Внутри скандально известного гей-бара в Новом Орлеане, некогда нудистского

На дворе вторник, до полудня ещё далеко, а я сижу на высоком, слегка неустойчивом барном табурете, задумчиво держа в руках таинственный бокальчик бухла, который только что поставил передо мной бармен. «Что это?», – спрашиваю я.

Джентльмен слева от меня, который уже сидел в баре, когда я пришёл (как раз в 10:30 утра), поворачивается ко мне и невозмутимо изрекает: «Это вода из джакузи и ром». Он смеётся утробным смехом и поднимает собственную порцию текилы, как бы собираясь выпить за меня.

Конечно, это всего лишь какой-то олдскульный шейд. Я в The Country Club – знаменитом гей-баре и ресторане с бассейном в Новом Орлеане – и пытаюсь обмениваться коктейлями с людьми, которые явно знают толк в дневном пьянстве больше моего.

Ну, это был гей-бар. Теперь это «заведение для всех», как мне раз за разом говорят.

Размещённый в особняке в итальянском стиле, построенном в 1884 году в тихом, но быстро джентрифицирующемся районе Байуотера, The Country Club был основан в 1977 году и обслуживал исключительно яркое гей-сообщество Нового Орлеана. С тех пор он несколько раз сменил владельцев, и первоначальная территория этого пространства распространилась на два смежных здания.

Всё это время постоянным оставалось одно – политика необязательности одежды The Country Club в зоне бассейна. Даже в таком распущенном городе, как Новый Орлеан, это было уникальной приятной мелочью, до такой степени, что этот «местный секрет», как заявляет его вебсайт, в итоге начал привлекать и преданную гетеросексуальную клиентуру. Летом 2014 года страсти вокруг The Country Club достигли пика, когда Бейонси и Jay-Z остановились здесь, чтобы нырнуть разок, хотя они и не снимали одежду.

Впрочем, это было началом конца золотой нудистской эры The Country Club. Тем же летом молодая женщина по имени Мария Трем заявила, что её там накачали наркотиками и подвергли сексуальному насилию. После проведённого кое-как полицейского расследованияи, как ни странно, пережив кампанию по распространению флаеров, выражающих ненавить к Трем, The Country Club навсегда покончил со своей политикой необязательности одежды в ноябре 2014 года.

Прошло больше года с той поры, когда у бассейна The Country Club был снят последний купальник, и я решил посетить его, чтобы увидеть, не утратило ли это заведение свой гедонистический характер.

В самом деле, это не непроглядно тёмное фетишистское подземелье, оборудованное секс-качелями и заполненными смазкой торговыми автоматами. В наши дни на его территории не найти ни бутылки Rush, однако в нём полно обходительных барменов, которые решительно настроены споить меня до ланча.

Когда я являюсь, менеджер бара Джеймс Уизер подаёт мне коктейль, который он называет «Мини-Pimm's» – обычный «Pimm's Cup», в котором ломтики огурца заменены дозой водки. «Я не верю в слабые напитки, – говорит он, подмигивая. – Здесь их несколько, и они мне не по душе». Сам он больше любит Rose Kennedy.

Уизер, как и многие, влюбился в The Country Club при первом же посещении. «В конце 90-х, когда я был терапевтом-массажистом, у меня был такой лучший друг, который сюда захаживал, а он мне и сказал: «Слушай, да тебе нужно сюда зайти». Я пришёл сюда и мгновенно влюбился».

Спустя пару напитков он предлагает мне пойти к бассейну и окунуться (в этот день совершенно ясно, а температура – 75 градусов по Фаренгейту), но я не взял с собой купальник. «Можно в нижнем белье! – ухмыляется он мне в ответ, а затем указывает на другого посетителя, находящегося снаружи. – Этот чувак в нижнем белье, и ему офигенно».

Когда я пытаюсь перевести разговор на почившую в бозе политику необязательности одежды, Уизер ловко уклоняется. «Это немного привлекало. Это было новшеством. Не знаю, привлекало ли это сильнее, чем то, что мы предлагаем сейчас, – сказал он. – Мы стали слишком популярными, чтобы у нас необязательно было носить одежду. Мы стали слишком – очень не хочется употреблять слово «мейнстримный», потому что мы, конечно, не отрываемся от своих корней в более забавном настрое и атмосфере, – но наша клиентура стала слишком широкой, а большинство людей на самом деле не может этого выдержать. Да и просто таковы дела».

