Самая опасная игра в мире: странная моральная паника в прошлом Pokémon
Image by Stephen Graham

FYI.

This story is over 5 years old.

компьютерные игры

Самая опасная игра в мире: странная моральная паника в прошлом Pokémon

Более 20-и лет Pokémon был козлом отпущения за кризис в социальной, политической и даже духовной жизнях.

В апреле 2000 года, за два дня до моего десятого дня рождения, BBC News выпустил материал, в котором описывалось решение школьных администраций по всей Великобритании запретить карточки Pokémon. То, что начинается как история о попытке отчаявшихся учителей дать бой новому источнику детского фанатизма, превращается в нечто куда более зловещее: «Сообщалось о травле, запугивании и «агрессивных сделках» среди детей, отчаянно пытающихся собрать до конца свою коллекцию из 150 карточек. В США полиция осудила эти карточки как «самое опасное хобби Америки» после всплеска детской преступности. В Филадельфии за нападение, связанное с покемонами, арестовали шестерых детей», – гласит статья.

Реклама

Я на самом деле не поняла, почему на пике покемании лихорадочное потребление, которым страдали множество десятилетних детей из поколения нулевых, стало основанием для беспокойства учителей и родителей повсюду. Я не читала заметку BBCNews, но всё же помню панику, связанную с обменом карточками Pokémon. Как его сравнивали с азартными играми и как конфликты, разгоравшиеся из-за этих сделок на школьном дворе, приводили к моралистическому негодованию из-за безрассудства Nintendo, GameFreak и всех остальных, кто занят в создании и рекламе Pokémon.

Недавняя шумиха вокруг Pokémon Go вернула всё это. Полагаю, я наконец-то, будучи 25-летней старушкой, поняла, почему истерия из-за «азартной игры» Pokémon достигла такого накала несмотря на то, что обычные развлекательные игры и игры азартные всегда были концептуально связаны. Обычной игре удалось оказаться связанной со всем от насильственных преступлений молодёжи до проблем конфиденциальности и безопасности в Интернете.

Игра Pokémon вышла на сцену на волне паники, связанной с насильственными преступлениями и правонарушениями молодёжи, но за несколько лет до концентрации на терроризме или на лицах, устраивающих массовые расстрелы.

Pokémon побывала в центре столь великого множества жарких скандалов, что Bulbapedia, курируемая фанатами вики, активно их документирует. В длинном списке отмечены изменения, внесённые в несколько поколений игр, в том числе изменения слов или удаления зон казино («Игровых уголков») для обеспечения соответствия нормативным стандартам или во избежание обвинений в прославлении азартных игр; однако в нём также отмечены проблемы игры, связанные с жалобами религиозного характера, кажущимся нацистским символизмом, жестокостью по отношению к животным и множеством других проблем.

Реклама

Игра Pokémon вышла на сцену на волне паники, связанной с насильственными преступлениями и правонарушениями молодёжи, но за несколько лет до концентрации на лицах, устраивающих массовые расстрелы, или терроризме. В 1980-е годы паника охватила сердца всех богобоязненных жителей пригородов, когда в эфире начали появляться истории о диких ритуальных издевательствах над детьми, совершаемых сатанистами. Истории были бредовые, но они стали благословением для карьеры радиоведущего Геральдо Риверы, а также дали старт моральной панике, которая продолжалась значительную часть 1990-х годов. Это был классический случай согласно концепции криминолога Стэнли Коэна, популяризированной его исследованием 1972 года, Folk Devils and Moral Panics («Народные черти и моральная паника»). Коэн подводит итог основ анатомии моральной паники ещё в начале своего исследования:

«Появляется некое состояние, эпизод, лицо или группа лиц и определяется как угроза общественным ценностям и интересам; его сущность представляется СМИ в стилизованной и стереотипной манере; на моральные баррикады выходят редакторы, епископы политики и другие люди с правильным мышлением; признанные в обществе эксперты озвучивают свои диагнозы и решения; разрабатываются или (что случается чаще) используются способы борьбы; затем состояние исчезает, уходит на второй план или ухудшается и становится более видимым… Иногда паника проходит и забывается, оставаясь лишь в фольклоре и коллективной памяти; в других случаях она имеет более серьёзные и долговременные последствия и может вызвать определённые изменения, к примеру, в правовой и социальной политике или даже в том, как общество мыслит о самом себе».

