Альт-райты – это субкультура без культуры

Эл Станкард – расист. Он считает, что самая большая из текущих проблем человечества – убеждённость в том, что все равны, то, что «глобалистская элита» навязывает европейцам мультикультурализм, и то, что чернокожие жители США, требующие репараций, прибегают к «по-настоящему жестокой, злобной риторике». Он, по сути, маскирует эти отвратительные взгляды, рядясь, по его собственному выражению, в «либераста». Когда я встретилась с ним осенью 2017 года в студенческом городке Университета Ратгерса, он щеголял огромным походным рюкзаком, фланелевой рубашкой-оверсайз и видавшими виды ботинками. Его чёрные волосы были растрёпаны и очень напоминали стрижку «маллет». Этот 30-летний студент-философ проводит свои дни в безделье на территории студгородка в Нью-Брансуике (штат Нью-Джерси), попивая зелёный чай из серебряного стакана, который носит на бедре, и восторгаясь жутко элитными инди-группами, которые ему нравятся, вроде TheMountainGoats. Этот образ работает на него, когда он пытается распространять свои взгляды.

На самом деле удивительно, что Станкарду не дали по морде за его убеждения, как дали Ричарду Спенсеру. Он с гордостью признаётся в том, что именно он разыскал напавшего на Спенсера, и в своей принадлежности к так называемым альт-райтам. Также он – защитник тех, кого в разговоре со мной называл «тихие белые парни, внешне нормальные, но втайне желающие вернуться в прошлое и помочь Гитлеру победить во Второй мировой или что-то в этом роде». И, когда мы в прошлом ноябре гуляли и болтали, он внезапно остановился, чтобы повесить рекламную листовку, объявлявшую: «Единственный способ победить в войне с расизмом – покончить с этим явлением». Он уже так делал, и, к вящему его неудовольствию, это даже не попало в газету учебного заведения. Возможно, дело в том, что понять его мысль можно, лишь присмотревшись к листовке получше. Станкард призывает не к уничтожению расизма как такового, а говорит о праве тех, кто называет себя расистами, распространять своё мировоззрение без последствий для себя.

«Одна из проблем такой изначальной необидности именно в том, что она неинтересна людям, – заявил он мне. – Я ничего не провоцирую в этом плане, хотя в этом как бы и вся соль».

Убеждённостью в том, что аутсайдерами в Америке на самом деле являются белые, миллениал заразился не от отца-любителя конфедератов. Напротив, по его словам, он искренне верил в это в детстве, а затем это обострили неореакционные онлайн-журналы и расистские веб-сериалы вроде «Murdoch, Murdoch» («Мёрдок, Мёрдок»), который смахивает на грубую копию «Южного парка». Приняв достаточное количество «красных таблеток» (или, выражаясь жаргоном правых, придя в сознание), он полностью посвятил себя тому, что называет своей «зрелой точкой зрения», и теперь управляет сайтом под названием AcidRight, который, как он надеется, сделает эти убеждения модными в определённых литературных кругах.

Как бы странно это ни звучало, его образ действий – присвоить литературу левоцентристского толка или политически нейтральное искусство и заразить их расизмом – не является новаторским. На самом деле это – часть давней культурной войны, которую сквозь века ведут правые экстремисты, старающиеся таким образом нормализовать свои ненавистнические идеи, завернув их в знакомую или привлекательную обёртку. Само по себе слово «альт-райты» – это эвфемизм, придуманный расистами, которые желали избавиться от позорного клейма, связанного с их ненавистническими убеждениями, и их рядовые представители знают (возможно, даже лучше своих предшественников), что лучше всего распространять свои идеи с помощью моды, музыки и комедии – через троянского коня.

До приезда в Нью-Джерси родившийся в Нью-Гемпшире сын пародиста Фрэнка Синатры стремился к музыкальной карьере. Лет пять назад это означало попытки стать «Бобом Диланом расистского движения». К несчастью для него, его фантазия о фашистском фолке потерпела крах, когда он осознал, что не имеет чувства ритма. Сейчас Станкард борется с «войной с расизмом» через книги, стихи и сценарии, которые пишет под «крутым, нестандартным» псевдонимом HAarlemVEnison.

