Каково это – стать врачом во время опиоидного кризиса

Будущие врачи Канады начинают карьеру во время опиоидного кризиса, убившего сотни людей по всей стране, в частности, на территории Британской Колумбии.

Опиоиды – это синтетические обезболивающие, по химическому составу сходные с производными мака. Они существовали веками. Однако рецепты на рецептурные обезболивающие стали выписывать чаще с появлением нового препарата под названием оксиконтин в 1996 году. Единственная проблема заключалась в том, что литература фармацевтической компании преуменьшала способность оксиконтина вызывать зависимость.

Многие пациенты, спасавшиеся опиоидами от хронической боли, обнаружили, что их врачи больше не желают продлевать им рецепты. Закручивание гаек в отношении таких препаратов, как оксиконтин, заставило потребителей прибегать к рекреационным наркотикам вроде героина и фентанила.

Фентанил и его более смертоносный родич карфентанил – это синтетические опиаты, более токсичные, чем героин. Они попали в состав всевозможных рекреационных наркотиков и убили множество потребителей рекреационных наркотиков, которые не осознавали, что принимают.

В апреле 2016 года Британская Колумбия объявила чрезвычайную ситуацию медицинского характера в связи со смертями от передозировок. В прошлом году от передозировки незаконных наркотиков в Британской Колумбии умерло 914 человек.

Теперь новоиспечённые врачи борются с последствиями действий своих предшественников, а передовые соцработники заявляют о выгорании от кризиса. Мы спросили канадских студентов-медиков, что приходит им в головы во время этого кризиса и как они, по их мнению, будут с ним справляться.

Голден Гао

Четвёртый курс, специальность – медицина, Университет Британской Колумбии

VICE: Какое у тебя мнение об опиоидном кризисе? 

Голден Гао: Ванкувер, а конкретно – центр Истсайда, пострадал едва ли не сильнее из всех сообществ Канады, если говорить о количестве смертей от передозировки и лиц, пострадавших из-за приёма фентанила. Это было попросту длительной эпидемией. В настоящее время у нас пик.

Как ты соприкоснулись с опиоидным кризисом за те четыре года, которые учишься на медика в Ванкувере?

К нам приходили санитарные врачи и гостевые лекторы, которые сами принимают опиоиды. В условиях больницы я лично работал с двумя пациентами, поступившими с возможной передозировкой. Я также активно работал вместе со студентами-медиками Университета Британской Колумбии, выступающими за более опережающие профилактическиестратегии работы с опиоидной эпидемией.

Каково это – начинать карьеру в такое время?

Всегда есть некоторый страх перед работой с пациентами, доходящими до передозировки, поскольку они поступают в очень остром состоянии с проблемой, которая может угрожать жизни. Но из-за опиоидного кризиса подготовки по распознанию передозировки и быстрой реакции на неё становится всё больше и больше. Я как человек, поступающий в ординатуру, считаю, что надежды весьма немало. Я вижу очень много мощи в обсуждении профилактики и снижения вреда.

Через несколько лет тебе придётся заниматся системой здравоохранения. Есть ли какие-то системные изменения, которые, по твоему, могли бы помочь в борьбе с опиоидным кризисом? 

На мой взгляд, самым большим системным изменением была бы концентрация на первичной помощи. Когда я работал на четвёртом курсе медицинской школы, мы выясняли, в каких обстоятельствах у пациентов с передозировкой произошёл последний контакт с системой здравоохранения, и рассматривали, что в тот момент можно было бы сделать лучше, чтобы, возможно, предотвратить их передозировку.

Это интересно.

Целая команда медработников может помочь им до того, как они дойдут до этапа, на котором им понадобится инъекция наксолона на улице. В медицинской школе нас учат, что существует много различных способов лечения боли. А прописывание опиоидов от чего-либо, кроме боли при раке, – не лучший выход. Часто попадаются люди, которым боль не от рака лечат почти исключительно опиоидами. Это самый эффективный вариант для врача, потому что он страшно перегружен. Мне бы просто хотелось, чтобы во все остальные виды лечения боли, о которых мы узнаём, вкладывали больше ресурсов. Например, в лечебную физкультуру, трудотерапию и даже когнитивно-поведенческую терапию.

Энн Макдональд

Третий курс, специальность – медицина, Университет Западного Онтарио

VICE: Какое твоё впечатление об опиоидном кризисе? 