Реклама

«Сатанисты» стали пугалом, которое можно было обвинить в любых тревогах, связанных с «семейными ценностями», преступностью, безопасностью, а также целой сетью других социальных и экономических проблем. Как ни странно, Pokémon также впитала в себя часть остатков сатанистской паники: в 2000 году Ватикан обнародовал заявление, оправдывавшее игру, после того, как начали ходить слухи о том, якобы она была намеренно создана для продвижения сатанизма. Некоторые из этих слухов живы до сих пор. Однако в целом паника рассеялась к середине 90-х или переросла в другие формы.

«В 1990-е годы в жизни преобладало ощущение, будто бы насилие со стороны молодёжи вышло из-под контроля. Будущее казалось безрадостным. Для объяснения этого было достаточно одного слова», – рассказывает Закари Грин в «The Superpredator Scare» («Паника вокруг Суперхищника»), короткой документалке, выпущенной NewYorkTimes, в которой описывается природа паники. Это имело определённое основание в реальном мире, однако вместо структурного объяснения факторов, являющихся движущей силой молодёжной преступности, СМИ и ряд исследователей усилили более психосоциальную теорию, которая в значительной мере базируется на расизме и классизме и которая, как отмечает отчёт Клайда Хабермана об этом явлении в TimesTimes, привела к серьёзным последствиям. «Она активизировала определённого рода движение: всё больше и больше штатов принимали законы, дающие возможность судить детей всего 13-14 лет от роду как взрослых».

Реклама

Реклама Pokémon Red/Blue.

В середине 90-х (и даже в начале 21-го века) из зерна истины, снова сконцентрировавшись на невинности юности, вызвали другого дьявола – жестокие медиа, и в особенности видеоигры. Характер судебного процесса Джека Томпсона в 1997 году (который объясняется в этой изящной хронологической инфографике) состоял в том, что вину за преступность и правонарушения молодёжи можно возложить прямиком на видеоигры, и такого мнения придерживался не один человек, особенно после побоища в школе «Колумбайн». Однако стрелялки и файтинги были не единственными козлами отпущения: международный аналитический центр TheSchillerGroup описал Pokèmon как «игру с убийствами, предназначенную для маленьких детей от 2-3 лет», и даже AssociatedPress ввязалось в это дело с материалом, озаглавленным «Pokèmon стимулирует преступность». В тех случаях, когда вину уже нельзя было возложить на лишённые заботы или презираемые группы населения, целью становились необычные медиа. Что-то должно было превращать хороших (богатых, белых) детей в плохих.

Хотя ни одно исследование так и не установило окончательно сильную причинно-следственную связь между фэнтезийным насилием и реальными насильственными преступлениями, можно понять, почему доселе невиданные «реалистичные» изображения крови вызывали паническую реакцию у групп родителей, исследователей, юристов, политиков и служб новостей. Мы увидели, как Pokémon попал в паутину более серьёзных тревог, от сатанизма и насилия над детьми до азартных игр и насильственных преступлений молодёжи, однако, на мой взгляд, новая шумиха вокруг PokémonGo даёт ещё более полное объяснение тому, почему это происходит снова и снова.

Реклама

Сегодня характер паники иной. Нам постоянно напоминают о том, что мы живём в эпоху «после 11 сентября», отмеченную нескончаемой и контрпродуктивной «войной с террором», в которой огромную роль играют массовая слежка и урезание гражданских свобод во имя безопасности. Люди страдают от обострения экономического неравенства и политической отчуждённости, но обладают гораздо более широким доступом к массовой коммуникации. Интернет также стал чрезвычайно приватизированным пространством, поддерживаемым продажей данных рекламщикам, а также превратился в поле боя за свободу слова, доступа к информации и безопасность от властей и злонамеренных лиц (особенно когда речь идёт о детях). А затем, глядите-ка, приходит Pokémonи снова становится символом всего, что мучает общество.

На минутку PokémonGo стала козлом отпущения в связи с любой тревогой, как реальной, так и выдуманной, связанной с бесплатными приложениями, информационной безопасностью, а также союзом между корпорациями и полицейским государством.

За последние несколько месяцев PokémonGo от Niantic стала темой ряда довольно новых скандалов.