На правых протестах и конференциях он раздаёт свои расистские сувениры участникам в надежде объединить интернетовский контингент движения альтр-райтов с более бывалыми сторонниками превосходства белых, которые только что в него влились. Впрочем, важнее всего то, что он считает, будто бунтарская культура, которую он создаёт, также поможет продвижению дела альт-райтов.

«Я думаю, что всё это постепенно накапливается, – сказал он. – Если подсовывать достаточно красных таблеток, люди начнут поедать их регулярно. Этим я и занимаюсь. Но если я создам корпус текстов или даже литературное движение, это станет узнаваемым».

Проблема здесь, по мнению Станкарда, состоит в том, что его «корпус текстов» не очень хорош. К примеру, «The Bicycle Diaries» («Велосипедные дневники») – это дилетантская короткая пьеска, в которой персонажи просто сидят на барных стульях, делая непонятные заявления и повторяя сомнительные с научной точки зрения теории расового неравенства, получившие в рамках масштабного ребрендинга альт-райта эвфемистическое общее название «биоразнообразие человека», или HBD. Также он написал книгу «Lo! aracistexhile» («Смотрите, побег расистов!»), которую один рецензент (который сам написал поэтический сборник «Beatnik Fascism»– «Фашизм битников») называет «психоделичной» и похожей на The Velvet Underground. Разумеется, Станкард – отнюдь не Сэмюэл Беккет и не Лу Рид, но его слепое подражание им является окном в регулярные изрядные попытки ультраправых прирасти к более популярной культуре.

Вегас Тенолд шесть лет провёл в ряде самых экстремальных групп ненависти в США, собирая материал для своей книги «Everything You Love Will Burn: Inside the Rebirth of White Nationalism in America» («Всё, что вы любите, сгорит: Возрождение белого национализма в Америке изнутри»). Он сказал, что нетрудно понять, почему музыка всегда была самым эффективным орудием пропаганды в арсенале расиста. Это интуитивно понятный вид искусства, а припевы обязаны накрепко застревать в голове слушателя. «Думаю, ультраправые это понимают, – сказал он мне. – Слыша что-то снова, снова, снова и снова, человек просто как бы усваивает это».

В 70-е этим занимался плохой парень из заболоченной глуши Джонни Ребел, создавший такие альбомы, как «For Segregationists Only», и серия панк-роковых концертов «Рок против коммунизма». В 80-е этим занимались такие исполнители аутло-кантри, как Дэвид Аллан Коу и Oi!-группы вроде Skrewdriver. К концу 90-х эстафету перехватили такие исполнители NSBM (национал-социалистического блэк-металла), как Burzum и Absurd. По сути, ненависть как будто всегда находила себе дом в субкультурах общества.

Как утверждает работа под названием «Nazi Punks Folk Off», написанная профессором досуга, музыки и культуры из Беккетовского университета Лидса, Карлом Спракленом, у некоторых жанров вероятность появления связи с белым расизмом, чем у других. К примеру, английский фолк, могут присваивать с большей лёгкостью, чем хип-хоп, так как на первый взгляд он рассказывает о некоем мифологизированном белом прошлом. Экстремальные разновидности металла могут подвергаться присвоению быстрее, чем поп-музыка, так как различным поджанрам металла изначально присущи склонность к нарушению табу, элитизм и нигилизм.

Однако блэк-металл – не самая привлекательная музыка, а следовательно, его способность проповедовать среди мейнстрима ограничена. Если из Станкарда не вышло Боба Дилана от нацизма, то группа под названием Right Wing Death Squad Entertainment создала великое множество пародийных треков от исполнителей с нелепыми названиями вроде Reich Khalifa («We Dem Goys») и The Red Pillers («Mr. Right Side»). Хотя её каталог, который хвалили за «постироничность» белые националисты из Counter Currents Publishing, и снёс YouTube, он судя по всему, доступен в других местах. Помимо проникновения в нишевые субкультуры, расисты долгое время брали отдельные песни, вроде «Боевого гимна Республики», и выворачивали их значение наизнанку, меняя уже имеющиеся тексты и оправдывая в новых геноцид.

