Нас ошибочно осудили за убийство полицейских, а теперь мы женаты

Первоначально эта статья была опубликована в сотрудничестве с проектом «Marshall» .

Во многих аспектах Питер Прингл и Санни Джейкобс были предназначены друг для друга.

Оба прошли через схожую несправедливость: оба были осуждены за убийство полицейских и приговорены к смертной казни; он в Ирландии, она во Флориде. Оба продолжали настаивать на своей невиновности и в конечном итоги были освобождены, но только после того, как провели годы за решеткой; он - 15 лет, а она - 17.

Поэтому, возможно, неудивительно, что, около 20 лет назад когда судьба – с помощью знаменитого американского автора-исполнителя – свела Прингла и Джейкобс вместе, у них всё сложилось. Они поженились («New York Times» осветили их свадьбу), оба написали книги, а рассказ Джейкобс был использован в фильме и в Бродвейской пьесе.

История счастливой пары далеко не типична для реабилитированных, у которых после лишения свободы часто возникают проблемы с интеграцией в общество. Теперь Прингл и Джейкобс сосредоточены на том, чтобы помочь другим приспособиться к жизни на свободе. «The Sunny Center», который они основали в своем доме в Голвэй (Ирландия), служит «святилищем», в котором реабилитированные люди, большинство из которых из Соединенных Штатов, могут получать духовную, эмоциональную и физическую поддержку.

Здесь пара рассказывает, как они встретились, влюбились и посвятили свою жизнь незаконно осужденным. Интервью было отредактировано для ясности.

Санни Джейкобс: Знаете певца Стива Эрла? Он был нашим амуром.

В конце 90-х годов я была частью «Похода надежды» в Техасе, группой, которая организовывала информационные турне против смертной казни. Я была приговорена к смертной казни в 1976 году за убийство двух полицейских. Но я была невиновной. В 1992 году меня освободили из тюрьмы.

Ирландка из организации «Международная амнистия» услышала мою речь и пригласила меня выступить в Ирландии. Затем на обществе против смертной казни я встретила Стива. Когда я рассказала ему о приглашении в Ирландию, он сказал: «Тогда, ты должна встретиться с Питером Принглом!» Но он ничего мне не рассказал о Питере.

Питер Прингл: Я знал Стива, поскольку он часто посещал кафе в Ирландии, принадлежавшее моему другу. Мы говорили о том, как много лет назад он общался с мужчиной в камере смертников в Техасе и был свидетелем его казни. Это травмировало его.

Санни: Когда я добралась до Ирландии, кто-то мне сказал: «О, ты встретила Питера Прингла?» Я сказала: «Нет, дай мне его номер! Все думают, что я должна поговорить с ним!»

Питер: Санни позвонила и пригласила меня поехать с ними.

Санни: Когда мы добрались до Голвэя, я готовилась к выступлению в зале над пабом. Здоровяк подошел ко мне и сказал: «О, ты, должно быть, Санни Джейкобс!»

А я говорю: «Вы, должно быть, Питер Прингл!»

Затем он сказал: «Я буду сидеть в центре зала, так что у вас будет надёжный человек, на которого можно будет взглянуть».

Во время моего разговора, каждый раз, когда я смотрела, этот здоровый, сильный человек плакал. Я думала, что, наверное, задела его за живое.

Потом он ждал меня у двери, и я сказала: «Я бы с удовольствием поговорила ещё, но мне сказали, что мы скоро уходим». Он сказал: «Ну, ты можешь остаться со мной, я отведу тебя завтра на следующее выступление».

Здесь я в чужой стране, и собираюсь уйти с незнакомцем. Мне никогда особенно не везло в выборе мужчин. Но женщина, которая привезла меня, знала и любила его тоже, поэтому я пошла.

Питер: Она осталась в моём доме той ночью.

Санни: Я помню, как спрашивала его: «Почему ты интересуешься всем этим?» На моих лекциях люди обычно не плачут. Вот тогда он сказал мне: Он также был незаконно осужден. И он был приговорен к смертной казни. «За что тебя осудили?», – я спросила. А он: «За убийство двух полицейских».

