Туристы едут в Таиланд, чтобы посмотреть в каких условиях живут бирманские мигранты

В марте 2013 года лагерь беженцев Пан Мэй Сурин в Таиланде сгорел в результате сильного пожара. Хижины беженцев сгорели очень быстро, в результате погибло 37 человек. Узнав о катастрофе, сопереживающие западные путешественники, которых обычно называют «туристы-волонтёры», сразу приехали и предложили деньги или возможность кредитования, чтобы возместить ущерб. Лагерь таких туристов разместился напротив обугленных останков деревни беженцев. Несмотря на желание туристов помочь мигрантам, Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев решительно против растущего количества туристов, которые хотят поглазеть на то, как живут беженцы. Таиланд может похвастаться более чем 20 миллионами туристов в год, в стране есть много пляжей, джунгли. С другой стороны здесь проживает более 130 тысяч беженцев и полмиллиона лиц без гражданства, многие из которых бежали от гражданской войны, которая ведётся на протяжении десятилетий в соседней Бирме. В лагере Бан Mae Сурин некоторые из волонтеров «жарят шашлыки, отдыхают и купаются в реке», рассказал Йян Холл, представитель ООН по делам беженцев в Таиланде. «Это неуважительно. Такого вида туризма не должно быть. Ведь здесь живут люди, а не животные в зоопарке».

На следующее лето я сама поехала в Таиланд в качестве студента и туриста. В мае в Таиланде произошёл военный переворот, что ещё больше усугубило положение мигрантов в стране. Тайский совет во главе с генералом Прают Чан-Оча объявил о планах начать отправку беженцев обратно в Бирму. В настоящее время правительства обоих стран начали обсуждать программы репатриации, а Таиланд со своей стороны ужесточил меры безопасности в лагерях беженцев. Въезжать и выезжать из лагерей всё ещё можно, но искать работу беженцам за пределами лагеря стало опасно и очень трудно. Людей в многочисленных лагерях, в том числе Мае Ла, крупнейшем лагере беженцев в стране, который был основан более 30 лет назад на окраине города Мае Сот, где в настоящее время проживает около 50 тысяч беженцев, скоро попросят вернуться «домой» в Бирму. Таким образом, существует вероятность того, что лагеря могут закрыть в течение нескольких лет. Сейчас эти лагеря нуждаются в действиях со стороны международного сообщества как никогда.

После тяжёлой и утомительной езды на автобусе по извилистым дорогам Таиланда от города Чианг Май, одного из самых популярных туристических мест в Таиланде, я приехала ночью в Мае Сот, что примерно в 35 милях от лагеря Мае Ла. Голодная и вся промокшая под дождём, я направилась прямо в дом искусств, где также есть кафе, под названием Borderline (Пограничное). Это место даёт рабочие места женщинам-беженкам. Также женщины могут выставлять и продавать там свои поделки. В ту ночь, там было так много детей (все принадлежали бирманской этнической группе Карен, у них были их национальные тканые сумки и рисунки на щеках белой глиной), что не было места, где бы можно было присесть. Несколько эмигрантов занимались настройкой звукового оборудования на импровизированной сцене. 25-летний американский парень в майке и солнцезащитных очках вскочил на сцену. «Добрый вечер, Мае Сот!» крикнул он театрально на радость своим слушателям, которые оказались его учениками из соседней школы для мигрантов. По идее концерт был организован для выступлений самих учеников, но в итоге получилось так, что это было его шоу и несколько случайных выступлений его учеников. «Я люблю выступать в Таиланде», крикнул он, когда я ела свою картошку с карри. «Мы – звёзды рока, и мы здесь! Но многие даже не понимают, что я говорю!»

