«Кайфовое обслуживание» – это голос упоротого поколения

Кто знает о вас больше, чем тот, кто снабжает вас травкой? Дилеры – это люди, которым вы звоните, когда празднуете и когда вам хуже всего, люди, с которыми вы делитесь секретом и которых вы даже можете пригласить на день рождения. Это взаимодействие более личное, более гармоничное, чем с продавцом в местном супермаркете или даже в магазине алкогольных напитков. Человек, дающий вам травку, возможно, вам и не друг, но он неизбежно является вашим наперсником.

Поэтому неудивительно, что «Кайфовое обслуживание», невероятная новая комедия от HBO, премьера которой состоялась в середине сентября, является одним из лучших и наиболее отслеживаемых сериалов на телевидении о жизни в Нью-Йорке и отмечает забавно-абсурдно-печальные детали, которые видишь только в том случае, если весь день ходил по квартирам незнакомых людей.

Действие каждой серии сериала, главным героем которого является посредственный торговец травкой, которого называют Парень (в исполнении одного из создателей Бена Синклера), происходит в жилье у одного из его клиентов, которые в основном живут в Бруклине. Сериал верен своим корням первого оригинального веб-сериала Vimeo, и к счастью, Синклер и его коллега-шоураннер Катя Бличфельд не дали повышенной ответственности и давлению, сопутствующим полноценному престижному комедийному сериалу на кабельном канале, разбавить всё то, что сделало их веб-сериал шикарным.

Вместо этого Синклер и Бличфельд воспользовались своей новой платформой (и ресурсами) для рассмотрения более смелых тем, в частности, историй иммигрантов из тех, которые часто не попадают на телевидение. Во второй серии мятежная юная девушка (Шази Раджа) пытается разобраться с трудностями и ожиданиями своей пакистанской мусульманской семьи. В четвёртой серии мы знакомимся с собирающей консервные банки пожилой китайской семейной парой (Кристен Хун и Клем Чён), а также их сыном – экспериментальным музыкантом, который живёт в Берлине. Также, бросается в глаза то, как Макс Дженкинс повторно исполняет роль своего персонажа в веб-сериале, Макса, невыносимого «мужа-гея» столь же невыносимой Лейни (Элен Йорк), решающего, к ещё большему огорчению Лейни, внести в свою жизнь определённые положительные изменения. Также зрители получают рассеянные по всему сериалу заманчивые обрывки информации о личной жизни Парня – за пределами всех манипуляций с травкой. (Ещё есть целая трогательная и изящная серия о собаке).

Больше всего в «Кайфовом обслуживании» поражает то, как легко и в то же время стильно ему удаётся показывать, каково сейчас быть жителем Нью-Йорка. Это город, в котором все с жадностью хватаются за работу или квартиру, а сериал является безумно эффектной драматизацией этих двух столпов нью-йоркских забот. На мой взгляд, сериал также странно личный, как в плане ситуаций, так и в плане идеально подходящей режиссуры. Я смотрю сериал и всё время думаю что-нибудь вроде: «Это моя косуха. Это наша сковородка и наши книги Элены Ферранте. На меня тоже орали за случайное неуважение к памятнику». Я не преувеличиваю. У нас с Парнем в буквальном смысле одна и та же рубашка, на которой мы одинаково закатываем рукава:

Я встретился с Беном Синклером и Катей Бличфельд в головной конторе HBO на Манхэттене, чтобы поговорить о новом сезоне, о том, как сохраняет единство город, который жалуется сообща, и перестанет ли травка когда-нибудь быть смешной по сути своей. Они были такими же тёплыми, остроумными и хорошо одетыми, как и можно было ожидать.

VICE: Я вижу в вашем сериале изображение предметов и ситуаций из собственной жизни чаще, чем в каком-либо другом. Часто ли вам говорят, что сериал действительно попадает не в бровь, а в глаз этими забавными, печальными или даже неловкими способами?
Катя Бличфельд:Да. Полагаю, это связано с тем, что мы все на самом деле живём в зоне действия одного телефонного кода. [Мы с Беном] всегда просто фиксируем то, что видим. Когда мы работали со своим художественным отделом, мы также старались сделать так, чтобы помещения выглядели так, как будто в них живут люди, а не так, как будто туда зашёл декоратор и принёс какие-то вещи.