О, ничего себе, это становится странным – на расстоянии 4000 миль друг от друга, с нами по той же неправильной причине случились одинаковые вещи? Затем я спросила: «Как тебе удалось пройти через это испытание? А он: «Йога и медитация».

Я тоже занималась йогой и медитацией! Теперь, моя голова разрывается: бах, бах, бах. Я слышала, как маленькие духовные наставники говорили: «До тебя уже дошло? Это ловушка! До заключения, у него было четверо детей; У меня было двое детей. Было такое чувство, что Вселенная свела нас.

Питер: Мой приговор смягчили менее чем за две недели до даты моей казни, заменили 40 годами каторги без возможности условно-досрочного освобождения. Мне нужно было доказать свою невиновность, и для этого мне нужно было в тюрьме без юридической библиотеки изучать право. Когда я наконец смог получить юридические книги, я не мог учиться, потому что был так зол, но знал, что мне нужно научиться расслабляться.

Санни: Когда они впервые заперли меня в моей камере, я чувствовала себя такой одинокой. Шесть шагов, дверь в туалет, и вы могли коснуться стен. Металлическая полка по одну сторону с тонким матрасом и подушкой. В то время я была одна в здании, так как в то время я была единственной женщиной во Флориде в камере смертников. Я поняла, что мне нужно позаботиться о себе. Если они когда-нибудь освободят меня, я не хотела бы нести негативную энергию в дом к своим детям – я не хотела превратится в жестокого и озлобленного человека. Поэтому я занималась йогой и медитацией, чтобы открыть себя для позитива.

Питер: Друг одолжил мне книгу по йоге, по которой я учился в своей камере, пытаясь заставить себя принять эти странные позы.

Санни: Я впервые по-новому взглянула на своё окружение в заключении. Я подумала: «Ну, в первый раз в жизни у меня есть слуги, которые кормят меня, моют посуду, стирают. У меня нет работы, нет счетов и у меня бесплатное электричество и вода. Разве это не здорово? Я превратила свою камеру в святилище. Я разорвала газету на полоски, скрутила их в коврик и покрыла туалет, а потом сделала другой коврик и положила возле двери создав специальную зоны для еды.

Питер: После того, как она провела свою следующую вечернюю лекцию, мы отправились в отель. Мы сидели на отдельных кроватях и говорили о прощении. Оказалось, что, когда каждого из нас освободили, мы приняли решение не вести себя озлобленно или предаваться упрекам, а постараться жить в примирении и позитивном отношении к жизни.

Я пришёл к выводу, что человек, полицейский, который лжесвидетельствовал, чтобы осудить меня, думал, что поступает правильно, и я не мог судить его, потому что это не моё дело. Нет необходимости прощать его, однако мне нужно жить в духе прощения.

Санни: Я? Я не очень беспокоюсь о том, чтобы судить их. Для меня, прощение - это эгоистичный поступок, который я делаю для себя, чтобы освободить себя от негатива, освободить место для счастья и здоровья.

Я часто говорю: Ваше прошлое – это ваша задница. Это всё время с тобой, сразу за тобой. Лучшее, что ты можешь сделать – научиться сидеть на нём.

Питер: После того, как мы немного поговорили, мы попрощались и разошлись по своим номерам.

Санни: Он был настоящим джентльменом.

Питер: На следующее утро я сказал, что не хочу, чтобы она думала, что она не привлекла меня, но у меня всё ещё были отношения с другой женщиной. После того, как она вернулась в Соединенные Штаты, мы оставались на связи.

Санни: Я была одной из тех, с кем он мог поговорить. Мы стали ближе.

Питер: После встречи с ней я смотрел фильм «Во мгновение ока», фильм о суровых испытаниях Санни, и это вызвало у меня печаль, которую я подавлял, скорбь по жизни, которой у меня не было. Женщина, с которой я жил тогда, пришла домой и услышала вопль, а потом обнаружила меня, свернувшимся в позе эмбриона. Когда она попыталась утешить меня, я оттолкнул её. Интуитивно я знал, что должен сам пройти через это. Я позвонил Санни, и она слушала. Невероятно важно просто знать, что кто-то понимает.

