Почему мы не можем быть друзьями?: Моя наполненная объятиями попытка понять, почему мужчины всё ещё не умеют делиться эмоциями

Среда, 3:45 дня на часах и я в комнате, освещённой свечами, обнимаю мужчину, с которым только познакомился. Его зовут Стив Майер. Мы обнимались ровно десять минут. Мы не под кайфом.

Стив – сертифицированный практик-биоэнерготерапевт, специализирующийся на терапии объятиями. «Я обнимаюсь уже 15 лет», сказал он мне перед сеансом. «Биоэнерготерапия – это форма психотерапии, центром которой является тело человека. Стив объясняет мне это примерно так: «Представим, что вы испытываете напряжение и держите всё в себе. Тело регистрирует вашу историю. Это происходит для высвобождения». Для него объятия объединяют процессы эмоциональной и физической экспрессии. «Подумайте об объятиях как о языке: языке принятия, заботы, комфорта и безопасности». Хотя он и говорит, что некоторые клиенты обращаются к нему за «контактным опытом» объятий другого человека, он также проводит «достаточно глубокую терапию с клиентами, имеющими травмы ранней глубокой привязанности. У многих из них имеются травмы, связанные с прикосновениями».

Мы начинаем сеанс с объятий стоя. Стив, широкоплечий мастер искусства объятий, его живот прикасается к моему. Он глубоко дышит, как во время медитации или занятий йогой. Я следую его примеру и вскоре начинаю дышать в одном ритме с ним. Он говорит мне, что чувствует травму в моих плечах, тряску, которую он часто видит в своих новых клиентах. Мы стоим таким образом несколько минут, иногда говорим о моих ощущениях, но, в основном, просто обнимаемся. Это хорошо, очень хорошо. Это опыт, который заставляет задуматься, когда ты примостился целиком в человеческих прикосновениях, почему бы тебе не делать это чаще.

Если вы мужчина или находитесь среди мужчин в течение длительного периода времени, то наверняка замечали, что мужчины могут быть крайне осторожными в обсуждении своих эмоций и могут использовать действия – алкоголь, просмотр ТВ, спорт, игру на музыкальных инструментах – чтобы избежать проявления эмоций. Я знаю, что у меня есть проблема с разговором о своих чувствах даже со своей собственной девушкой. Мне даже трудно признать, что я не говорю о своих чувствах.

За последние шесть месяцев я переехал в другой конец страны, в Лос-Анджелес, бросил пить, обзавёлся квартирой вместе со своей девушкой, сменил работу, начал заниматься йогой, улучшил взаимоотношения с родителями и завёл собаку. Но несмотря на все эти перемены, с тех пор, как я приехал в Лос-Анжелес, у меня была проблема, которую, думаю, имеют многие мужчины, имеющие, как и я, сложности с установлением контакта с другими мужчинами. В Нью-Йорке я был дружелюбен со многими людьми. В какой бар я бы не зашёл, везде были люди, с кем я был, хотя бы, косвенно знаком. Но у меня также было небольшое количество близких товарищей, друзей, связи с которыми я построил, прожив вместе многие годы в городе. Теперь я, в основном, общаюсь с ними в интернете и по-настоящему не восполнил этот пробел.

В соответствии с данными университетов, моя ситуация типична для многих парней. В 1982 году исследователи на кафедре психологии Университета Калифорнии опубликовали доклад, в котором говорится, что если дружба между женщинами часто базируется на «эмоциональном контакте и разговорах», то дружба между мужчинами обычно основана на «совместных активностях и общих делах». В добавок, исследователи обнаружили, что мужчины являются отстранёнными: «Потому что мужская половая роль ограничивает раскрепощённое общение с другими мужчинами, чуть большая степень открытости и проявление излишних эмоций к другу мужского пола может быть воспринята, как признак значительной интимности». Женщины, между тем, намного более охотно делятся личной информацией даже с не особо близкими женщинами.

Всё это является составляющими понятия «Модель мужского дефицита», которое утверждает, что у парней есть три типа друзей: «друзья для активности», «друзья для удобства» и «друзья-наставники». Это сводится к тому, что по той или иной причине, мужская дружба стремится к тому, чтобы быть опосредованной через что-либо, будь то досуг (активность), доступность на рабочем месте или общественном месте (удобство), или обучение правилам жизни друг друга (наставническая составляющая).

Несмотря на то, что эта теория не совсем идеальна – она игнорирует связи, сформированные интенсивным совместным опытом, например, – в ней определённо что-то есть. Моя дружба с людьми в Лос-Анжелесе, в основном, вращалась вокруг деятельности: у меня шоу на интернет-радио с одними ребятами и ещё я музицирую с другим, который, в основном, вытягивает нас на тусовки и веселье. Когда я встречаю людей, то думаю про себя: Эй! Я должен иногда выбираться куда-то с этим чуваком! Я в некоторой растерянности, относительно того, как до него достучаться, без предложения пойти куда-нибудь.