Смешивая напитки с внушительным арсеналом сортов водки в баре, он добавляет: «Когда я начал здесь работать, я постоянно думал: «Сколько это продержится? В самом деле, как долго это может сходить нам с рук?»

Хотя много раз сообщалось, что The Country Club – единственный бар в Новом Орлеане, где одежда не обязательна, Уизер отмечает, что в городе была ещё парочка заведений, дружелюбно настроенных к нудистам: баня Club, которая с тех пор закрылась, и нудистский мини-отель The Dive Inn, который избавился от своей политики необязательности одежды с появлением нового руководства. «А если искать достаточно тщательно, – говорит Уизер, – до сих пор существует парочка подпольных заведений, в которых, скажем так, мужчины могут быть мужчинами».

Кристен Брэдли, которая работает в The Country Club с 2010 года, подтверждает слова Уизера. «Разумеется, можно сказать, что это заведение никак не меньше десятилетия назад было известно как заведение, в которое приходили тусоваться геи. А теперь совершенно очевидно, что мы открыты для всех и каждого».

Я спрашиваю Брэдли, не упали ли доходы The Country Club после отказа от этой политики. «Мы пережили небольшую и недолгую заминку в делах. [Политика необязательности одежды] была одной из типичных особенностей Нового Орлеана, – говорит она. – Но дело было не в том, что это был наш основной бизнес. А теперь, пусть мы и в самом начале сезона, я могу сказать, что это лето будет одним из лучших в нашей истории».

В самом деле, сюда уже заходит больше клиентов. Однако я замечаю, что многие из них, по-видимому, являются молодыми гетеросексуальными парами, и задаюсь вопросом, не теряется ли нечто жизненно важное, когда гей-пространства – особенно гей-бары, которые некогда являлись единственным местом, в котором гомосексуалы могли пить и общаться, не боясь насмешек и даже насилия, – становятся «заведениями для всех».

«Думаю, было такое время, когда нам нужны были безопасные пространства, и я думаю, что мир изменился в очень хорошем смысле, – оптимистически заявляет Брэдли. – Нет такой необходимости иметь эти безопасные пространства, в которые, как вам известно, можно пойти, не подвергаясь осуждению. Полагаю, это повсюду становится более [обычным]».

Тем не менее, она отмечает, что было такое время, как в Новом Орлеане, так и тогда, когда она жила в Батон-Руж, когда она не чувствовала себя в безопасности из-за своей сексуальности.

«Я уверена, что некоторые люди настроены так: «Я хочу, чтобы это было моим пространством, и мне нравится быть здесь представителем большинства», – говорит Брэдли. Она добавляет, что, хотя она и не хочет таких гей-баров, общество на самом деле иногда предлагает такие пространства, вроде ежемесячного временного дайк-бара GrrlSpot. «В то время как у геев в этом сообществе ещё есть бары, у лесбиянок их нет. У нас проводятся мероприятия. Это могут быть ежемесячные вечеринки или что-то в этом роде. Для меня этого достаточно».

Брэдли проводит меня по раздевалкам, сауне и зоне бассейна, которая оборудована ещё одним баром и джакузи с солёной водой. В прекрасный тёплый будний день вроде этого, по её подсчётам, у бассейна побывает от 40 до 60 посетителей. По будням летом их даже больше. «Следует помнить, что очень многие жители Нового Орлеана [работают в] сфере обслуживания. У них более гибкий график».

Это объясняет немалое количество посетителей здесь, которые начали пить ещё до полудня.

«Я приходил сюда в 17 лет», – говорит Пол Груэр, местный художник по свету, которому сейчас 50 с небольшим. Вернувшись внутрь, я подсел к нему возле барной стойки.

Уизер восклицает: «А раз уж он говорит, что он здесь доходил….»

«Нет-нет-нет! Моя мать говаривала: «Никогда не вступай в предметы, похожие на чашку Петри». Поэтому джакузи не рассматривался даже как вариант, – шутит Груэр. – Я сидел здесь с одним из приятелей, и один из них перегибался через барный табурет «буквой зю», а я и говорил: «Мы ещё долго здесь просидим? Если да, то я возьму себе ещё выпить».