Я хотел, чтобы больше людей услышали историю Санни, поэтому организовал концерт, на котором она могла бы поделиться своей историей, и Стив Эрл предложил выступить. Было организовано три концерта в трёх городах, поэтому она вернулась в течение нескольких дней. К тому времени я разорвал свои отношения.

Санни: Когда я вернулась в Ирландию, он очень вежливо сказал, что, если я захочу, могу спать в его комнате вместе с ним, но если нет, то ничего страшного. Я решила, хорошо, давай попробуем. В течение трёх лет у нас был роман на расстоянии, затем я переехала в Ирландию.

Мы знали, что были благословлены и решили поделиться этим с другими. Адвокат, который помог кому-то невиновному выйти из тюрьмы, пришел к нам и сказал, что у её клиента были проблемы с наркотиками и алкоголем. Он оставался с нами в течение месяца, и он исправился. Мы начали принимать больше оправданных, и с этого начался «The Sunny Center».

Здесь, нам не нужно много денег для поддержки людей. Мы выращиваем нашу собственную еду, у нас есть козы, молоко и сыр, у нас есть куры, которые дают нам яйца, и мы обмениваем их на рыбу или яблоки.

Питер: Оправданные обычно приходят на две недели или даже на месяц. Единственными правилами являются: отсутствие наркотиков, отсутствие алкоголя, отсутствие насилия. В первую очередь мы научились просто слушать их. Затем мы делимся тем, как мы справляемся с нашими собственными проблемами, как неизменно испытывать чувство скорби, и как вы должны быть готовы противостоять горю, когда оно придёт.

Санни: Одной из самых больших проблем, с которыми мы сталкиваемся, является то, что люди чувствуют, что у них нет личности, за исключением той, которая была незаконно осуждена. Мы проводим с ними беседы, и спрашиваем куда их приведёт такой ход мысли? Особой пользы для исцеления не приносит то, что если вы постоянно идентифицируете себя с наихудшим, что произошло в вашей жизни. Мы стараемся помочь им увидеть, что можно найти новую личность: художника, музыканта, ювелирного мастера, тренера для собак, дояра коз.

Питер: Один оправданный был незаконно заключен в тюрьму за изнасилование и убийство в подростковом возрасте. Когда после многих лет он вышел из тюрьмы, он был в ужасе от женщин. Он не смог ясно выразить свои мысли нам – у него не было адекватных слов, чтобы объяснить, как он себя чувствует, – но мы могли видеть его язык тела. Он не смотрел женщинам в глаза. Поэтому мы вышли с ним в свет и познакомили с женщинами, но не в качестве оправданного, а только как нашего друга из Америки. Они приветствовали его открыто, и постепенно он научился реагировать и чувствовать себя комфортно. Было замечательно наблюдать за этим. Он с уверенностью вернулся в США.

Санни: Часть того, что мы делаем – мы делимся волшебством, красотой и любовью, которые мы с Питером нашли вместе. Наше прошлое было совершенно разным, и всё же на том уровне, на котором это действительно важно, мы были очень похожи. И я думаю, поэтому наши отношения длятся так долго. Речь идёт о глубоких вещах – важных вещах.

Sunny: When they first locked me in my cell, I felt so alone. Six steps, door to toilet, and you could touch the walls. A metal shelf on one side with a thin mattress and a pillow. I was in a building alone since I was the only woman on death row in Florida at that time. I realized I needed to take care of myself. If they released me someday, I didn’t want to bring such negativity home to my children—to be a bitter, angry person. So I did yoga and meditation as a way to open myself up to positivity.

Peter: I got a friend to lend me a book on yoga and taught myself yoga in my cell alone, trying to get my body into those strange positions.