В Motherboard: С десятилетием, Reddit. Это было великолепное говношоу

Это далеко не новая проблема. В книге Мужчины с Марса, женщины с Венеры, впервые опубликованной в дремучем 1993 году, Джон Грей аргументировал, что мужчины стремятся убегать от своих проблем. Проект ManKind, работающий с 1985 года, предлагает выездные семинары, которые помогают мужчинам узнать себя и свою сущность больше. Однако, этой группе были предъявлены обвинения в проведении экстравагантных церемоний, где обнажённые мужчины, разбивали жареных кур молотками, так что, это не было похоже на что-то серьёзное.

Современным мужчинам не нужно калечить птиц, чтобы достичь чувства братства, для этого есть мобильное приложение. Оно называется Wolfpack, и предназначено для того, чтобы способствовать случайной дружбе между мужчинами, основанной на активности. Оно было запущено Нилом Найами, успешным агентом по недвижимости, который построил дом в Лос-Анджелесе и выставил цену в 500 млн долларов и который однажды продал дом подводным тоннелем рэпперу Дидди за 39 млн долларов с. По телефону Найами сказал мне, что идея Wolfpack пришла к нему после того, как только что разведённый друг признался, что ему не с кем выходить в люди.

«Это началось с приложения для разведённого парня, который потерял связь со всеми своими приятелями и нуждался в восстановлении связей и попытке завести новых друзей, чтобы было с кем проводить время», говорит Найами. Прямо сейчас, по словам Найами, у приложения около 8 тысяч пользователей, большинство из них находятся а Лос-Анжелесе, но, как и все разработчики приложений, у него есть большие мечты о том, чтобы им пользовались «один-два миллиона» одиноких братьев в ближайшие годы.

Но несмотря на приложения дружбы, интернет говорит нам, что мы должны делиться своими чувствами и нуждаемся в голых церемониях. Многие мужчины всё ещё зависимы от окружения, грубоватые стадные животные, неспособные показать уязвимость или физическую привязанность от того, чтобы сказать: да, мы тоже попали под стеклянный колпак эмоций.

За дополнительной информацией я обратился к профессору Джеффри Грейфу из университета штата Мэриленд, автору опубликованного в 2008 году труда Система приятелей, академического тома о природе мужской дружбы. Хотя он говорит, что в социально-этическом плане «есть общее смещение в сторону того, что мужчины становятся более комфортными», выражая себя, «представление о невероятной близости между мужчинами пугает». Он описывает женскую дружбу как пребывание «лицом к лицу», в то время, как мужская дружба зачастую бывает «плечом к плечу». Это можно истолковать как то, что мужчины чувствуют себя более комфортно, участвуя в совместных действиях, чем просто разговаривая. «Частично причиной того, почему мужчинам нравится выбираться в люди, с другими мужчинами», говорит он, «является то, что у них нет эмоциональных требований друг у другу, которые им предъявляют женщины».

По словам Грифа, беря во внимание то, что мужчины приспособились к жизни в обществе, где нужно принимать отказы женщин на предложения романтических отношений, это не что иное, как принятие отказа мужчины в платонических отношениях. Заставляя друзей расслабиться, он говорит: «Большинство мужчин, особенно, когда заводят новых друзей, не хотят дружбы, требующей слишком много внимания. Они это могут интерпретировать, как уязвимость».

В процессе эволюции мы лишили себя по-настоящему хороших объятий.

Но вернёмся к объятиям, ведь Стив Майер подарил мне действительно хорошие объятия. Я выяснил, что есть настоящая химическая причина, по которой приятно обнимать другого человека. «Тело создано так, чтобы положительно отвечать на объятия», говорит мне Стив. «Когда люди обнимаются, они чувствуют себя в безопасности. Вырабатывается окситоцин, гормон хорошего самочувствия». Действительно, в Национальном Институте Здоровья (НИЗ) утверждают, что люди, получающие в избытке объятия и физический контакт, склонны к более высокому уровню окситоцина в организме. Окситоцин стимулирует выработку допамина, нейромедиатора, который помогает контролировать наше чувство удовольствия и понижает уровень стресса в организме. Стив говорит, что связь между объятиями и окситоцином устанавливается рано, когда матери обнимают своих младенцев. «С младенчества мы получаем установку, что объятия дают нам чувство безопасности в мире».

Но мои чувства – не просто хранилище тёплой массы внутри меня – как и у всех, у меня есть злость и сожаление, завязанные узлом где-то глубоко в душе. В моём случае, может быть, имеющие отношение ко временам прошлого года, когда меня ударили кулаком по голове в баре за то, что кому-то не понравилось, что я написал. Я мысленно справился с этим, но подсознательно, кто знает? Вот почему, после того, как мы пообнимались, Стив предложил мне побить теннисной ракеткой по большому пенному блоку.