Например, помню одну неделю, когда мы смеялись в каждой просмотренной нами квартире, потому что все книги [повторялись]: «Чистота» Джонатана Франзена, все книги Элены Ферранте, Зэди Смит, Джонатан Сафран Фоер, Джуно Диас. В то же время у всех на кухонном столе стоял блендер Vitamix. Это просто такие вещи, которые распространяются, и их нельзя не заметить. А мы и говорим: «Нам надо сделать так, чтобы эти вещи точно там были». Поэтому да, так и есть, думаешь: «Это моё!», потому что мы же, блин, живём в Бруклине, и…

Бен Синклер:И капитализм работает. [Смеётся]

Бличфельд: И капитализм работает. Вот именно. Если получаешь определённый доход и можешь позволить себе, чтобы травку тебе доставлял дилер, скорее всего у тебя есть кое-какое барахло из того, которым наслаждается и твой сосед.

Синклер:И кроме того, мы не любим экспозицию. Мы терпеть не можем неуклюжую экспозицию при просмотре сериалов, и нет более быстрого способа показать что-либо, связанное с кем-либо, чем…

Бличфельд:Просто показать это.

Синклер:Нам не нужно говорить, почему вы этого хотите или что вам в этом нравится. Если вы это носите, я знаю, что это вам нравится.

Бличфельд:Возможно, некоторые люди не замечают определённых подтекстов, но нам всё равно.

Один из моих приятелей заметил связь между блогом «HumansofNewYork» и «Кайфовым обслуживанием»: оба стараются изобразить Нью-Йорк своего рода деревней, в которой мы получаем очень близкий доступ к историям и жизням людей. Как вы примиряете эту мысль о Нью-Йорке как о деревне этих уникальных и, на мой взгляд, жизнеутверждающих историй, с бесчисленными способами, которыми город может подавить человека, лишая нас имени, человечности и общества?
Синклер: На мой взгляд, коллективное страдание – главная особенность Нью-Йорка, на нём всё жиждется. Мы все понимаем, что нельзя так просто сюда приехать и кататься туда-сюда, если у вас нет здесь квартиры, в которой вас всё равно никогда не бывает.

Мы показываем все эти унижения, связанные с жизнью в Нью-Йорке. И именно это даёт нью-йоркцам возможность сплотиться. [Получается] как-то так. «Общие приколы везде». Есть эти вещи, которые нам знакомы, и с помощью которых мы все здесь общаемся друг с другом.

Бличфельд: Посредством жалоб?

Синклер: Посредством жалоб.

Это напоминает мне о той статье на Onion, в которой говорится: «8,4 миллиона нью-йоркцев внезапно осознают, что Нью-Йорк – ужасное место для жизни», а затем немедленно уезжают.
Синклер: Помню её. Получилось очень забавно.

Самый простой способ подружиться с незнакомцем – найти ещё какой-нибудь повод для жалоб.
Бличфельд: Да. «Писец как жарко». Или: «Когда уже припрётся этот поезд?» – или: «MTA – отстой…»

Насколько «нью-йоркским сериалом» вы считаете «Кайфовое обслуживание»?
Бличфельд: На мой взгляд, он очень нью-йоркский. Мы наблюдаем за нью-йоркцами и пишем конкретно о том, что наблюдаем, как в собственной личной жизни, так и в происходящем на улице. На мой взгляд, сериал, в первую очередь рассказывает о городской жизни какой она есть на самом деле.

Синклер:На мой взгляд, он конкретно о Нью-Йорке, потому что [в этом городе] торговля травкой до сих пор незаконна. Однако система такова, что люди в целом ходят к кому-то в квартиры. И вот он тот момент, когда кто-то заходит в квартиру к кому-то другому и влияет на жизнь этого человека.

Вы говорили, что каждая серия основывается на вашем собственном опыте. Однако в новом сезоне появляются несколько историй иммигрантов, например, мусульманской семьи из Пакистана, а также собирающих бутылки китайцев и их сына – экспериментального музыканта. Сильно ли отличался процесс написания этих историй от того, что было раньше? Являлось ли для вас частью цели как бы выйти за пределы своего непосредственного круга друзей?
Бличфельд:Однозначно. Но с этим, помимо прочего, был связан и такой вызов: мы характеризуем услугу, основанную на рекомендациях. А значит, по логике вещей, друг друга знают только определённые люди. Люди знают друг друга по работе или социальному контексту. Так что было бы разумно, если бы люди, приходящие к этому персонажу, в основном происходили из одного круга. Поэтому попытка расшириться так, чтобы не возникало мыслей вроде: «И как эти люди оказались связаны?», по сути своей содержала в себе вызов. Мы же пришли к следующему выводу: нам не обязательно делать их клиентами. Парень может сталкиваться с кем-нибудь, но ему не обязательно продавать этим людям травку. Так что, думаю, мы просто начали, а затем просто подумали: «Кого мы постоянно видим в городе?» И, разумеется, ответов бесконечно много, но на мой взгляд…

