Интернет не нуждается в цивилизованности, ему нужна этика

Уитни Филлипс - доцент кафедры коммуникации и риторики в Сиракузском университете и автор книги «Трололо. Нельзя просто так взять и выпустить книгу про троллинг» и соавтор книги «Амбивалентный Интернет: оскорбления, странность и антагонизм онлайн».

Раян Милнер – доцент коммуникации в колледже Чарлстона и автор книги «Мем, созданный миром: общественные диалоги и коллективные медиа» и соавтор книги «Амбивалентный Интернет: оскорбления, странность и антагонизм онлайн».

Обычный стон в интернете, из тех, что говорит о политических разногласиях и продвигается как политиками, так и редколлегиями, - это то, что цивилизованность в американской политике умерла. Это такая насущная проблема, что 80% респондентов, принявших участие в недавнем исследовании NPR, боится, что нецивилизованная речь превратится в физическое насилие. Если бы только люди говорили тише, перестали постить грубые мемы и обзываться, мы могли бы начать вести конструктивные разговоры. Мы могли бы объединиться вокруг наших общих переживаний. Мы могли бы объединиться как нация.

В современной медиа-среде, в которой Твиттер и Инстаграм полны домогательств, журналистам регулярно угрожают, а алгоритмы YouTube поддерживают реакционных экстремистов, нам кажется, трудно спорить с таким мнением.

Тем не менее, как бы ни идиллически это звучало, призыв вернуть цивилизованность не так прост, как кажется. Самой по себе цивилизованности недостаточно, чтобы починить разрушенное. На самом деле, это может только усугубить обозначенные проблемы. Вместо этого, нам нужно принимать во внимание полный спектр действий, которые способствуют вреду онлайн. Да, это включает экстремальные случаи, несущие явную угрозу. Но также речь идёт о тех действиях, о которых многие из нас, на самом деле, не думают, о действиях, которые многие из нас уже совершили сегодня. Это может показаться несущественным. Когда мы делаем это, чтобы общаться с другими, строить сообщества и выражать поддержку, кажется, что всё очень цивилизовано. Но маленькие вещи, которые мы делаем каждый день, даже когда не хотим вредить, быстро накапливаются. Эти ежедневные действия не просто делают нормой постоянно присутствующую токсичность онлайн, они прокладывают дорогу для худших видов злоупотреблений.

Ловушка цивилизованности

Когда призывы к цивилизованности используются как объединяющий фактор, они зачастую становятся ловушкой, особенно, когда следуют в ответ на критические высказывания, вызывающими несогласие. Содержание критики обходят стороной, чтобы контролировать тон такой критики – стратегия, которая используется с особым рвением вовремя слушаний Кавано, и которая часто приводит к размахиванию руками из-за антирасистской деятельности. Такая стратегия направлена на то, чтобы ложно приравнять цивилизованность к вежливости, и вежливость к демократическому идеалу.

Кроме того, что риторическая ловкость рук и призывы к цивилизованности используются для обмана, они имеют и другие, возможно, более коварные последствия: непризнание вины. Это чьё-то поведение, именно они должны начать вести себя правильно. Именно им нужно себя контролировать. В таких случаях фраза «Нам нужно вернуть цивилизованность» становится делом поиска крайних. Именно ты действуешь нецивилизованно. На самом деле, в упомянутом выше исследовании NPR респондентов просили назвать винновых в том, что Вашингтон ведёт себя нецивилизованно. На выбор были ответы: Президент Трамп, республиканцы в Конгрессе, демократы в Конгрессе, СМИ. Чья в этом вина: именно так звучит вопрос о цивилизованности.

Мы, конечно, понимаем, что поведение других может быть проблемой и даже явной опасностью. Мы, конечно, понимаем, что некоторым людям нужно контролировать себя, особенно, в условиях всё более вопиющей связи между жестокой политической риторикой и жестокими действиями. Тех, кто разводит антагонизм, манипуляции, символичную жестокость и физическую жестокость, нужно придавать особому непоколебимому осуждению.

Но лишь некоторые из нас по-настоящему невиновны. Чтобы смягчить политическую токсичность и создавать более здоровые сообщества, мы должны быть готовы рассмотреть, как, когда и до какой степени виноваты мы сами.

