Автор изображений Сара МакРидинг

26 июня была первая годовщина постановления Верховного суда по делу Обергефелла против Ходжеса, признавшего право однополых пар на вступление в брак. Уместно, что в этот день в Нью-Йорке проходит ежегодный Марш гордости, который, как ожидается, будет крупнейшим в истории города. Марш в этом году начинался на 36-й улице и Пятой авеню, а закончится в Уэст-Виллидж, где находится «Стоунволл-Инн».

Многие представители нью-йоркских сообществ лесбиянок, геев, бисексуалов, трансгендеров и квиров уже посетили «Стоунволл-Инн» в этом месяце, дабы почтить память жертв стрельбы в Орландо и найти утешение среди столь абсурдного ужаса. Побоище в Pulse, самое смертоносное преступление на почве ненависти к гомосексуальному сообществу в Америке на сегодня, заставило страну признать, что, несмотря на сделанные успехи, жизнь ЛГБТК-сообщества всё ещё находится под угрозой. Как заявила VICE Маргеритт Уилкинс, гомосексуальная пенсионерка и бывшая жительница Нью-Йорка, ныне проживающая в Вашингтоне: «В этом отношении я перемен не вижу. Я смотрю на общую картину, я на мелочи не смотрю. Приняли закон, и энное количество людей вступило в брак. Но держаться за руки в определённых местах нельзя до сих пор!»

Чтобы получить некую перспективу, мы пообщались с тремя ЛГБТК пенсионного возраста, дабы спросить, что бы они посоветовали себе в более молодом возрасте, каковы их мысли о браке и сколько ещё нам как обществу нужно работать. Эти ЛГБТ-американцы повидали за свою жизнь множество прогрессивных перемен, но они, подобно многим, считают, что нашему обществу всё ещё есть куда двигаться.

VICE: Привет, Маргеритт, расскажи-ка мне о себе.

Маргеритт: Мне лет 67 или 68 – мне сказали больше не считать, поэтому я и не считаю. Я только что переехала в Спокане, что в штате Вашингтон, в поисках лучшей жизни. Мне очень нравятся здесь свежий воздух, сосны и заснеженные горы.

Ты была влюблена несколько раз – какие отношения запомнились больше всего?
Лучше всего запомнилось то, что было в 70-е, когда всё на свете было совсем по-другому, потому что не было ВИЧ. Не думаю, что люди были более неразборчивы в связях, чем сейчас, но при наличии такого фактора, как ВИЧ, мир уже не тот. [Однако] тогда, если женщины об этом думали [к примеру, о гомосексуальности], то их считали психически больными. Важнее всего было сидеть в чулане, а не нарушать спокойствие. И мне с этим было очень сложно, потому что приходилось быть тем, чем я не была, или той, кем я не была. Приходилось всё время притворяться. Человек, которым я должна была притворяться, пытался быть традиционным, пытался вписаться. Люди, которые не хотели вступать в брак, вступали в брак, а те, кто не хотел иметь детей, заводили детей.

Ты была замужем?
В браке [с мужчиной] никогда не состояла, но у меня есть одна дочь и трое внуков. В 1974-м вышло так, что я вступила в брак с женщиной. Это было незаконно, однако мы были влюблены и хотели скрепить свои отношения. Нам помог рукоположённый церковью священник, но дело прошло очень тихо: мы пришли к ней домой и провели церемонию. Когда законодательная власть сказала, что однополые пары спокойно могут вступать в брак, мне это пришлось очень по душе. [Однако] я не думаю, что мы достаточно продвинулись. Я не думаю, что это так уж сильно помогло.

Впрочем, [моя жена] – это лучшее, что когда-либо со мной случилось. Она умерла в 93-м, и я до сих пор в трауре. Мы поклялись, что, когда бы мы ни покинули эту планету, встретимся на луне, и я надеюсь и мечтаю, что это случится и я увижу её снова.

