Для этих девочек-беженок из Южного Судана образование – это всё

«Я всё время на кухне, делаю всё, как будто я – мама, но в первую очередь я – ученица», – сказала Кеджи Broadly.

Таким был распорядок дня семнадцатилетней Кеджи около года. В декабре 2016 года она сбежала в Уганду, и она – ученица средней школы и беженка из Южного Судана, одной из стран, где девочке труднее всего в мире получить образование, как сообщает недавний отчёт, опубликованный правозащитной организацией ONE. В Южном Судане один из самых низких уровней грамотности – 27 процентов, и большинство таких девочек, как Кеджи, получающих доступ к образованию вопреки всему, учатся одними из первых в своей семье.

Южный Судан, который в этом году отмечает семилетие своей независимости, только начал восстанавливаться после нескольких десятилетий гражданской войны, как в 2013 году снова разразился этнический и политический конфликт, который привёл к тысячам смертей и вынужденному переселению примерно 4,5 миллиона человек. Сейчас в Уганде проживает более миллиона беженцев из Южного Судана. В прошлом году Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ) сообщило, что регистрирует более 100 несовершеннолетних без сопровождения и разлученных с семьями детей в день. Одной из них была Кеджи.

Кеджи жила в городе Ей вместе с братьями и сёстрами, чтобы посещать школу, но сбежала вместе с 19-летней сестрой после того, как солдаты правительства якобы застрелили двух её братьев среди ночи за стенами их жилья. «Я проснулась от сна и услышала, как плачут мои братья, – вспоминала Кеджи. – Когда мы вышли, один из них подошёл к нам с ружьём и сказал, что, если мы будем плакать, нас тоже застрелят».

Учащиеся средней школы Офуа в поселении беженцев «Лагерь Носорога».

Кеджи, которая за несколько лет до гибели братьев потеряла отца, в Южном Судане пользовалась поддержкой братьев и не смогла ни узнать, где находится её мать, ни связаться с ней.

Спустя месяц после прибытия Кеджи в поселение беженцев «Лагерь Носорога» её сестра переехала в другое поселение, чтобы посещать среднюю школу. Поэтому Кеджи отправилась жить к семье, которая раньше жила с ней по соседству в Южном Судане, предложив помощь по хозяйству в обмен на крышу над головой, так как она не хочет жить одна из-за угрозы сексуального насилия.

Без помощи или консультаций, которые могли бы подсказать, как быть дальше, Кеджи, по её словам, держало на плаву одно: перспектива получения образования. Ей и другим девочкам из поселения, у которых взяло интервью Broadly, образование кажется ключом к преодолению травм, перестройке собственной жизни и возвращению домой – как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе. Имея образование, они могут претендовать на какие-то профессии в Уганде, а по возвращении в Южный Судан они могут приложить руку к экономическому будущему своей родной страны, а также попытаться смягчить последствия конфликта, став локальными лидерами и миротворцами.

Кеджи же надеется закончить школу, чтобы получить возможность изучать богословие, стать пастором и проповедовать мир в своей родной стране. «Мы здесь, потому что хотим получить больше знаний, чтобы вернуться в Южный Судан, – сказала она. – Мы хотим сражаться не ружьями, а ручками. Вот моя цель».

Моника Давару (32 года) – одна из учителей средней школы Офуа. Как в Уганде, так и в Южном Судане в школах преподаёт очень мало женщин.

Согласно отчёту, опубликованному ЮНИСЕФ в декабре прошлого года, в Южном Судане в школу не ходит два миллиона детей школьного возраста, что составляет около трёх четвертей населения в этой возрастной группе. Это самый высокий показатель в мире. В значительной степени это связано с тем, что из-за политического конфликта начались нападения на школы и их закрытия, учителям стали не выплачивать зарплату, а также появились угрозы безопасности, из-за которых родители не отправляют девочек в школу. В отчёте отмечено, что «если текущая ситуация будет сохраняться, шансы на прохождение полного цикла начального образования есть лишь у одного из 13 детей». Винобаджи Гаутам, директор по образованию ЮНИСЕФ в Южном Судане, предполагает, что для девочек этот показатель ещё ниже: шансы на начальное образование есть лишь у одной из 25 девочек. А посещаемость средних школ в стране ещё хуже.

«Самая большая проблема, с которой сталкиваются девочки, состоит в том, что в большинстве местностей Южного Судана в них видят домашних работниц», – отметила Флоренс Окайо, уполномоченная по образованию ЮНИСЕФ в Южном Судане. От девочек ожидаются ранние браки в обмен на приданое или «выкуп за невесту», нередко в виде скота, и родители скорее готовы давать образование мальчикам, при этом отговаривая девочек идти в школу, добавила она.

В Южном Судане более половины девушек моложе 18 лет замужем, и при показателе в 2054 смерти на 100 000 живорождённых у девочки в Южном Судане больше шансов умереть при родах, чем получить начальное образование, сообщает ЮНИСЕФ.