Мы делаем это, не фокусируясь лишь на том, что является цивилизованным, конечно, когда цивилизованность используется как эвфемизм для контроля тональности, или когда её используют, чтобы приписать патологии или заставить молчать активистов за социальную справедливость (будто бы громкие упоминания неравности и фанатизма являются таким же грехом, как неравность и фанатизм). Мы делаем это, фокусируясь на том, что этично. Более здравая цивилизованность произойдёт в следствие изменений в акцентах. Напротив, цивилизованность без прочной этической основы будет такой же полезной, как пластырь на поломанной кости.

Когда мы задумываемся об этом, онлайн этика выходит на передний план в целом политическом, историческом и технологическом контексте онлайн коммуникации; борется с последствиями повседневного поведения онлайн; препятствует нанесению вреда другим. Этика – это не значит молчать. Этика – это не значит сидеть, поджав хвост. Этика означает принятие полной и безоговорочной ответственности за то, что вы делаете и говорите.

Этика биомассы

Дело не в том, что онлайн этика может способствовать более обдуманным, более чутким и, в конце концов, более цивилизованным взаимодействиям онлайн. Онлайн этика может сыграть большую роль. Решения, принятые в результате усилий контекстуализировать информацию, вынести интересы на первый план, препятствовать вреду и принимать последствия также помогают бороться с беспорядком информации – термин, который Клара Вардл и Хуссейн Дерахшан используют, чтобы описать процесс, посредством которого дезинформация и ложная информация загрязняют общественный дискурс.

Тот факт, что неэтичное поведение делает вклад в беспорядок информации – это структурная слабость, которой снова и снова злоупотребляют злоумышленники, фанатики и медиа-манипуляторы. Филлипс подчёркивает эту мысль в Отчёте по данным и обществу, говоря о том, как экстремисты и манипуляторы отмывают токсичные сообщения в журналистике. Эта мысль касается тех, кто ежедневно пользуется социальными сетями. Экстремистам нужен сигнал. Они получают его, когда не-экстремисты служат связующим звеном в цепочке распространителей, и не важно, какие мотивы у человека, который распространяет такой контент.

При рассмотрении, как этическая рефлексия может культивировать цивилизованность и помочь навести порядок в информационном беспорядке, пирамиды биомасс дают полезную, едва ожидаемую отправную точку.

В биологии пирамиды биомасс показывают относительное число или вес одного класса организмов по сравнению с другими организмами в рамках одной экосистемы. Как показывает пирамида биомасс, чтобы поддержать одного льва, среде обитания нужно большое количество насекомых. Если говорить о вопросе онлайн токсичности, пирамиды биомасс говорят о том, что существуют повседневные действия, имеющие более пагубное влияние, чем те, в которые вовлечены хищники – виды действий, которые являются явно и умышленно вредными, начиная от скоординированных кампаний ненависти и преследований до тактики манипуляций в СМИ, призванных посеять хаос и смятение.

Когда люди говорят об онлайн токсичности, они, как правило, фокусируются на случаях с вовлечением хищников. И имеют на то причины: такие атаки имеют глубокие личные и профессиональные последствия для тех, на кого они направлены.

Но хищники, находящиеся на вершине, не единственные существа, которых надо принимать во внимание. Нижние слои несут такую же ответственность за озлобленность, негативность, дезинформацию и ложную информацию, которые засоряют просторы Интернета и способствуют совокупному вреду.

Нижние слои – это постить смешные шутки о разворачивающихся новостях, трагедиях или противоречиях; иронично ре-твитить заведомо ложные истории, осуждать их, смеяться над людьми, которых они касаются, или другим образом утверждать своё превосходство над теми, кто принимает такие истории серьёзно; шутить с подвохом, зная, что друзья вас поймут (особенно это касается белых людей, друзья которых знают, что они ненастоящие расисты); @упоминать о тех, на кого направлены шутки, критика или коллективные издевательства, которые переводят цель разговора в дискуссию; и самое простое – вступать в разговоры в самом разгаре, не понимая, в чём вопрос. Говоря о визуальных медиа, влияние повседневного поведения включает в себя реакцию в виде GIF или картинок с незнакомцами, или посты (и/или смесь) последних мемов, чтобы прокомментировать новость дня.

Вот вам пример: недавно один из нас опубликовал что-то, скажем, касающееся интернета. Другие люди тоже написали много всего по этой же теме. Однажды, посторонний человек @-упомянул нас, чтобы сказать, что то, что мы опубликовали, лучше, чем то, что публиковали другие, и начал писать о том, как пали другие авторы. Посторонний человек также@-упомянул другого автора в твитте. Мы думаем, что это был комплимент нам. В то же время, это втянуло нас в нечто такое, частью чего мы быть не хотели, так как обычное «спасибо» стало подписью, подчёркивающей оскорбление. Другой автор, конечно, оказался в худшем положении.

