Удивительные преимущества ненависти ко всему

Интеллектуалы пользуются дурной славой. Давно прошли те дни, когда можно было пригласить своего любимого поэта/теоретика пообсуждать вечером немецкую философию за абсентом и сигаретами для помещений. В 2016 пафос (а это слово, стало, по сути, означать отсылки к фильмам, статьям из «New Yorker» или в принципе любой книге, с которой ваш собеседник, возможно, не знаком) делает человека позорищем или, по крайней мере, чудаком в Twitter. Это же, как-никак, Америка: мы любим физкультуру, поп-музыку, военные действия и реалити-шоу.

Тем не менее, данное предубеждение против пафоса существует одновременно с мыслью о том, что спорт, поп-музыка и реалити-шоу могут быть полноценными темами для анализа. Вот здесь и начинаются странности: разве не элитизм – говорить о панке как о тексте? Ставить рядом Руссо и романтическое телешоу? Говорить, что напряжённая тренировка напоминает Кафку?

Всем плевать! По сути, всё может быть по-своему плохим в зависимости от того, как посмотреть. Таков замысел (в некотором роде) книги «Against Everything» («Против всего»), нового сборника эссе Марка Грейфа, в котором популистские темы вроде физических упражнений, еды и поп-культуры рассматриваются с однозначно непопулистской точки зрения ради их деконструкции, рассмотрения того, как они работают, и понимания их истинного значения для нас. Хотя название сборника восхитительно враждебно (а его первый раздел, содержащий критические статьи о том, как мы тренируемся («Against Exercise» – «Против упражнений»), думаем о сексе и занимаемся им («Afternoon of the Sex Children» – «День секс-детей»), а также занимаемся здоровым питанием («On Food» – «О еде»), можно посчитать очень высоколобым троллингом), его содержание необязательно является таковым. Грейф намеренно не говорит вам, как жить, а призывает вас серьёзно задумываться о своём образе жизни («The Meaning of Life» – «Смысл жизни», Части I–IV).

Возможно, мышление – верный признак пафоса, но Грейф (известный прежде всего тем, что он является одним из редакторов-основателей литературно-политического журнала «n+1», в котором были впервые опубликованы многие из эссе в «Против всего») презабавно им занимается. Мне захотелось пообщаться с ним, так как после прочтения его книги я считаю его очень умным.

VICE: Считаете ли вы, что мир обречён?
Марк Грейф:Если через всю книгу проходит красной нитью одна-единственная идея, то она, на мой взгляд, состоит в том, что мы на самом деле живём в невероятную эпоху свободы. Парадоксально, но нас поощряют придумывать новые нужды и новые обязательства: мы должны тренироваться, и мы должны постоянно следить за всем, что суём себе в рот; мы должны печься о продолжительности своей жизни и обо всём, что связано со здоровьем нашего организма.

Ситуация в некотором роде потрясающая: очень многое из того, что причинило людям очень много боли, проблем и тревог, для нас сильно облегчилось. Легко добыть еду, и легко прикрыть тело одеждой, и стоит это недорого. Нужно уметь отступить и сказать: «Действительно ли я верю в то, что, как говорят, ценнее всего? Если я бегаю или хожу в спортзал, то делаю ли я это по тем причинам, которые мне все называют? Или, возможно, у меня есть собственные причины?» Однако вопрос о том, что делать после этого, очень сложный, потому что очень трудно сказать себе: «Что я буду делать со своей моральной свободой? Что я буду делать со своим временем?»

Сейчас очень многие люди заметили бы, что эту моральную свободу следует использовать для выступления от имени маргинализированных групп в Интернете.
Сейчас забавный момент – полагаю, это момент невероятный, чудесный. Я считаю, что это лучший момент в истории, поскольку Республиканская партия окончательно себя разрушила, всем сестрам раздали по серьгам, и по улицам ходят люди. Вместе с тем, он также очень поучителен, так как когда, наконец-то, живёшь в мире, чуть более похожем на тот, который хотел увидеть – в котором люди спорят на действительно серьёзные темы и случается всякая всячина, – оказывается, что приходится жить в невероятном ханжестве. Люди считают как-то так: «Я знаю, какие привилегии у меня, но вы не знаете, какие привилегии у вас».