Панике дал толчок материал на Buzzfeed под заголовком «Вам, вероятно, стоит проверить свои настройки конфиденциальности Pokémon Go» авторства Джозефа Бернстайна. Материал довольно пространно рассказывает о широте доступа Niantic к учётным записям людей (слова выделены мной):

«Согласно политике конфиденциальности Pokémon Go, Niantic может, помимо прочего, узнавать ваш адрес электронной почты, IP-адрес, веб-страницу, которую вы посетили перед входом вPokémonGo, ваше имя пользователя и ваше местонахождение. А если вы пользуетесь для входа своей учётной записью в Google и пользуетесь устройством на iOS, то Niantic, если вы не отказывались от этого специально, имеет доступ ко всей вашей учётной записи в Google. Это значит, что Niantic может иметь доступ к вашей электронной почте, документам на Google Drive и не только с правом чтения и редактирования. (Это также значит, что в случае взлома серверов Niantic тот, кто взломает серверы, потенциально будет обладать доступом ко всей вашей учётной записи в Google. И можно побиться об заклад, что невероятная популярность игры сделала её мишенью для хакеров. Учитывая, сколько детей играют в эту игру, это жуткая мысль)».

Реклама

Теперь в материале отображается обновление, содержащее заявление от Niantic о том, что компания «разобралась с объёмом учётных записей в Google» для пользователей iOS и что это была ошибка. Специалист по защите информации Ари Рубинстайн разъяснил, как приложение генерирует маркер, который теоретически можно использовать для доступа к пользовательской информации, в описании на Github. Для меня он подытожил это ещё более лаконично, заявив: «Этот маркер в определённый момент технически обладал доступом к подключению к информации некоторых из пользователей, но не тем программным способом, о котором теоретизировали многие журналисты. Сейчас это устраняется, а решение было выдано невероятно быстро».

Тем не менее, тревога быстро распространилась; даже такие журналисты, как корреспондент TheIntercept Ли Фан, писали в Twitter о принятой в Niantic политике разглашения полиции (это можно понимать как расширение политики распространения информации Google). OpenMedia, канадская группа активистов за свободу и конфиденциальность в Интернете, несколько раз писала об этом приложении, в одном случае предоставив советы по ограничению разрешений и сохранению безопасности, а в другом – использовав приложение в качестве «паровоза» для распространения петиции, которая призывала покончить с лимитами трафика в Канаде. Дэвид Кристофер, менеджер по коммуникациям OpenMedia, поведал мне, что организация обеспокоена тем, как развлекательные приложения способствуют нормализации и без того повсеместному сбору такой информации, как метаданные, а также тем, как эту информацию могут использовать и корпорации, и государство. Однако, он разъяснил, что не верит, будто Niantic читал электронную почту людей, «как в Восточной Германии». Скорее самый большой красный флажок для него заключается в куда более распространённой политике распространения информации, о которой Фан упоминал в своём твите.

Реклама

«Нет совершенно никаких мер безопасности, – говорит он. – По сути, неэтичным может оказаться что угодно из того, о чём они подумают, по их же усмотрению. То есть я имею в виду, что да, это однозначно проблема».

Однако Кристофер, по сути, считает хорошим знаком то, что вопросы конфиденциальности в связи с приложениями вызывают такой скептицизм. «Позитив во всём этом явлении состоит в том, что спустя 25 лет с того момента, как Интернет реально стал как бы мейнстримом, у людей до сих пор появляются классные новые идеи, способные вот так захлестнуть мир, – говорит он и добавляет: – И в каком-то смысле… Всё больше людей осознают, что при использовании подобных приложений существуют проблемы с конфиденциальностью».

Кристофер считает, что наиболее продуктивный способ разобраться с проблемами слежки и информационной безопасности – это организация и требование реформ в интересах общественности, которые в большей степени будут рассматривать Интернет как общественное благо. Кристофер упоминает ряд конкретных целей, которых стремится достичь OpenMedia и которые в большей степени концентрируются на доступе к метаданным (к примеру, длительности телефонного звонка, дате отправки электронного письма), чем на разрешениях для приложений, в частности, отмену законодательства о слежке, законодательное требование предъявлять ордера всякий раз, когда полиция пожелает воспользоваться доступом к личной информации, а также искоренение «практики сбора массивов информации о ни в чём не повинных людях».

Реклама

«Массовая слежка неправильна в принципе, но она также попросту неэффективна как способ обеспечить нашу безопасность», – говорит он.

