Что я поняла об этике, поев акульего и китового мяса в Исландии

Возвращение из поездки в Исландию – своего рода «изгнание» из земного рая.

Спустя восемь дней блаженной пустоты, которую окутывают вода, ветер, снег, лёд и космическая невинность, восстановленная осмосом, внезапно наступает возвращение к жизни с дорожным движением и толкучкой в поезде. Сейчас ваш взгляд обращается к небу, дабы восхититься бескрайним горизонтом, а мгновение спустя опускается вниз: вы, сгорбившись, ищете электронные письма в папке «Спам».

В Исландии в ноябре малолюдно. Настоящий контакт обеспечивается уникальными отношениями с природой – силой в равной степени прекрасной, безумной и капризной. В исландских пустынях я как никогда остро ощутила моральную потребность защитить эту часть рая.

Непредсказуемая сила вечно изменчивых атмосферных явлений очень редко перемежается антропным ландшафтом исключительно для питания – например, супермаркетами. В каждом маркете, как в столице, так и в самых отдалённых деревнях, всегда имеется автомат для выдачи бананов с хорошим запасом. «Ах, гастрономическая глобализация, – скажете вы. – Экологически нерациональные продукты, которые преодолевают тысячи километров и загрязняют окружающую среду так, как будто сегодня наш последний день». Но на самом деле всё совершенно иначе: потенциально противоречивая деталь – ещё один пример исландского устойчивого развития.

В исландских теплицах под сенью северного сияния, согреваемых геотермальной энергией, находится крупнейшая плантация бананов в Европе.

Рейкьявик и немногочисленные другие урбанизованные зоны – островки современности посреди этого ошеломительного ощущения полного господства природы. Она, столь процветающая и легкомысленная, может влюбить в себя всего за несколько часов. Исландия опустошает кошелёк, но взамен даёт бесценное чувство благодарности, космические обнимашки с ретро-хиппи-мотивами, которые вы, казалось бы, никак не могли ощутить.

Но мы – люди, и мы – несовершенные экологи с меняющимися номерами. А я итальянка – я привыкла получать удовольствие от хорошей еды и превращать любую трапезу в приятную тему для обсуждения. Поэтому, погрузившись в поэтичное молчание спящих вулканов, я питалась в Исландии, стараясь при этом чтить главное правило любого итальянца за границей: держаться поодаль от спагетти и упорно искать местную, традиционную еду. Восемь дней мой исландский рацион состоял из лосося, форели, трески и ягнятины; всё это подавали с ботвой брокколи, картофелем, свеклой и редисом.

Единственными исключениями из этой произвольной подборки были два продукта, которые, хотя и совершенно типичны для Исландии, также являются хитросплетением хорошего и дурного, в котором с трудом сохраняют равновесие культурные традиции и экологическая устойчивость. Вот двое животных (и тут стоит заметить, что я невегетарианка), первое из которых было не особенно вкусным, а второе находится на грани исчезновения («с низкой степенью риска», как сообщает Всемирный фонд дикой природы): «кестур хакарл», квашеная акула, которая «кусает себя за хвост», и мясо кита.

Квашеная акула – один из весьма прискорбных побочных эффектов готовности пробовать новые блюда во что бы то ни стало. В бесконечной белой пустоте, покрытой ледяной коркой, можно найти исландский ресторан, в котором подают 90 процентов акул, пойманных случайно. Эти акулы буквально запутываются в сетях для ловли палтуса, гибнут в них, а затем прибывают сюда – в место, где люди построили в их честь небольшой гибрид выставки и храма.

Гренландская акула (один из крупнейших и наиболее долго живущих видов на планете) ядовита. Съедобной она становится лишь после длительного процесса квашения (или разложения, если угодно), освобождающего её от мочевой кислоты. В Бьярнархёфне можно даже посетить комплекс для выдержки, где висят на свежем воздухе большие куски акулятины, похожие на солёные свиные ножки в погребе.