В книге вы не раз упоминаете об университете как о подобном приятном отпуске. Но как вы, человек, посещавший Гарвард и ратующий за тот подход к миру, которому научились там, смотрите на американскую университетскую систему?
В университетском образовании в Америке сейчас кризис. Университетское образование стоит слишком дорого – ну очень уж дорого, – и это создаёт ложь и некую злую тяжесть вокруг всего, что мне нравится в университетах и во что я верю в их отношении. В частности, я жалею, что не знал, когда учился там, что [Гарвард] на самом деле сочетает, нисколько не кроясь, целый ряд совершенно разных вещей. Поскольку я был ботаником, для меня это было место, куда можно пойти, просто посидеть у ног стариков, которые всю жизнь положили на исследование чего-либо, слушать, как они об этом говорят, и просто полностью теряться в этом мире идей. В то же время, существует целый мир воспроизведения богатства, передающий эстафету власти от одного недостойного поколения другому недостойному поколению. Это действительно говорится в связи в самой по себе стоимостью обучения в университете.

Но есть ещё один откровенно лживый уровень: обещания того, что ваши будущие заработки и ваша будущая работа будут связаны с тем, что будет с вами в университете, а вовсе не с тем, чему вы там научитесь. Это очень, очень нехорошее – и на мой взгляд, в некотором роде террористическое – обещание, которое университеты дают в эпоху перетасовки работы.

От вашей книги необязательно должно быть очень много практической пользы – там задаётся очень много вопросов без ответов, а ещё вы упоминаете о самопомощи как об «испорченной форме» перфекционизма. Не могли бы вы это объяснить?

Я действительно считаю, что в перфекционистском подходе, который сводится к вопросу: «Что чужое поведение говорит мне о том, чем я мог бы отличаться или насколько иначе мог бы жить?» существует нечто, делающее жизнь осмысленной – или просто терпимой. Перфекционизм – это пребывание в некоем бесконечном процессе попыток сделать из себя нечто иное, чем вы являетесь, или «становления» тем, чем вы являетесь. Самопомощь, которая мне очень нравится, «испорчена» исключительно в той мере, в которой она готова остановиться [сразу по достижении своего целевого объёма, настроя или чего-то ещё] или утверждать, будто бы существует один-единственный ответ, который подходит для всех.

Множество духовных движений в данный момент берут подобную философскую лексику и ставят её рядом с астрологией или чем-то вроде астрологии.
Дайна Торторичи (редактор«n+1») написала материал об астрологии, и её ответ был таков: астрология обладает особой ценностью, так как предлагает предсказания о вашей жизни, не делая никаких суждений. Людей освобождала сама по себе её произвольность и то, как она смещает вашу жизнь, концентрацию и режим интроспекции на самые отдалённые предметы – на звёзды – вместо вопросов об идентичности.

Считаете ли вы, что люди получили возможность признать, насколько всё произвольно – или бесцельно, – отчасти благодаря Интернету?
Один из вызовов Интернета состоит в том, что благодаря ему ещё острее осознаёшь несостоятельность обобщений на основе собственного опыта, поскольку кажется, что люди сидят в совершенно разных маленьких уголках. Я, в частности, задумываюсь о том, что в эпоху мобильных телефонов всем как будто есть с кем поговорить. То, что люди могут найти, с кем поговорить ни о чём в любое время, внушает совершенно иное чувство того, как работают человеческое общество и одиночество.

Есть определённые эпохальные исторические события, о которых вы сейчас не знаете. Ваши внуки говорят: «Где ты был/была, когда играла группа Public Enemy?» А вы им и говорите: «Я не знаю, я прошляпил/прошляпила!» А ещё есть эпохальные события, во время которых кто-нибудь говорит: «Ого, да мы переживаем эпохальную цивилизационную перемену!», но больше ничего сказать не может. И это, пожалуй, относится к Интернету.