Энн Макдональд: В опиоидном кризисе интересно то, что он полностью спровоцирован врачами. Потому что сделать такое невозможно. Это вам не марихуана, которую можно вырастить. Это нужно доставать по рецепту. Абсолютно каждая таблетка на рынке связана с каким-то врачом. [Примечание редактора: Контрафактные таблетки фентанила, заказы на которые часто поступают из Китая, также являются серьёзной проблемой в Канаде.]

По твоему мнению как студента-медика, какие последствия он влечёт за собой?

Бывают врачи, у которых есть принцип: никогда не прописывать опиоиды ни от чего вообще. И это на самом деле весьма несправедливо. Во-первых, абсолютно все лекции, которые нам прочитали о боли, делятся на две категории: о боли и о боли при раке. И на самом деле отказывать больным раком в нужных им болеутоляющих средствах весьма жутко. Тут я, пожалуй, даже склоняюсь к риску передачи. Особенно с собственной точки зрения – у меня как раз папа умер от рака. Он всё время принимал Перкоцет и тому подобное. А почему бы и нет? Вы же умираете. Думаю, вы должны иметь на это право.

Как ты соприкоснулась с опиоидным кризисом?

На мой взгляд, он проникает повсюду. Боль присутствует в большей части медицины. Мне нравится узнавать о ней, потому что в рамках [акушерства] существует огромный контингент пациенток, страдающих зависимостью от опиатов, и это серьёзная проблема, поскольку прекращение их употребления во время беременности на самом деле опасна. Но опасно также и продолжать принимать их во время беременности, потому что в таком случае ломка будет у ребёнка, когда тот родится.

Хотела бы ты увидеть какие-то системные изменения?

Не знаю… В большинстве случаев это источник невероятной суеты. Очень плохо, что так вышло. Потому что теперь, например, нельзя держать в больнице реанимационный терминал с фентанилом или морфием. Если кто-то страдает так сильно, что испытывает шок – а это экстренная ситуация, при которой человека нужно реанимировать, – этому человеку нужна интубация. Существует последовательность препаратов, которые нужно использовать для интубации, и одним из них является фентанил. А следовательно, человека, по сути, придётся интубировать без него. И это, на мой взгляд, достаточно жестоко.

Не могла бы ты рассказать ещё что-нибудь о своём опыте работы с опиоидным кризисом?

Мне кажется, очень легко надеть на себя белое пальто и начать говорить о наркоманах так, как будто это не люди. Но на самом деле у вас, если вам просто выписать этот рецепт, максимум через три недели будет точно такая же физиологическая реакция.

Ючжэнь Ли
Третий курс, специальность – медицина, Университет Торонто

Соприкосался ли ты с опиоидным кризисом?

Только на прошлой неделе ко мне поступил человек, схлопотавший передозировку из-за того, что предыдущие три дня принимал по 100 таблеток перкоцета в день. Давать ей больше не хотел её семейный врач. В итоге она отправилась в метадоновую клинику, чтобы попытаться соскочить. Там у неё появились связи, благодаря которым она смогла получать незаконные опиоиды. Мы не знаем, что там. Это может быть загрязнено. Фентанил часто выступает заменой, потому что он дешевле.

Каково это – начинать карьеру посреди этого кризиса, который никак не заканчивается?

Это однозначно трудно. Первые два года мы в аудитории. Мы, как правило, думаем как-то так: «Ой, да мир идеален». У нас есть все эти препараты, и всё просто. Но на практике мы сталкиваемся с реальностью, в которой лекарства, изначально предназначенные для добрых целей, на самом деле причиняют вред.

В каких случаях вас учили прописывать опиоиды?

Нужно посмотреть, какие ещё проблемы есть у пациента. Если у вас есть пациент с длительной зависимостью в анамнезе или психиатрическими проблемами вроде депрессии, постарайтесь не прописывать опиоиды. В случае с людьми, принимающими другие лекарства, в особенности бензодиазепин, старайтесь избегать опиоидов, поскольку бензодиазепин подавляет активность дыхательного центра. Заменой [опиоидам] может быть кетамин. Его используют для анестезии. Также он оказался весьма полезен при боли. Это, конечно, не по показаниям. Но мы дали его одному из своих пациентов, и он сотворил чудо.

Меган Девлин – журналистка из Ванкувера. Следите за её сообщениями на on Twitter