Синклер:То есть это тоже личное, хотя…

Бличфельд:Например, мои родители – иммигранты; также я выросла в полурелигиозном доме, в котором исповедовали религию с серьёзными вариациями. Понимаете, о чём я? [Смеётся] Дело там было так: «Ну, мы соблюдаем некоторые из этих ритуалов и обычаев, но не все». Поначалу можно и не подумать, будто семейная пара китайских иммигрантов, собирающая консервные банки, могла бы иметь что-то общее с моими родителями, которые не были китайцами и не собирали бутылки. Однако есть определённое сходство, а ещё есть сходство с историей Иши [Шази Раджи], и у тебя [обращается к Бену] тоже. Например, подростком ты ныкал сигареты и подглядывал. Мы просто подумали: «Почему бы не посмотреть шире на то, у кого может быть этот опыт?» Это не обязательно должен быть какой-нибудь представитель творческой профессии, живущий в Бушвике.

Синклер:Как только мы [решили] быть другими людьми с нашими эмоциями, мы заполнили детали теми, с кем могли бы работать. Шази Раджа, сыгравшая юную мусульманку, помогла нам, объяснив: «Ну, когда я прихожу в гости к своим религиозным тёте с дядей, происходит это, это и вот это. Я веду себя так-то и так-то». Следовательно, мы просто дополняли правду.

Есть ли истории, о которых вы, как вам кажется, не можете писать, или ещё не поняли, как о них писать?
Синклер:Понимаете, мы пытались писать истории, которые являются крайне личными. Мы едва не написали одну историю, которая у вас как зрителя вызвала бы такую мысль: «Ой, да они о себе пишут. И им от этого больно». И я думаю, что эта серия… нам пришлось остановиться. Её было слишком трудно написать. Нам пришлось оставить себе немного личного пространства.

Мне интересно, как «Кайфовое обслуживание» вписывается (или не вписывается) в развитие наркоманских комедий. В Times недавно опубликовали о вас статью, и она, на мой взгляд, была умной, однако там описали Парня как «неуклюжего». И меня это очень заинтересовало, потому что, на мой взгляд, это в каком-то смысле связано со всей историей наркоманских комедий. Но он на самом деле не неуклюжий. С ним случается всякое, но он не дурак и не клоун.
Бличфельд:Не дурак и не клоун, но мы снова и снова демонстрировали, что у него есть склонность говорить глупости или некоторым образом…

Синклер:Ну, он слишком открытый.

Бличфельд:Да, иногда у него проблемы с границами. Думаю, это они, вероятно, и имели в виду. В самой первой серии, которую мы сняли, он сдуру говорит о рецепте.

Синклер:Впрочем, «неуклюжий» – это не то слово.

Бличфельд:Я бы, наверное, тоже употребила другое слово.

Синклер:Но я ещё не знаю, какое слово подходит. Кто-то ещё отметил, [что] Парень в этом сезоне чуть менее бодр и более насторожен. И понимаете, мы – сценаристы, а я – Парень, хотя он и является лучшей версией моей лучшей стороны или чем-то в этом роде.

Бличфельд:Но нам также пришлось это признать.

Синклер:Это Нью-Йорк.

Бличфельд:Жить здесь жутко нелегко. С чего бы Парень стал исключением и не сломался от напряжения и тревоги, связанных с тем, что он мелкий предприниматель? Конечно, он тоже оказывается подавлен.

Перестанет ли когда-нибудь травка быть смешной по сути своей?
Синклер:Когда имеешь дело с людьми, преодолевающими неизлечимые болезни, она не очень-то смешна.

Бличфельд:Или когда человек страдает зависимостью, и это как бы лишь один из многих предметов его зависимости. Когда он увиливает от реальных обязанностей и пренебрегает чужими и собственными потребностями. Тогда она не смешна.

Что случится с Парнем, если травку легализуют? Боится ли он в итоге потерять работу? Чем бы он занимался вместо этого?
Бличфельд:Ого, люди действительно хотят знать ответ на этот вопрос. На данный момент нас это на самом деле не волнует. Мы не об этом думаем, не об этом размышляем, когда пишем эти истории. До того момента, когда легализация распространится настолько, что потребность в услугах Парня отпадёт, пойдёт немало времени. И всё же – могла бы у него быть другая работа? Однозначно. Собираемся ли мы говорить о ней здесь? Ни в коем случае!

Следите за сообщениями Джеймса Йе на Twitter.

Премьера «Кайфового обслуживания» состоялась в пятницу, 16 сентября, в 23:00 на HBO.