Это касалось пользователя в Твиттере, а не человека с чувствами. Но, конечно, тот посторонний был неправ – ни один человек в Твиттере не является просто пользователем. И никто не хочет, чтобы ему публично говорили, что он никто. Но вдруг это стало разговором, в который втянули и того другого автора. И мы оба оказались втянутыми, хотя посторонний думал, что он говорил нечто приятное.

Этот слой поведения привлекает намного меньше внимания, чем случаи с вовлечением хищников. В основном, причина кроется в том, что по отдельности каждый из поступков, описанных выше, меркнет перед сильными злоупотреблениями. Походит ли это с таких платформ как YouTube, платформ белых суперматистов таких, как The Daily Stormer, или даже из Белого Дома, ущерб, нанесенный пресловутыми львами, очевиден, он есть, и зачастую он непоправим. С точки зрения биомассы, при сравнении насекомые кажутся очень маленькими, а значит, незаслуживающими большого внимания.

Менее очевидно, что нижний слой пирамиды биомасс получает меньше фанфар из-за предположений о вреде в Интернете. В случаях явных злоупотреблений, фанатизма и манипуляций, вред практический всегда привязан к критерию намеренности: идея, что кто-то намеревался обидеть другого человека, намеревался посеять хаос и замешательство, намеревался разрушить чью-то жизнь.

С токи зрения классификации и, конечно, разделения влияния, имеет смысл использовать этот критерий намеренности. Скоординированные кампании ненависти, домогательств, манипуляций, особенно те, которые вовлекают множество участников, не случаются просто так. Обидчики и манипуляторы хотят обидеть и манипулировать; вот что делает их верховными хищниками.

Но в то же время, полагание на критерий намеренности имеет непреднамеренные последствия.

Во-первых, критерий намеренности отбивает желание к саморефлексии у тех, кто не является верховным хищником. Если кто-то не причиняет вред другом человеку, то он, скорее всего, не часто рефлексирует по поводу того, наносит ли или может ли он наносить вред другим. Вред – это то, что делают львы. Если ты не лев, продолжай.

Но тот факт, что ты не являешься львом, не означает, что ты не можешь укусить. Даже когда мотивы человека абсолютно невинны, низменное поведение может причинять вред. Они могут вовлекать других в абстрактные аватары. Они могут сделать оружием то, что сказал кто-то другой, или сделать оружием то, что сказал ты. Они могут лишить человека возможности решать, например, хочет ли он, чтобы его фото использовалось в язвительном комментарии какого-то незнакомца в Твиттере, или чтобы он был частью беседы, в которой над ним публично издеваются.

С точки зрения беспорядка информации, такое низменное поведение может играть на руку львам. Ре-твиты неправдивых историй, даже если они несут смешную или глупую мысль, иронические заявления, вырванные из контекста, выглядят как настоящие примеры настоящей ненависти, и в целом, открывают шлюзы для потоков загрязнённой информации, и это то, что позволяет верховным хищникам причинять столько вреда.

Эти действия также подпитываются и подпитывают вопросы журналистского распространения. Чем сильнее реакция на историю в социальных медиа, тем больше причин у журналистов написать об этом, или как минимум сделать об этом твит. И чем сильнее журналистский ответ на историю, тем большей будет реакция на неё в социальных медиа. А ещё есть алгоритмы трендовых тем, которым всё равно почему люди делятся. Их интересует сам факт, что они делятся, и загрязнённая информация циклоном проносится по платформам, набирая силу по мере своего путешествия.

Из-за этих пересекающихся сил, независимо от того, намеревается ли кто-то посеять раздор, распространить ненависть или пропагандировать лживую информацию, раздор будет посеян, ненависть распространена, а лживая информация может пропагандироваться поведением, которое в других условиях не создало бы вспышки на политическом радаре.

Подтасовка карт при помощи цифровых инструментов

Фокус на намеренности не даёт увидеть коллективный вред, который ежедневно могут приченять люди, используя социальные медиа в социальном и технологически предписанном порядке. Вседозволенность социальных медиа усугубляет эту проблему, ещё боле загрязняя ежедневные коммуникации.

Мы используем такую вседозволенность в нашей книге «Амбивалентный Интернет». Она включает модульность – способность манипулировать, перестраивать и/или заменять оцифрованные части большего, не разрушая и не уничтожая это целое; модифицируемость– способность перераспределять и корректировать аспекты существующего проекта в сторону нового конца; архивабильность – способность копировать и хранить существующие данные; и доступность– способность категоризировать и искать отмеченный контент.