Я изначально знала, что акула будет неприятной на вкус, и мои ожидания совпали с реальностью. Акулье мясо имеет молочно-белый цвет, без единого пятнышка, но на языке эта простота превращается в жгучий, резкий вкус, который прошибает нос и выжигает горло. Из вежливости акулятину можно сравнить с острым, сильно пахнущим сыром, но на самом деле акулятина пахнет той частью тротуара, которую не освещают фонари, то бишь той его частью, которая пахнет мочой.

После случайной ловли выбросить это мясо в мусорник и не воспользоваться этой счастливой «жертвой» сполна было бы смертным грехом. Но на свете однозначно должен быть способ, один-единственный, избежать ловли акул. Мне кажется, что, было бы желание его отыскать, средства бы нашлись, хотя это, разумеется, и было бы дорого. Пошла бы лавина отрицательных последствий: сначала инфляция цен на другую рыбу, потом воздействие на рынок рыбы и так далее, и тому подобное – а потом мы уже в который раз укусим за хвост самих себя. Последовательность в любых обстоятельствах – это глупо, но стремление к как можно меньшей глупости могло бы обеспечить будущим поколениям кое-что хорошее – не закуски из акул, а акул, которые реально шныряют и плавают в воде.

Полностью проехав шоссе 1, можно объехать по периметру всю Исландию. В ту неделю, которую я по ней ездила, мне оказалось трудно отыскать ресторан, в котором подавали бы не только лосося, редис и «аварийную» еду. В конце концов, объехав весь остров и прибыв в Рейкьявик, мы очутились в Ostabúòin, одном из наиболее посещаемых и признанных ресторанов Исландии, в самом центре города.

Спустя неделю с одним и тем же меню этот ресторан казался миражом – как будто я наконец-то опустилась на мягкую подушку, набитую всем хорошим и справедливым, что может предложить цивилизация.

В дегустационном меню также есть блюдо, основным ингредиентом которого является мясо небольшого кита.

Мой внутренний «гринписовец» немедленно пробудился и завладел моим сознанием, так как лишь накануне я посылала воздушные поцелуи тюленю, которого заметила в естественной среде обитания – во фьорде. Я решила засунуть свои чувства в коробку и попробовать, рассчитывая, что мои действия оправдает врождённое любопытство. Китовое мясо слегка напоминает рыбу, но на самом деле оно гораздо больше похоже на говядину. У него сильный вкус, и оно не очень нежное, но оно, коротко говоря, хорошее. Теперь я могу засчитать себе новое достижение: я поела китятины.

Я её переварила, но меня продолжало мутить из-за чего-то в желудке. В последующие дни я обнаружила, что вопрос ловли китов в Исландии уже не один год является больным местом. Да, эта практика связана с культурным наследием страны, но в контексте 2018 года она не имеет особого смысла, даже если считать, что этот вид не подвергается риску исчезновения в будущем, и соблюдать квоты на отлов. Киты и так не спят спокойно, особенно если учесть их жуткий конец (какого я бы не пожелала даже тем, кто разговаривает в кинотеатре).

Традиционный рацион в Исландии, который, по-видимому, остаётся нетронутым (и так и должно быть), к несчастью, не лишён противоречий, и меня как среднестатистическую итальянку они поглотили полностью. Вряд ли поедание акульего и китового мяса среди живописных гейзеров и вулканов вернёт нас в более простые времена, к чистому земному раю. Оно просто усилит нашу склонность к растрате морского биоразнообразия.

В давние времена калорийность кестур хакарла, быть может, и согревала инуитов по ночам, но сегодня можно также утверждать, что наше время истекло.

Плакаты на исландском языке с изображениями мордочек улыбающихся животных указывают путь к бухтам, где можно наблюдать тюленей в дикой природе и ходить на рыбалку, на которой (вот незадача!) в сетях запутываются акулы. Неподалёку от ресторана, в котором регулярно практикуют поедание китятины, всегда можно увидеть группу туристов, возбуждённых недавней поездкой для наблюдения за китами. Ночи согревает стопроцентно экологически чистая энергия, которая также греет рестораны, в которых можно попробовать ломтики животных, подвергающихся риску исчезновения (правда, низкому).

Возможно, разумнее заплатить больше за живого кита завтра, чем за мёртвого сегодня.

Версия этой стати была впервые опубликована на MUNCHIES Italy.