Психологическая помощь беженцам может помочь предотвратить экстремизм

В мире живут 51.2 миллионов беженцев, которые были вынуждены покинуть свой дом, страну и привычную жизнь в надежде найти лучшее существование где-то в другом месте. Некоторые из этих людей пострадали от изнасилования, были заперты в клетке и терпели избиения в течение нескольких дней подряд, или были вынуждены смотреть как убывают всю их семью.

Такая сильная травма однозначно требует определённого времени на кушетке у терапевта. Тем не менее, внутри и вокруг повсеместных лагерей, которые возникли для поддержки растущего числа беженцев в Иордании, Турции, Кении и в других странах, очень немногие получают психологическую поддержку, в которой они так отчаянно нуждаются. Последствия этого пренебрежения могут иметь очень реальное влияние на безопасность, наряду с очевидным гуманитарным аспектом.

«Я думаю, нет людей, больше нуждающихся в психологической помощи, чем беженцы», сообщила мне Верховный комиссар Организации Объединенных Наций по делам беженцев, Мелисса Флеминг по электронной почте. «Они травмированы в результате насилия и испуганы потерей. И очень часто их неопределённая жизнь в изгнании подвергает их более сложным испытаниям, чем они морально готовы справиться».

Часто упущенным из виду аспектом мрачной жизни беженцев является угроза безопасности из-за не лечения их травм. Психологическое пренебрежение отчаянными беженцами даёт рекрутам экстремистских групп, таких как Исламское государство и Боко Харам, возможность использовать интенсивное эмоциональное потрясение, как инструмент для вербовки. «Одним из ключевых понятий, которое возникло при изучении радикализации, является когнитивный источник», пояснил Александр Мелеагру-Хитченс, руководитель Информационно-Аналитического Международного Центра по Изучению Радикальных течений. «Момент в жизни заставляет их подвергнуть сомнению их личность, их понимание мира. Этот момент может быть естественной прогрессией для кого-то, кто никогда не интегрировался в общество, но он также может быть вызван травматическим событием».

Дети и подростки особенно склонны находить когнитивные источники, склоняющие их к насилию. «Существует чёткое свидетельство того, что в любом возрасте, но особенно в подростковом, когда у вас нет доступа к школе или к достойной форме занятости, вы подвергаетесь риску стать жертвами эксплуатации и обрести анти-социальное поведение», сказала Робинсон. «Если у вас есть расстройство, связанное с психологической травмой, вы можете быть настолько взволнованы, будучи молодым, что захотите вернуться в Сирию, чтобы бороться», согласился Драгул. Рекруты знают об этом. Как добавил Мелеагру-Хитченс: «В районе лагерей беженцев, многие из которых теперь стали постоянными городами, располагаются основные базы рекрутов».

Ещё одним фактором, осложняющим доступ к лечению, является предубеждение о психическом здоровье во многих общинах беженцев. Робинсон однажды лечила трудящихся мигрантов, многие из которых стали жертвами пыток, на тайско-бирманской границе. Она быстро поняла, что «если у клиники есть вывеска над дверью «Клиника психического здоровья», в неё никто не придёт. Считается, что психическое здоровье касается «сумасшедших» людей».

Но, пожалуй, самой значительной причиной, по которой психологические потребности беженцев настолько неудовлетворенны, является нематериальный характер этих потребностей. «Психическому здоровью не уделяется достаточно внимания, это направление мало финансируется», сказала Робинсон. «В приоритете: продовольствие, медикаменты и жильё, а также базовая защита от принудительной репатриации. Психическое здоровье рассматривается как «более мягкая» услуга, также как образование или репродуктивное здоровье».

В отличие от других приоритетов, результат психологического консультирования сложно оценить. Если вы дадите кому-то еду, они не будут голодать. Если вы дадите кому-то тёплое убежище, они не будут мёрзнуть. Если вы кого-то консультируете, они всё ещё могут быть в депрессии, подавлены или завербованы боевиками. Агентства доноров и помощи стремятся тратить свои ограниченные ресурсы на инициативы с наименьшими возможными рисками. Консультирование, насколько бы важно оно не было, предлагает мало компенсации, которую можно гарантировать.

Но инвестирование в психическое здоровье беженцев может оказать существенное положительное влияние в долгосрочной перспективе. Беженцы, получившие помощь при травме, могут вновь обрести когнитивные способности заново построить свою жизнь, уехать из лагерей и перейти к более стабильной жизни. Маловероятно, что те, кто не получает лечение, будут в состоянии сделать это. Уязвимые и подавленные люди будут обращаться к тем, кто поможет им чувствовать себя в безопасности. Предложение беженцам психологической помощи является одним из способов сделать гражданское общество более похожим на безопасное убежище, чем распростёртые объятия экстремистских вербовщиков мира.

Следите за сообщениями Элизабет Николас на Twitter.