Даже Рубинстайн считает, что первоначальная реакция на ошибку Niantic была разумной и говорит: «Разочарование людей, связанное с тем, как на самом деле функционировало приложение по умолчанию, оправдано, однако благодаря анализу становилось совершенно ясно, что это была ошибка программирования, а не злонамеренное действие по злоупотреблению конфиденциальностью пользователей Pokémon Go. Исправляя эту ошибку программирования, Niantic действовала быстро и выдала решение вскоре после того, как о проблеме заговорили в новостях. На мой взгляд, это показывает, что Niantic знала: обеспечение тёплого лампового опыта без тех шипов, которые представляли себе многие журналисты и скептики в вопросах конфиденциальности, будет важным для успеха игры».

Кадр из трейлера PokémonGo. Любезно предоставлено Nintendo.

Однако внимание людей привлекли не только эмоциональные статьи о том, что Niantic читает ваши электронные письма. И справедливости ради нужно сказать, что игра действительно требует постоянного использования GPS и камеры для работы, а у генерального директора Niantic Джон Ханке весьма бурное прошлое в вопросах конфиденциальности пользователей. Ошибка Niantic, возможно, была именно ошибкой, однако в какой-то степени она всё равно стала неким «паровозом» для множества проблем, связанных со свободой передвижения и конфиденциальностью в Интернете. (На запросы на комментарии по поводу проблем с конфиденциальностью в Pokémon Go Niantic не ответила.)

Реклама

Рубинстайн отчасти списывает это на успех игры: «Лично я считаю, что та проблема с конфиденциальностью, которая некогда существовала в приложении Pokémon Go, связана с тем, что это популярное приложение, у которого нет причины нуждаться в доступе к таким услугам. Реальная проблема здесь в том, чтосуществует вагон и маленькая тележка других приложений, требовавших аналогичных разрешений и на самом деле в них не нуждавшихся, и эти приложения до сих пор установлены на множестве пользовательских учётных записей. Пользователи нечасто проверяют эти разрешения и видят, что имеет доступ к их учётным записям, а паника вокруг конфиденциальности в Pokémon Go – отличная возможность донести мысль о том, что пользователям нужно периодически проверять эти разрешения, чтобы убедиться, что они делятся тем, чем хотят делиться на своих условиях».

Как и насилие над детьми, правонарушения или игровая зависимость, вопросы конфиденциальности и информационной безопасности однозначно имеют под собой реальную основу. Радиационный фон паники вокруг Pokémon Go таков: разоблачителей регулярно криминализует государство, мы знаем об XKeyscore и о сделках, которые такие компании, как Google и CenturyLink, заключают с АНБ, для сохранения уязвимых мест в своём программном обеспечении ради того, чтобы полицейское государство могло их использовать. Мы знаем о попытках государства установить «чёрный ход» в продукции Apple, о покупке канадской федеральной полицией метаданных у телекоммуникационных компаний после того, как это было признано неконституционным, а также об обширном, обобщающем «антитеррористическом» законодательстве в ряде западных стран, которое стремится подавить определённую деятельность инакомыслящих и в основном собирать сведения о мусульманах арабского происхождения. Мы знаем, что в некоторых случаях твиты могут довести до тюрьмы, а то и хуже.

Реклама

«Эти данные уже собирают множество приложений – Pokémon Go просто самое новое из них» – Ли Ханиуэлл

Головокружительного подробного списка вмешательств в личное пространство простых граждан со стороны как государства, так и корпораций практически достаточно для того, чтобы вызвать желание вырвать себе коренные зубы, чтобы Эрик из АНБ уже не смог подслушивать ваши сны. Однако как насчёт всех остальных приложений сторонних производителей, которые добывают ваши данные для продажи рекламщикам или обладают неопределёнными стандартами по части информации о вас, которой они готовы поделиться с полицией? Всё это гораздо более серьёзно и более масштабно, чем PokémonGo, но, возможно, это приложение должно сыграть определённую роль в нашем понимании широты проблемы и нашего желания её контролировать.

«Эти данные уже собирают множество приложений – Pokémon Go просто самое новое из них. Например, GoogleMaps хранит поразительно подробную историю ваших перемещений», – говорит специалист по защите информации Ли Ханиуэлл. Ханиуэлл, как и Рубинстайна, в меньшей степени волнует то, что кто-то читает наши электронные письма, и в большей волнует сам по себе объём полномочий, которые люди предоставляют приложениям изо дня в день. Это она называет «усталостью от конфиденциальности».