Вечером в тот же день, я встретилась со своим другом в кафе Exppact Café/Bar – популярное туристическое место, которое принадлежит бывшим политическим заключенным из Бирмы. «Мы организовали Exppact с целью получения дохода для себя и для просвещения людей о ситуации в Бирме», сказал мне Тиха Ярзар, бывший беженец и один из основателей Exppact. В баре было много иностранцев в основном западных учителей и некоторых работников по оказанию помощи, а также несколько тайских и бирманских чиновников. Некоторым из этих учителей было запрещено въезжать в свои лагеря. Школы, в которых они преподавали, опустели, теперь они не могут там преподавать. Хотя основатель бара Ярзар уважает многих добровольцев в Мае Сот, однако его беспокоит то, как тратятся средства. «Некоторые люди приезжают в Мае Сот в качестве туристов, а потом возвращаются с кучей денег и говорят: «Я сделаю здесь школу для мигрантов!». Они получают высокую зарплату и в результате почти все деньги идут на их зарплаты». Когда я допила своё пиво, бэнд бара Exppact, трио из преподавателей с вокалистом из Дании, начали своё выступлении с исполнения новой песни «Где ты был во время путча?». Все весело болтали, пели, а на улице шёл дождь.

Я остановилась на ночь в резиденции PictureBook, который обеспечивает проживание для туристов и волонтёров и берёт на работу молодых беженцев, чтобы научить их гостиничному делу. Резиденция управляется молодёжной некоммерческой организацией Youth Connect, которая готовит молодых беженцев к будущей работе, а за деньги, полученные от резиденции Picturebook, организация финансирует свои образовательные программы. Когда я спросила директора Youth Connect Микки Гоггина, почему организация решила построить резиденцию, а не выбрала какой-то другой вид бизнеса, он засмеялся: «Это Таиланд, подруга!». Здесь индустрия туризма наиболее развита, хиппи начали посещать эту страну в 60-е годы. «Это надёжный рынок. И даже в трудные времена (как например, недавний политический переворот) здесь всё ещё есть спрос».

На следующее утро после разговоров с людьми, работающими с беженцами и мигрантами, мне пришло в голову, что я могла бы сама попасть в лагерь. Но зачем мне это нужно на самом деле? Часть меня хотела экзотики в чужой стране, что бы рассказать всем о своих приключениях. Но я, как и многие туристы, также искреннее хотела узнать о социально-политической ситуации в этих лагерях. Тем более я уже кое-что знала из разговоров с экспатами в баре в Мае Сот. И как это сделать без превращения жизни беженцев в спектакль?

Я села в крытое такси-грузовик и поехала на север от Мае Сот, по дороге, которая идёт через пологие зелёные пограничные холмы и соединяет разные туристические центры и проходит по нескольким крупным лагерям беженцев. Двое молодых людей жевали орехи, пока грузили мешки риса в грузовик. Позже я узнала, что грузовик принадлежал главе одного из лагерей. Рядом со мной сидела девушка, она спала, положив свою голову мне на плечо, пока выбоина на дороге не тряхнула нас так, что она проснулась.

Напротив меня сидела французская пара в шлепанцах и майках, опираясь на свои рюкзаки. Мужчина записывал что-то в блокнот, а его спутница просматривала фотографии на камере. Они ехали на север, в Мае Сарянг, как они сказали, в регион горных племён, известный живописными видами и культурным туризмом. Они сказали мне, что несколько дней тому они заплатили, чтобы посетить лагерь беженцев вдоль реки на границе с Бирмой, недалеко от Мае Сот. Там женщины из этнической группы каян намеренно удлиняют свои шеи кольцами и позируют для фотографий, а также продают свои поделки. «Мы не надолго», сказала французская девушка. «Мне плохо от одного вида всего этого», сказал её друг.

Пока мы говорили, слева от нас показался Мае Ла – огороженный лагерь с множеством стоящих вплотную домов со сломанными крышами под холмами. Охранники, поставленные правительством, стояли на подъездных дорогах и возле проломов в ограждении. Увидеть людей за ограждением было невозможно, мы видели только волнистые линии соломы. Баро достала камеру и, немного подумав, начала фотографировать.

Я вышла из грузовика с намерением проскользнуть на большую территорию миграции. Но я всё ещё не до конца понимала почему я это делаю. Меня сразу остановил охранник, который махнул пальцем. Никто не может заходить и выходить. Я прошлась по периметру, наслаждаясь свежим воздухом и видом на горы, затем села рядом с охранниками, которые бросали камни в бездомных собак и смеялись. После того как последняя собака убежала далеко, охранники помогли мне остановить грузовик, который ехал на юг к Мае Сот. Даже при том, что они настроены негативно к мигрантам и беженцам, я была им благодарна, не только за то, что они помогли мне вернуться назад, но и за то, что помогли мне принять решение посещать лагерь или нет.