Как ты себя чувствуешь со времён стрельбы в Орландо?
Я осознала случившееся лишь два-три дня спустя, потому что не интересовалась новостями, но я не знала, что это гей-клуб. Когда я узнала, что это гей-клуб, мне попросту было очень больно. Это действительно было тяжело для нас.

Что, на твой взгляд, необходимо для того, чтобы произошли реальные изменения?
В сердцах людей до сих пор есть ненависть. Они осознают, что на самом деле это именно они [являются проблемой]. Нам нужно взглянуть на самих себя. Я постоянно смотрюсь в зеркало. Люди считают, что хотят быть хорошими или другими, а в глубине души они знают, что это не так. Внутри они безобразны и не ощущают уважения к другим таким же людям. Поступайте со мной так, как хотели бы, чтобы поступали с вами. Мы до сих пор являемся гражданами второго сорта, и я не думаю, что здесь вообще что-то изменилось.

Сейчас говорят: «Любовь – это любовь». Но кто может сказать, что такое настоящая любовь? Как можно любить меня и ненавидеть кого-то другого? Мне это кажется бессмысленным. Всё меняется, но дело будет идти медленно. Это будет процессом, и я надеюсь, что на своём веку замечу какую-то разницу.

VICE: Привет, Морис. Расскажи мне свою историю.
Морис: Я франко-канадец, но родился в Штатах и закончил Род-Айлендскую школу дизайна. Я модельер, на пенсии, разумеется. Живу в Нью-Йорке уже 53 года и не хотел бы жить в каком-либо другом месте.

Какова твоя жизнь с романтической точки зрения?
Я просто люблю своих друзей. У меня 25 лет был партнёр, но он, к сожалению, умер в 2003 году. Я думаю о нём и скучаю по нему каждый день, но, как гласит клише, жизнь продолжается.

Как вы познакомились?
Мы познакомились на Файер-Айленд на пляже.

Была ли это любовь с первого взгляда? Безумное влечение?
Ну, нас обоих влекло друг к другу, а одно потянулось за другим, и всё завертелось.

Ты бы сказал, что он был любовью всей твоей жизни?
Однозначно. Это до сих пор так. Мы были идеальными попутчиками. Мы любили ходить в театр, любили ходить в оперу, любили званые обеды. Мы были невероятно совместимы, вот только он был блистателен, а я нет! Полагаю, он был идеальным – такой умный. Он для меня был как бы ходячим словарём. Я б с ним прожил ещё 25 лет, но такие вещи, к сожалению, контролировать невозможно.

Что ты думаешь о том, как теперь живёт квир-молодёжь? Считаешь ли ты, что ей легко по сравнению с представителями старших поколений?
Из-за всей техники люди, по-моему, практически не говорят друг с другом. Сегодня в жизни совсем нет романтики. Полагаю, если вам нравится техника, то вы в раю. К сожалению, мне нет. Сейчас, конечно, легче, если вы гей, лесбиянка или кто-либо ещё. Но в моей профессии, в моде [негетеросексуальность] почти что ожидалась. У меня было множество гомосексуальных друзей и есть до сих пор, а также есть множество гетеро-друзей, так что есть, то есть. Я не осуждаю людей за то, каковы они. Любовь – это просто забота. Разумеется, секс важен всегда, но такое в итоге [проходит]. Однако важно в любви делить жизнь друг с другом. Для меня это важнее всего.

26 июня исполняется год с постановления Верховного суда о легализации однополых браков. Как ты воспринял это постановление?
Меня это восхитило. Я считаю, что это очень хорошо. Наконец-то. По сути, это хорошо для всех. Итак, что я могу сказать, полагаю, что это отлично.

После стрельбы в Орландо некоторые говорят, что может показаться, будто никакого прогресса не произошло.
Ну, прогресс всё-таки есть. Это просто печальное событие. Если на то пошло, то это может лишь сделать всех сильнее. Это может лишь сделать гомосексуалов сильнее. Собираешься с духом – и начинаешь всё сначала.