«Именно поэтому разработчикам так важно требовать чего-то с ответственностью – среднестатистический пользователь, вероятно, нажмёт «да», и вот уже разработчик несёт ответственность за надлежащее хранение тех данных, на которые им дал разрешение пользователь», – говорит она.

Реклама

Оба специалиста согласны с тем, что Niantic (и разработчикам программного обеспечения в целом) нужно более осторожно, а также более прозрачно требовать информацию у пользователей и обращаться с нею. Однако то, читает ли Niantic чью-то электронную почту или, что было бы более вероятно, передаёт ли она метаданные о пользователях правоохранительным и государственным органам, следует рассматривать в широком контексте. «Здесь, конкретно в случае PokémonGo, я бы не волновался о государстве. Они всё равно в целом располагают этими данными благодаря определённым операциям, которые уже освещались», – говорит Рубинстайн. Эдвард Сноуден и другие уже вскрыли этот ящик, отчасти подтвердив убеждения фанатов теорий заговора повсюду. То, что к нашим метаданным могут иметь доступ правительства, корпорации и злонамеренные третьи лица, уже является свершившимся фактом, который мы нередко готовы оправдывать и отчасти принимать как должное.

Лиам Эслер, продюсер и сценарист видеоигр, не считает, что PokémonGo является неким уникальным развлечением и что его позиционирование как чего-то совершенно отличного от любого другого бесплатного приложения указывает на недостаток понимания принципа работы бесплатных приложений. На пике паники Эслер твитнул: «Делать из PokémonGo козла отпущения в вопросах конфиденциальности и безопасности в Интернете, которым уже много лет, крайне несправедливо».

Эслер разъяснил мне свою позицию, объяснив, что «мы предоставляем свои данные компаниям, чтобы пользоваться их продукцией» и что эта модель, в принципе, неизбежна. Он выразил неудовлетворение постоянным неправильным пониманием того, как работает модель бесплатного приложения, заявив, что концентрироваться нужно не на этом. «Сейчас бой должен вестись не по поводу того, собирают ли компании наши данные, – говорит он. – Он должен вестись по поводу обеспечения осознания пользователями того, что собираются данные, как они используются, а также как они сверяются и анализируются. Нам следует давать информацию, дающую возможность принимать информированные решения об использовании нами приложений, которые пользуются нашими данными и информацией, а также продают их».

«Это одна из основ основ Интернета в известном нам сегодня виде. Та битва, в которой мы сражались за защиту своих данных в этом смысле, в любом случае уже давно была проиграна», – добавляет он.

За последние несколько недель шумиха вокруг настроек безопасности и конфиденциальности PokémonGo стихла. Однако, как и в случае с любой хорошей паникой, это не значит, чтотревога прошла, она просто некоторым образом переродилась. Теперь существуют узкие круги, стремящиеся подарить PokémonGo персональную теорию заговора. Мой личный любимец среди таковых утверждает, что PokémonGo существует для того, чтобы отвлечь людей от химиотрасс.

Историй о том, как безрассудно и безответственно это приложение (или о том, как ведут себя люди, используя это приложение) становится всё больше. В одной истории отмечается, что некая пара оставила своего маленького ребёнка одного дома, играя в игру; в другой рассказывается про мужчину, который въехал в школу, играя за рулём; третьи предупреждают о людях, использующих приманки PokèStop, – игровой предмет, заставляющий покемонов размножаться в одном определённом месте – для разбойных нападений на ничего не подозревающих игроков. Однако абсолютного апофеоза этой трансформации паники уже достиг Уэсли Инь-Пул в материале для Eurogamer, в котором он приводит список напряжённых таблоидных статей, предупреждающих о рисках безопасности, которые несёт в себе игра – в особенности, конечно, для детей. Один из наиболее примечательных заголовков пришёл к нам из DailyMail, где спрашивает, является ли PokémonGo «самой опасной игрой в мире».

Странный, милый, доброжелательный универсализм Pokémon позволяет ей быть всем для всех.