Что вы думаете о «троллинге»? Он, кажется, пострадал от некой формы критического дрейфа; люди готовы заявлять, что троллингом является любое критическое замечание о чём-то популярном. Кое-что из вашего творчества некоторые особенно искренние, наивные, серьёзные люди могут посчитать «троллингом», так как оно критикует то, что многие считают хорошим.

Один очень-очень злой автор писем в «n+1» сказал обо мне нечто подобное: «Вы считаете, что работаете над мыслью, но это банальный дисфемизм». Я этого слова не знал, пришлось искать в словаре. Это антоним к слову «эвфемизм». Следовательно, эвфемизм – это когда пользуешься фальшиво красивыми словами, чтобы приукрасить нечто ужасное, а дисфемизм – это, значит, когда берут нечто совершенно безобидное и выбирают слова, из-за которых всем кажется, будто это ужасно.

Это не самое несправедливое обвинение в адрес подобного письма. Тем не менее, должен сказать: меня оно вполне устраивает. У меня очень много времени на троллей в Интернете. Обзывательство и вульгарность – это уже не так хорошо. Но, в такой необузданной насмешке, которая также докапывается до того, к чему люди искренне прикипают и чем они гордятся, а затем спрашивает их, действительно ли они верят в это и действительно ли им следует так уж этим гордиться, есть нечто очень ценное.

Но постоянное пребывание в окружении мнений в Интернете – когда люди в основном говорят: «Неправильно, неправильно, неправильно» – может дезориентировать, особенно если вы не вполне точно знаете, во что верите, поскольку многие из этих людей очень решительно заявляют, что они правы, хотя на самом деле не знают, о чём говорят.
Я считаю, что очень многое из того, что, как ни странно, называют критикой, на самом деле функционирует так сведение счетов и возражение в суде. В самом деле, в Интернете должно быть правило, обязывающее говорить перед многими из своих категорических суждений: «Я протестую!», так как это, по крайней мере, превращало бы всю ситуацию в некий конкурс или состязательную игру.

Среди материалов, которыми я горжусь больше всего в книге, текст о реалити-шоу. Я пришёл к мысли, что суждениям в реалити-шоу принадлежит куда более важное место, чем признают люди. Не вуайеризму, не наблюдению за страданиями, а возможности находиться рядом с чужой жизнью и судить: что такое хорошо и что такое плохо, где хорошая игра, а где плохая, и тому подобное.

Вы постоянно всё критикуете? Занимают ли люди перед вами оборонительную позицию?
Да! В частности, эссе об упражнениях всегда вызывало одну примечательную реакцию, когда к вам подходят и говорят: «Ой, слушайте, это эссе такое правдивое! Я полностью согласен со всей вашей критикой – за исключением конкретно того, чем занимаюсь я». А затем вам говорят: «Я только что записался в боксёрский зал, и бокс как бы полностью свободен от всех этих проблем». В каком-то смысле я сочувствую, потому что всегда считать, будто нужно находить в том, что вы обожаете, изъяны, порчу или нечестные мотивы, – странная позиция. Я хотел попробовать нападать исключительно на то, чем я занимаюсь сам, на то, чем занимался сам, или на то, что, как мне казалось, понимаю изнутри.

Вы очень много жалуетесь?
Я считаю, что [хотя я и] автор данной книги, я на самом деле до неловкости жизнерадостный человек. Меня воспитывали крайне вежливым, так, чтобы по жизни мне было очень трудно не пытаться соблюдать хорошие манеры и учитывать, что думают люди, даже когда они делают нечто ужасное – убивают кролика или что-то в этом роде. Мне трудно не реагировать как-то так: «О, вижу, вам нравится убивать кроликов – я понимаю!»

Следите за сообщениями Лорен Ойлер на Twitter.

«Против всего» Марка Грейфа можно приобрести в книжных магазинах и Интернет-магазине издательства Penguin Random House.