Но это было другое время, несколько печально заявляет мне Груэр. «Дорогуша, во всех заведениях было либеральное отношение к сексу. СПИДа тогда ещё не было. Волновались все только из-за гонореи. Помню, как кто-то сказал: «Если я когда-нибудь подхвачу герпес, то я бы просто покончил с собой».

Разрезая на тарелке жаренную на гриле куриную грудку, он отмечает, что, хотя и ходит годами в The Country Club, публичный секс никогда не был ему по нраву. «Когда здесь была необязательна одежда, она была необязательна. Это не значило, что вы пришли за сексом. Так что можно было сидеть нагишом у бассейна, но не искать секса».

Он добавляет: «Люблю эпатажников. Чтобы наслаждаться ими, не нужно вступать с кем-то в контакт. То, что у какого-то трансвестита член торчит, ещё не значит, что это должно как-то меня касаться».

Хотя Груэр заявляет, что не участвовал в этом, участвовали многие другие. Позднее я говорю с Бобом Хэннафордом, организатором ежегодного собрания свингеров Naughty in N'awlins. Хэннафорд, проживший в Новом Орлеане 20 лет, говорит, что сотни раз бывал в The Country Club с женой, но перестал туда ходить после изменения политики в отношении наготы.

«Меня это как бы печалит, потому что [руководство] не боролось за права людей на купание нагишом на заднем дворе, которое совершенно не связано с женщиной, с которой там случилось несчастье, – говорит Хэннафорд. – Девушку накачали снотворным, а такое постоянно случается в барах – и в этом городе, и в других городах». Он винит ресторанно-гостиничный бизнес в том, что он не делает больше для того, чтобы обезопасить клиентов, и отмечает, что его приятелей накачивали наркотиками в других заведениях Нового Орлеана.

Всё же Хэннафорда больше всего привлекала в The Country Club возможность потусоваться (и не только) в голом виде. «Мы там участвовали, и нам там очень нравилось. С тех пор [с момента изменения политики необязательности одежды] мы заходили дважды и пока не возвращались. Потому-то мы и ушли».

Хэннафорд говорит мне, что заядлые любители купания нагишом сейчас просто обеспечивают себе всё сами. «Мы знаем ещё как минимум троих владельцев бассейнов в Мариньи, и теперь люди ходят в те бассейны. Нам звонит куча народу: «Можно остановиться у бассейна?» И эти бассейны они называют «маленькими CountryClub» в память о том, чем когда-то был TheCountryClub».

Однако то, чего The Country Club недостаёт в плане наготы и секса на барных табуретах, он компенсирует странными предложениями вроде регулярных бранчей и обедов под руководством трансвеститов, а также бара «Сделай свою «Кровавую Мэри» по выходным. (Даже Хэннафорд заявляет, что лучшей «Кровавой Мэри» в городе не найти.) Меню эклектичное и многообещающее; в нём есть твисты на луизианскую классику вроде утиного гумбо с андуем из аллигатора и домашних буденовых шариков. Во время бранча становится ещё интереснее благодаря яйцам «гусар», настоянной на красном вине версии яиц-бенедикт (вполне возможно, сплагиаченной из меню Brennan's, знаменитого заведения во Французском квартале).

Во время моего визита шеф-кондитер Кэтт Ролланд (который скоро засветится в грядущей программе «Убийственной кухни» (CutthroatKitchen)) приносит мне большой хлебный пудинг со смесью ягод и белого шоколада, залитый соусом из пралине. Это настоящее великолепие сочности и тёплого сахара. Я с трудом доедаю его в промежутках между коктейлями и бокалами-загадками, в которых оказывается не вода из джакузи и не ром, а огненная смесь из бурбона, персика и ананаса.

Разумеется, прелести, которые всё ещё привлекают многих к The Country Club, таковы: пьянство в дневное время, язвительная болтовня, а также впечатляющие еда и выпивка.

А если вам всё равно хочется найти место для игр на заднем дворе, Новый Орлеан непременно предоставит его тем или иным способом. Как говорит Хэннафорд, «люди просто пойдут в другие заведения и найдут другие способы потешить своего внутреннего нудиста».