«В биоэнергетической практике мы называем это «бить подушку», говорит он. «Это физическое выражение сильных эмоций».

Итак, я начал выбивать гадость из блока, представляя, что я бы сказал парню, ударившему меня. Я сделал это. Это было приятно. Позже, по электронной почте Стив написал: «Я думаю, у вас в тот момент был огромный энергетический поток, одновременно от ударов по кубу и от энергии того, что всколыхнулось из вашего оскорбления».

Я буду чувствовать себя глупо, если буду рассказывать, что объятия, позволявшие мне чувствовать себя достаточно безопасно, чтобы выпустить свой гнев, и что выражение своих чувств помогло мне смириться с ними и, в итоге, отпустить их.

Наверняка будет безответственным для журналиста самому придумать какую-то теорию о том, почему мужчины не выражают себя. Как мы учимся быть теми, кто мы есть? Это потому что нас учат с юных лет ассоциировать мужественность с соперничеством и победой над другими мальчиками и мужчинами на разных полях боя? Это из-за какого-то странного, унаследованного гадкого женоненавистничества? Это просто гомофобия? Это потому, что большие пласты Западных литературных произведений, написанных ребятами вроде Марка Твена, Вильяма Фолкнера и Эрнеста Хэмингуэя – ребятами, которых, если бы этот термин был в те времена, окрестили бы «братанами»? Это те фильмы, которые идеализируют тех почти немых, даже безымянных, типажей Клинта Иствуда, которые несутся по мультяшному миру, убивая всё на своём пути? Или другие фильмы, которые показывают парней незрелыми сопляками, которых должна реабилитировать лидирующая барышня типа «собирай-свои-манатки», которая в своём покровительстве напоминает мать, но при этом, на порядок привлекательнее парня?

Под угрозой ещё большей журналистской безответственности, я хочу позволить Такеру Максу подробно рассказать обо всём этом. «Большинство парней», говорит мне Макс по телефону, «считают, что для них допустимо построить барьер, чтобы справляться с этим. Это старые культурные клише, но они всё ещё очень глубоко закреплены».

Макс, конечно, сделал себе репутацию несносного ребёнка публицистики благодаря книгам Надеюсь, они будут подавать пиво в аду, Засранцы кончают первыми и Веселье как результат, где он рассказывает о половых связях и пьяных злоключениях в детальной, однозначной и иногда явно женоненавистнической прозе. Хотя у него и есть недоброжелатели (в 2009 году фильм по книге Пиво в аду стал предметом протестов из-за того, как он изображал женщин, а в 2012 году на него обрушился шквал критики за попытку заставить фонд Запланированного родительства назвать абортарий в его честь в обмен на пожертвование в 500 тысяч долларов). Такер Макс 2015 года, по крайней мере, на первый взгляд, отличается от Такера Макса более раннего периода.

Сейчас он женат и у него есть ребёнок. Он инвестирует в стартапы, и как инвестор по неофициальной информации, держится подальше от поклонников своих пьяных подвигов. Совместно с эволюционным психологом Джеффри Миллером, Макс ведёт новый сайт под названием Основы скрещивания, блог и подкаст, посвященный путешествию молодых мужчин по «всему процессу спаривания – от начала (пубертатного периода), через разные формы и периоды ухаживаний, до женитьбы (или другой формы отношений, которую выберет мужчина)». Конечно, это не совсем Женская мистика, но это совсем не похоже на рассказ Макса о детской радости, которую он испытывал, занимаясь сексом с девушкой-карликом.

В своём подкасте Макс и Миллер дают молодым мужчинам наставления о мире секса и свиданий, в манере, которая, я должен признать, выглядит ответственной. Хотя подкаст, конечно же, может быть прочитан как «Такер Макс пытается помочь парням заниматься сексом», если послушать Макса, можно сказать, что есть большая разница между тем, что делает он и, скажем, ваш заурядный гуру пикапа.

«Огромная часть подкаста», рассказывает он мне, «объясняет основные и фундаментальные понятия о взаимоотношениях мужчин и женщин». Идея, по сути, в том, чтобы помочь молодым мужчинам встречаться с девушками путём их обучения тому, как понимать и уважать женский опыт в обществе, и благодаря этому лучше понимать себя, чтобы самим не становиться частью проблемы. Он надеется, то «парни смогут собираться вместе и быть кем-то вроде «Мы можем найти девушку, с которой хотим встречаться, вместо того, чтобы претендовать только на то, чтобы совать свой член в женщин».

Макс с готовностью признаёт, что «это звучит чертовски нелепо и иронично, что я – тот, кто пытается учить парней находить подруг», но я должен признать, что его советы имеют право на жизнь.