Эти инструменты не просто позволяют, но и прямо поощряют участников вмещать контекст в тексты, которыми можно делиться и перемешивать: определённые картинки, определённые GIFки, определённые мемы.

Все творческие игры онлайн обязаны своим существованием такой вседозволенности. Это то, что делает интернет интернетом. Благодаря им можно легко отделить аватар в социальных медиа от тела офлайн, и ошибочно принять маленькую часть истории за целое описание или даже не думать о том, о чём вся эта история. В результате, даже те из нас, у кого самые хорошие намерения, могут не заметить последствий своих действий, и никогда не узнать, на чью ногу они наступили.

В такой среде первым шагом на пути к более этическим решениям будет признание, что колода была перетасована против принятия этических решений.

Второе - предвидеть и попытаться упредить неэтичные результаты. Это означает не согласиться с тем фактом, что ваша собственная контекстуализированная информация, в том числе, лежащая в основе мотивация, становится спорной, оказываясь в просторах интернета. Вы знаете, что хотели сказать, или почему сделали то, что сделали, особенно в случаях, когда идеей было «просто пошутить». Но другие могут не знать ничего из этого. Не из-за своей сверхчувствительности, не из-за того, что они не умеют шутить. Но потому что они не могут читать ваши мысли, и не нужно от них этого ожидать.

Следующий критический ворпос, который нужно задать: чего вы не знаете о контенте, которым делитесь. Каков его источник? Что произошло с вовлечёнными людьми? Они когда-либо давали разрешение? Кто был изначальной аудиторией? Каждое неизвестное формирует последствия и, конечно, этику и последующее распространение данного конента. Дьявол в таких случаях не в деталях, дьявол в невидимых, неизвестных, неразрешённых рассказах.

В конце концов, все мы должны помнить, что проблемы, которые мы обсуждаем онлайн, истории, которыми делимся, медиа, с которыми мы играем – всё можно проследить до самих тел. Это конкретные люди, у которых есть друзья, чувства, семьи – как и у всех нас.

Особенно важно, чтобы над этой мыслью думали белые люди, представляющие трудоспособный цисгендерный средний класс (мысль, которую мы озвучиваем, будучи белыми людьми, представляющими трудоспособный цисгендерный средний класс). Когда ваше тело – ваш цвет кожи, ресурсы, к которым вы имеете доступ, ваша гендерная идентичность, ваши способности – никогда не были источником угроз, злоупотреблений и обесчеловечивания, очень легко недооценить серьёзность угроз, злоупотреблений и обесчеловечивания. Подходить к ним абстрактно, лишь как к словам, только в интернете. Спорное поведение может не быть проблемой для вас, потому что им никогда не нужно было бытьбольшой проблемой для вас. Потому что вы всегда, так или иначе, были в безопасности. Это может объяснить, почему вы реагируете так, как реагируете, но это не оправдание, чтобы продолжать так реагировать.

Поэтому, когда вы сомневаетесь, когда не понимаете, помните, что вы можете выглядетькак насекомое для одного человека, но действовать, как лев, для другого. Особенно, когда такие насекомые повсюду, постоянно засоряя опыт человека, делая его тело тяжелее.

Охрана окружающей среды

Пирамида биомасс показывает, что различие между большим вредом и маленьким вредом является, по сути, довольно прозрачным. Большой вред, причинённый верховными хищниками такой же точно: большой и опасный. Меньший вред, по определению, меньше, и сам по себе, менее опасен. Но вред на этом меньшем уровне может быть вредным. Он также имеет накопительный эффект; он становится частью чего-то большего. На самом деле, такого большого, что этот маленький вред охватывает всех нас – не только потенциальных жертв, но и потенциальных хищников. Так же, как и в природе, этот низший уровень, в свою очередь, поддерживает уровни выше, в том числе, больших и более опасных животных в верхней части пищевой цепи. Прямо и косвенно, насекомые кормят львов.

Крепкая онлайн-этика предоставляет инструменты для минимизации всего этого вреда. Используя этические инструменты, мы минимизируем поддержку той среды, от которой зависят хищники. Также в наших руках находится способность культивировать цивилизованность, которая не является искусственной, не является ловушкой, но имеет потенциал фундаментально изменить то, чем является онлайн среда для каждого отдельного человека, который называет её домом.

Эта статья первоначально появилась на VICE US.