Sunny: I came to see my surroundings in a new way. I thought: Well, I have servants for the first time in my life, feeding me, doing my dishes, my laundry. I have no work, no bills, and free electricity. Isn’t that nice? I turned my cell into a sanctuary. I tore a newspaper into strips and wove it into a mat and covered the toilet, and then I made another mat and set it by the door as a special eating area.

Peter: After she gave her next evening lecture, we went to a hotel. We sat on separate beds and talked about forgiveness. It turned out that when each of us had been released, we had decided we would not engage in bitterness or recrimination, that we would try to live a life of healing and positivity.

I came to the conclusion that the person who perjured himself to get me convicted, a police officer, thought he was doing the right thing, and I couldn’t judge him because that’s not my place. It’s not necessary to forgive him, but I have to be in the spirit of forgiveness.

Sunny: Me? I’m not so worried about judging them. For me, forgiveness is a selfish act that I do for myself, to free myself from the negativity, to make room for joy and happiness and health.

What I often say is: Your past is like your ass. It’s with you all the time, right behind you. The best you can do is learn to sit comfortably on it.

Peter: After we talked for three and a half hours, we said goodnight and went to our separate rooms.

Sunny: He was a complete gentleman.

Peter: The next morning, I said I didn’t want her to think I wasn’t attracted to her, but I was in a relationship still. After she went back to the United States, we kept in touch.

Sunny: I became one of the only people he could talk to. We got closer.

Peter: After meeting her, I watched In the Blink of an Eye, a movie about Sunny’s ordeal, and it triggered a grief that I had been suppressing, a grief over the life I hadn’t had. The woman I was living with then came home and heard wailing and found me curled up in a fetal position. When she tried to console me, I pushed her away. Intuitively, I knew that I had to go through this myself. I called Sunny, and she listened. Just knowing somebody understood was incredibly important.

I wanted more people to hear Sunny’s story, so I arranged for a concert where she would speak, and Steve Earle offered to perform. It became three concerts in three cities, so she came back for several days. By that time, I had ended my relationship.

Sunny: When I was back in Ireland, he very politely said that if I wanted to I could sleep in his room with him, but if I didn’t that was ok too. I decided, well, let’s give it a try. We had a long distance relationship for three years, then I moved to Ireland.

We knew we were blessed and decided to share that with others. A lawyer who had helped someone innocent get out of prison came to us and said her client was having trouble with drugs and alcohol. He stayed with us for a month, and he did well. We started hosting more exonerees, and The Sunny Center grew from there.

Out here, we don’t need much money to support people. We grow our own food, we have goats we milk and make cheese, we have chickens that give us eggs, we trade for fish or apples.

Peter: Exonerees usually come for two weeks, or even a month. The only rules are: no drugs, no alcohol, no violence. We’ve learned to just listen to them first. Then we share how we dealt with our own troubles, how grief can be unresolved, and how you have to be prepared to confront the grief when it arrives.

Sunny: One of the biggest problems we encounter is when people feel they have no identity except for having been a wrongfully convicted person. That’ll get you a couple speaking engagements, but where does it leave you? It doesn’t do much for your healing if you’re constantly identifying with the worst thing that happened in your life. We try to help them to see that you can find a new persona: an artist, a musician, a jewelry maker, a dog trainer, a goat milker.

Peter: One exoneree had been wrongfully imprisoned for rape and murder as a teenager. When he left prison after many years, he was terrified of women. He didn’t articulate that to us—he didn’t have a vocabulary to explain how he felt—but we could see his body language. He didn’t look women in the eye. So we took him out and introduced him to women, not as an exoneree but just as our friend visiting from America. They greeted him openly, and gradually he learned to respond and feel comfortable. It was an amazing thing to observe. He went back to the U.S. with confidence.

Sunny: Part of what we do is share the magic and beauty and love that Peter and I found together. Our pasts were completely different, and yet on the level where it really counts, we were very much alike. And I think that’s why our relationship has lasted so long. It was about the deep stuff—the important stuff.

This article originally appeared on VICE US.