Например, Макс начинает один из выпусков словами: «Большинство парней –скучные, раздражительные, грубые, неуклюжие существа, они часто открыто воспринимают женщин в качестве сексуального объекта. Они буквально смотрят на женщину как на кусок мяса. Женщины это замечают и это выводит их из себя». В заметках к выпуску добавлено: «Если вы просто хотите тело женственных форм для сексуального удовольствия, попробуйте вагиноимитатор или надувную куклу».

«Не я всё это придумал», говорит мне Макс. Он видит свою роль в качестве проводника и переводчика, в некотором роде. «На самом деле, мы всего лишь озвучиваем открыто идеи, которые другие люди и группы обсуждали длительное время, и которые очень важны для мужчин. Мы об этом говорим в формате, который понятен мужчинам, так что они могут слушать и присоединяться».

Он считает, что проблема недостатка мужской дружбы, а также неспособность мужчин взаимодействовать с женщинами, являются результатом той же базовой проблемы неспособности к коммуникации и красноречию. «Молодые парни считают, что уже постигли это искусство, и поэтому они могут вести себя как крутые парни. Но под этим тонким наружным слоем ложной уверенности и бравады, они все глубоко неуверенны и напуганы. И они не знают, что чёрт возьми, с этим делать».

Стив и я легли на мат. Он просит меня приласкать его. В данный момент любая странность, которая может ассоциироваться с ласками незнакомого человека, испарилась. Одно из основных правил Стива гласит: «Тебе нельзя чувствовать физический дискомфорт». И в буквальном смысле (он подсказал изменить своё положение, если моя рука онемеет) и в более фигуральном. Это окружение, говорит он, где «прямолинейные мужчины вне зоны своего комфорта». Он пытается создать «окружение, достаточно комфортное, чтобы исследовать его».

Это опыт, бесспорно, – абсолютно новый для меня. Я искренне считаю, что это был первый раз, когда я обнимал другого мужчину, но совсем не являющийся нежеланным. Хотя я тот ещё простофиля, мне ясно, что это Стив делает шоу, покровительственно обвивая меня своей рукой и похлопывая время от времени. Мы снова дышим в унисон, иногда беседуем, но в основном просто лежим. Потом он просит меня положить голову ему на грудь, объясняя, что это крайне отеческая позиция. Он говорит мне, что я в безопасности, а потом просит меня сказать самому себе, что я в безопасности. Я чувствую себя в достаточной безопасности.

Что-то в состоянии физического убаюкивания большим человеком, который профессионально обязан не судить тебя, позволяет чувствовать себя в глубокой, почти зародышевой безопасности. Эта безопасность позволяет мне выпустить свои скрытые страхи и тревоги, произносить свои мысли, которые витают в моей голове связками неопределённой негодности. Я говорю о том, как чувствовал себя дураком, после того, как получил по голове. Я говорю о своих сложностях со злоупотреблением наркотическими веществами. Я говорю о своих отношениях с родителями. Я говорю об отношениях со своей девушкой. Я говорю об отношениях со своей собакой.

Я не знаю, выходят ли эти вещи в традиционной терапии. Но уверенно говорю о том, как всё плохое вышло наружу в терапии объятий. В последующем электронном письме Стив сказал мне: «Я хотел, чтобы ты почувствовал безопасность и заботу. В этом месте ты раскрылся и поделился тем, что держал в себе. Объятия поддержали это, также как и моё пребывание в роли твоего слушателя. То, как ты отвечал, было естественно».

Когда я приехал домой из терапевтического пространства Стива, я почувствовал что-то вроде послевкусия, то, что по его словам могло случиться. Это не значит, что я чувствую себя лучше, просто по-другому. Оказалось, что половина дня, проведённая в разговорах о моих чувствах, помогла мне достигнуть чувства ясности. Я прожил жизнь с установкой не говорить о своих чувствах, подавить их до такой степени, что иногда я даже не понимаю, что именно беспокоит меня. Проговаривая лежащую в основе чепуху, которая была у меня на уме, и о которой я не говорил, мне удалось прочистить свои мозги.

В последующие дни я старался не только замечать свои реакции на стрессовые ситуации, но и настоящие корневые причины этих реакций. Я чувствую себя менее закрытым от мира, потому что я буквально открыл каналы, которые не давали мне понимать самого себя.

Спустя пару вечеров, я встретился со своим коллегой по группе, с которым мы вместе писали и занимались ерундой. Я рассказываю ему о терапии объятий и, впервые за месяцы, говорю с ним о своих чувствах. Он говорит мне о своих. В это время мы вышли за пределы «дружбы деятельности» из модели Мужского дефицита. Мы просто два человека, беседующих о жизни. Перед тем, как я уйду, мы обнимаемся. Это поднимает настроение.

Следите за сообщениями Дрю на Twitter.