Джеймс Дин.

Церкви

Очевидно, тот, кто построил Церковь Святой Троицы на острове Кинг-Джордж, не слышал изречение старого моряка: «К югу от 50 градусов южной широты нет закона; к югу от 60 градусов нет Бога». Этот маленький кусочек русского православия круглый год содержится священником, а тот работает настолько хорошо, что здесь даже пахнет по-церковному – той самой неподражаемой смесью свечей, ладана, вины и стыда. Это впечатляющий подвиг, учитывая то, что в Антарктиде почти постоянно висит в воздухе вонь пингвиньей рвоты и тюленьих экскрементов.

Прелестное культовое здание, но оно также было бы идеальным местом для съёмок «Омена во льдах».

Знаки

Здесь повсюду знаки. Это антарктическая шутка, разыгрываемая снова и снова на разных языках. Ну, может, это не столько «шутка», сколько жестокое напоминание о том, что вы очень далеко от любого места, похожего на дом.

Бойня

Ой-й-й… Снова милые морские котики! Однако на заднем плане вы непременно заметите нечто подозрительно похожее на раздутые трупы северных оленей. Когда-то остров Южная Георгия служил домом для тысяч переселённых северных оленей, составивших самое южное стадо в мире. Ключевое слово – «когда-то», поскольку программа истребления северных оленей положила конец господству неаборигенных зверей: чтобы от них избавиться, завезли пастушьих собак, и они не остановятся до тех пор, пока не перебьют всех Дэшеров, Дэнсеров, Прэнсеров и Блитценов на острове, всех до единого.

Китобойные станции

Китобойное поселение Гритвикен с его ветхими зданиями, сараями и ведущими в чёрные дыры дверями – идеальное место для неудачной игры в прятки. Также в нём есть жуткая церковь и жуткое кладбище, являющееся последним пристанищем ряда самых отважных исследователей Антарктиды. А ещё цепи:

Голливудским продюсерам на заметку: дорога сюда – сущий геморрой, но это место по всем статьям подходит для вашей следующей франшизы с засилием мордобоя или пыток.

Лёд

В Антарктиде есть высоченные исполины из древнего льда, но есть и футбольные поля из плавучих кусков, превращающих судоходство в настоящую муку. Подвесной мотор на нашей спасательной лодке (надувной) несколько раз глох из-за небывалого количества морского льда последним антарктическим летом. Как будто старый блендер с трудом заставляют смешивать лишнюю «Маргариту».

Базы

Сильные люди польской исследовательской станции Арцтовский на острове Кинг-Джордж заслуживают огромного уважения. В том время как мажоры на Мак-Мердо отрываются с машинами, делающими мягкое мороженое, и гидропонными овощами, эти ребята качаются, как Дольф Лундгрен, в спортзале времён «холодной войны», украшенном рядом очень старых учебных плакатов:

Удивляет, что жизнь на базах поразительно похожа на жизнь в любом другом месте. Разумеется, существуют отчаяние и изоляция, но их не особенно больше, чем в любом ночном клубе любого города мира. Обитатели баз, когда у них есть свободное время, ведут себя так же, как и люди в любом другом месте: соревнования по распитию водки, достойные студенческих общежитий, ссоры из-за выбора музыки, которые неизбежно превращаются в соревнования по армреслингу.

Да, существуют истории о том, как люди сходили с ума, и их рассказывают и пересказывают до тех пор, пока они не получают статус легенд. Вот одна. Согласно антарктическому фольклору, один врач с нетерпением ожидал возвращения домой после долгого пребывания на аргентинской базе. Однако, когда прибыла новая бригада, ему сказали, что врача, который бы его заменил, нет, а это значило, что его не будет дома ещё год. Поэтому он сделал то, что сделал бы любой честный представитель медицинского братства и сжёг базу дотла.

Если это звучит немного мрачно, то подумайте о людях, некогда работавших на британской базе, известной как Порт-Локрой или «База А». В 1950-е там было нелегко. Вот пример красочной антарктической истории того времени:

Думаю, здесь изображена Джейн Мэнсфилд. А это – всё, что осталось от Элизабет Тейлор:

(Справедливости ради, это её изображение всё равно лучше, чем эксперименты Линдси Лохан в провальном телефильме «Лиз и Дик»).

Финал

Антарктида известна как место всего экстремального: экстремальных температур, экстремальной изоляции, людей-экстремалов. Но это ещё и место экстремальных эмоций. Низины находятся под землёй – порой кажется, будто вы пришли к водяным вратам ада. Зато высоты где-то в стратосфере. Нет континента лучше для джин-тоника со льдом (в виде айсберга) и барбекю на корме лодки.