VICE: Расскажи немного о себе.
Андреа: У меня интересная история. Я была гетеро, пока не приехала в Калифорнию. В 70-е я присоединилась к феминистскому движению, где было крупное сообщество гомосексуальных женщин, и с тех пор я была с женщинами. Хотя я все эти годы и была с женщинами, я считаю себя бисексуалкой, так как любила мужчин. У меня уже много лет не было секса с мужчинами, но если бы я встретила человека мужского пола, с которым могла бы ощутить эмоциональную связь, то не знаю, был бы мне [важен] секс.

Да, полагаю, сейчас нестабильная сексуальность более приемлема.
Ну, в 70-е было не так. Это было очень жёстко.

Как долго ты состоишь в браке со своей женой?
Я состою в браке с 2008 года. Вступила в брак в течение того краткого срока, когда в Калифорнии, можно было пожениться, но я с одним и тем же человеком с 1995 года.

Как вы познакомились?
Мы познакомились в женской группе под названием HotFlash, и она была подругой моих подруг. Всем участницам группы как раз минуло 50, и мы помогали друг другу пережить этот период своей жизни. Мы с ней познакомились в группе и как бы начали тусить вместе, а затем просто влюбились.

Знала ли ты, когда идентифицировала себя как гетеро, что у тебя есть эта другая сторона?Нет, я ни с чем таким не имела дела, пока не переехала в Калифорнию. На мой взгляд, это бессмысленно, но однажды я зашла в автобус в Сан-Франциско. Я жила там с отцом своего сына, с которым на тот момент состояла в браке. Увидела эту женщину в автобусе, просто ощутила к ней влечение и подумала: «Странно это». Так и началась вся эта цепочка событий. Мне было 28. До этого – ничего. Ни намёка. Я всегда была с мужчинами. Было так чудно.

Как ты это воспринимала в то время?
Дурно, потому что только что вышла замуж! Совсем не положительно.

Как ты отнеслась к прошлогоднему постановлению Верховного суда по делу Обергефелла против Ходжеса?
Я призналась в своей ориентации немолодой, в 30 лет. В отличие от Терри, моей партнёрши, которая сделала это в старших классах, всю жизнь была гомосексуальной и действительно ощутила, каково быть гомосексуальной в молодости и скрывать это. Я до сих пор называю её своей партнёршей. Мне трудно говорить «жена». Не знаю, из-за того ли это, что мне 69, или из-за того, что она очень долго была моей сожительницей. Говорить «партнёрша» просто как будто легче.

Для меня важнее всего чувство. Дело не в бумаге. Мне кажется, что она – моя партнёрша по жизни. Мне просто не нравится брак как таковой. Я сделала это, потому что было можно! Нам благодаря этому просто легче, если одна из нас заболеет, мы владеем своим домом, такое. Я полагаю, что это чудесно, меня очень радует, что произошла такая подвижка. Но я живу в очень открытом месте. Я больше сталкиваюсь с сексизмом, чем с гомофобией. Прежде всего я идентифицирую себя как феминистка.

Значит, ты рада, что гомосексуальный брак теперь законен?
Я очень рада, что мы с женой обладаем всеми правами и привилегиями, позволенными гетеро.

Это странно, потому что казалось, будто это решение является некой подвижкой, а затем произошла стрельба в Орландо…
Это очень серьёзное напоминание о том, что, пока нет реального ощущения полной безопасности, заняться всегда есть чем. В мире столько ненависти. Проблема оружием представляется мне весьма очевидной, но я вырастила ребёнка в конце 70-х. Я была хиппи, которая выступала против оружия, любила всех и бегала по Ист-Виллидж.

Если бы ты могла вернуться в прошлое, какой совет ты дала бы более молодой версии себя?
Отношения – это отношения, и неважно, происходят ли они между мужчиной и женщиной. Да, женщины устанавливают отношения иначе, но динамика отношений может быть очень похожей. Если любишь человека, пол не важен.

Следите за сообщениями Софи на Twitter.