Кое-что в этой игре, несомненно, безрассудно, в чём отчасти и заключается её привлекательность. В самой игре нет никакой глубины, однако значительная часть замысла состоит в «приключении», а оно всегда немного саморазрушительно, поскольку увлекательность того, чтобы куда-то отправиться и, возможно, отыскать что-нибудь новое, подразумевает определённый риск. Это может доставить удовольствие, даже если вам не понравится то, что вы найдёте. Также отчасти именно поэтому новое обновление содержит мало предупреждающих всплывающих окон при запуске, к примеру, умоляющих пользователей не вторгаться в частные владения. В то же время усугубление этих проблем СМИ приводит приложение в центр тревоги вокруг техники. PokémonGoнас изолирует. Pokémon Go нас отчуждает. Pokémon Go частично лишает нас безопасности, бдительности, из-за неё нас легче отслеживать, легче контролировать. Pokémon Go отвлекает нас ото всех реальных проблем, и это специально, а мы ведёмся, как лемминги.

С другой стороны, сколько пессимистов, казалось бы, ни вдохновляла бы эта игра, есть столько же размышлений о ярком будущем дополненной реальности, од тому, как она даёт игрокам возможность взглянуть по-новому на старый добрый мир, или фанатичных восторгов, связанных с тем, что игра является некоей трансцендентной силой, сводящей людей вместе. Возможно, само по себе это говорит нам что-то о том, почему у Pokémon Go (и в более широком смысле Pokémon) хорошо получается превращаться в козла отпущения в связи со всем злом мира. Есть её колоссальная популярность, в частности, среди детей, которая всегда вызывает некоторую тревогу, и есть её универсальная привлекательность. Однако что это значит на самом деле?

Блуждающая моральная паника, которую всегда привлекала, словно магнитом, Pokémon, необязательно совершенно неразумна или вовсе ни на чём не основана. Однако реальные проблемы в основе этой паники сложны и полны малопривлекательных маленьких противоречий, компромиссов и решений, которые далеки от того, чтобы действительно стать реальностью. Pokémon– это всего лишь игра, а Pokémon Go– это всего лишь приложение, одно из многих, виновных в аналогичных, а то и худших грехах, которые мы предпочитаем всё время терпеть.

А паника же необязательно должна переходить в официальные меры по преследованию и изгнанию козлов отпущения. Было бы абсурдно ожидать, что люди внезапно откажутся от всех приложений, которые являются посредниками современной жизни и выходят без «плюшек», из-за Pokémon Go, но, возможно, вследствие этого люди станут чуть менее благожелательно относиться к тому, что мы каждый день воспринимаем как должное, и чуть более осторожными. Возможно, Pokémon Go заставит некоторых людей более подробно исследовать вопрос информационной безопасности и, возможно, даже вступить в более широкие движения за свободу Интернета, требующие, к примеру, прозрачности, улучшения стандартов конфиденциальности и кодификации Интернета как общественного блага.

Зерно правды, в котором и кроется дьявол, состоит в том, что развлекательные приложения действительно играют определённую роль в нашем понимании того, как техника приспосабливается к нашей жизни, – хорошие и плохие. Более того, это указывает на склонность современного дискурса к попыткам искупить психологические муки капитализма посредством фетишизма, направленного на товары, и потребления. Наши тревоги и отложенные желания, связанные с силами, которые кажутся такими огромными и неудержимыми, внезапно становится куда легче преодолеть, если нам кажется, что мы можем возложить вину (или надежду) на нечто определённое. Если для одних приложений – это наше спасение, то для других это однозначно наше падение; также некоторые люди задумываются собственно о материальных обстоятельствах, влияющих на их создание. Это массовое зрелище (в том смысле этого слова, который в него вкладывал Дебор) не остановит всё зло на свете, но оно позволяет нам временно отмахнуться от общего ощущения дурноты, которое в нас вызывает нечто чуть более карманное. Этот процесс, как правило, сильно отчуждает, но он также приводит к катарсису.

Странный, милый, доброжелательный универсализм Pokémon позволяет ей быть всем для всех. Даже её собственный канон – это спутанная, бессвязная масса, порой продвигающая некие неудобные идеалы благородной борьбы, а порой являющаяся невинной сказочкой о приключениях и товариществе. Нечто настолько принципиально пустое (ибо если оно значит всё, оно не значит ничего) не может не сглаживать всё, что через него проходит. Это очередной аспект продолжающегося спектакля позднего капитализма, который заставляет нас выдумывать монстров, с которыми мы можем сражаться и которых можем ловить и контролировать. Мы лихорадочно накладываем этих монстров на реальность, а затем идём на попятную, чтобы получить возможность изгнать их из самых тёмных уголков мира.