Девятнадцатилетняя Эдина Мерси, также жительница «Лагеря Носорога», рано вышла замуж и родила в 15 лет, после чего от неё ушёл муж. Хотя её родители отказались оплачивать ей школу, она стала продавать древесный уголь, чтобы позволить себе плату за учёбу.

Средняя школа Офуа.

Однако после побега из Южного Судана получить доступ к образованию для Мерси, как и для большинства беженцев в Уганде, стало ещё труднее. Она только начала получать среднее образование, но утратила финансовую поддержку и помощь в уходе за ребёнком, без которых она не сможет вернуться в школу.

По словам Ньютона Одонга, менеджера образовательных проектов в «Лагере Носорога», работающего в НКО Windle International Uganda, которая управляет школами в этом поселении, самое большое препятствие на пути к образованию для девочек, живущих в угандийских поселениях беженцев, – это стоимость обучения и школьных принадлежностей, но это также осложняется такими факторами, как психологические травмы, дефицит пищи и воды и отсутствие надлежащего медицинского обслуживания, жилья и прокладок.

Несколько девочек, например, Кеджи, получают стипендии, покрывающие стоимость обучения, но другие, к примеру, 17-летняя Сара Табе, вынуждены периодически продавать свои скудные пайки, чтобы собрать около 84 000 угандийских шиллингов (22 доллара) – ежегодную плату за обучение. (Школа не отказывает учащимся в приёме, но просит оплачивать обучение небольшими суммами по возможности в течение года.) Табе потеряла отца, когда тот заболел, в 2013 году, а её мать, с которой она живёт в поселении, болеет до сих пор. Однако отсутствие возможностей получать доход может сделать стоимость обучения неподъёмной даже для здоровых.

«Я не радуюсь, продавая свою еду, чтобы оплатить учёбу, – сказала Табе. – Как насчёт голода? На голодный желудок в классе ничего особенно не поймёшь».

Из-за недостатка финансирования продуктовые пайки, распределяемые в поселениях Уганды, часто сокращают, и для большинства они оказываются недостаточными. Девочки сказали, что едят всего один раз в день, а до февраля этого года, когда в школе установили резервуар для воды, они ещё и, как правило, обходились до вечера без глотка воды.

Гаутам подчеркнул, что в условиях массового вынужденного переселения делать приоритетом среднее образование крайне сложно: «Нам нужно стараться, чтобы дети не умирали от голода. Вот в какой ситуации мы сейчас находимся». Однако он также отметил, что без образования у девочек высоки шансы попасть в цикл крайней бедности, при этом став более уязвимыми для детских браков, сексуальной эксплуатации и вербовки в качестве детей-солдат.

Эдина Мерси учится шить одежду в рамках программы обучения навыкам жизнедеятельности от Датского совета по делам беженцев в поселении беженцев «Лагерь Носорога».

А Окайо, которая самая когда-то была в Уганде беженкой и закончила там своё образование, прежде чем в 2005 году вернуться в Южный Судан, настроена оптимистично. «Если будет обеспечена безопасность, девочки в Южном Судане когда-нибудь преуспеют, – заявила она. – По крайней мере, мы видим, что те немногие, которые ходят [в школу], стараются. Мы видим, как они что-то делают».

Тем временем идёт работа над улучшением доступа к образованию для девочек в Южном Судане. В 2013 году на всю страну в последнем классе средней школы обучалось всего около 730 девочек. Но в 2016 году, согласно общедоступным данным по стране, на выпускной экзамен для учащихся средних школ явилось 2338 девочек, во многом благодаря государственной стипендиальной программе для девочек, созданной в 2013 году.

«Крайне необходимо расширять социальные и экономические возможности девочек-беженок, – сказал Одонг. – Именно благодаря образованию они могут преображаться на личном уровне, а ещё это пойдёт на пользу их родной стране».

Девочки из средней школы Офуа остро это осознают, с трудом удовлетворяя свои базовые потребности, выполняя работу по дому и проходя большие расстояния, чтобы посещать занятия в поселении. «Сейчас у нас в Южном Судане немного образованных или работающих женщин, – сказала Табе. – Организациям важно помогать нам, девочкам, посещать школу здесь, чтобы мы смогли улучшить свою жизнь». Другие сказали, что едва ли не первым делом собрали при побеге из страны свои тетради, а в последние месяцы эти тетради помогали им оптимистически смотреть на будущее и каждый день ненадолго забывать обо всём остальном.

Девочки, как и Окайо в своё время, пользуются образованием, чтобы вернуть себе ощущение нормальности и цели в собственной жизни. А ещё они надеются когда-нибудь вернуться в родную страну, чтобы стать медсёстрами, бухгалтерами и финансистами. Эти профессии они выбирают из-за того, что им как беженкам не хватает медицинского обслуживания, и из-за роли денег в политическом конфликте в Южном Судане.

«То, что они беженки, не значит, что их следует лишить права на образование, – добавила Окайо. – С образованием будущее у девочки сложится иначе. Я за это поручусь».

*Имя изменено из соображений безопасности информатора.

Сарита Сантошини провела репортаж из Уганды за счёт стипендии от проекта International Reporting Project (IRP).

Эта статья впервые появилась на VICE US.