С 2015 года исполнители вроде Cyber Nazi пользуются характерным для 80-х синтезаторным звучанием New Order и Depeche Mode, которым открыто восхищаются такие расисты, как Эндрю Энглин и Ричард Спенсер, и превращают его в дурацкую музыку, которую называют «фашвейв». Большинство песен Cyber Nazi вообще не имеет текста. Вместо этого они представляют собой деликатные электро-мелодии, заточенные под то, чтобы оставаться незаметными, несмотря на свой ненавистнический подтекст. Такие сайты, как Twitter, продолжают лишать расистов платформ, но эта музыка остаётся малозаметной, а следовательно, доходит до большего количества людей. В ответ на просьбу о комментарии YouTube отметил, что в июне прошлого года начал применять технологию машинного обучения для того, чтобы помечать определённые видео как требующие проверки сотрудниками-людьми. Но разобраться, что делать с музыкой в стиле «вейпорвейв», скрещённой со старыми аудиозаписями Гитлера, не так-то просто ни алгоритму, ни человеку. Альт-райты знают это: они – гибкий враг, постоянно меняющий тактику, чтобы идти против правил платформы. (Хотя YouTube удалил первое видео Cyber Nazi, «Galactic Lebensraum», 13 марта, на этом сайте всё ещё доступно много другой его музыки.)

Та же стратегия используется в отношении одежды. «Я считаю, что это – способ слиться с общим фоном, избегать внимания, не так сильно бросаться в глаза, – заявила Синтия Миллер-Идрисс, социолог из Американского университета, изучающая скрытые символы ультраправой моды. – И это позволяет избежать отрицательного отношения на работе или в любом общественном месте. Я уверена, что в значительной степени она привлекает именно поэтому».

Собственно говоря, ультраправые всегда присваивали культуру рабочего класса, ещё с тех времён, когда члены фашистской политической группы «Национальный фронт» в 80-е копировали стиль скинхедов нерасистских взглядов – носили Doc Martens и рубашки-поло Fred Perry. Миллер-Идрисс отметила: поскольку эти бренды теперь настолько тесно связывают с ультраправыми, что о них говорит Southern Poverty Law Center, расисты в новом тысячелетии взялись за присвоение других брендов повседневно-спортивной одежды, например, Lonsdale. По её словам, среди экстремистской молодёжи популярна такая тактика: носить футболку с логотипом этой компании под худи на «молнии». Тогда, находясь в компании сочувствующих, можно показать буквы NSDA («Национал-социалистическая немецкая рабочая партия»), но когда мимо проходит антирасист, педагог или полицейский, можно полностью прикрыться.

Кроме того, много говорилось о попытках Ричарда Спенсера придать нацистам «модный» вид, а в последние дни перед протестом «Unite the Right» в Шарлотсвилле расистский блогер Эндрю Энглин признал, что у его соратников проблема с оптикой, распространяющаяся не только на их неонацистские убеждения. Скандально известный отшельник был обеспокоен тем, что армия троллей, читающая его ультрараситский сайт, The Daily Stormer, не сумеет «шикарно» приодеться для важного дня перед камерами новостных программ. В отчаянной попытке обеспечить сильную «картинку» он выложил объявление. «Выглядите хорошо, – написал он 9 августа. – Выглядеть хорошо очень важно. У нас должен быть пижонский национализм. Именно из-за этого ребята захотят к нам, именно из-за этого девчонки захотят стать нашими фанатками. Так мы будем выглядеть плохими парнями и героями. Именно этого мы здесь и добиваемся». В одной из своих ранних речей, попавших в сборник 1923 года, Муссолини сказал, что демократия лишила жизнь итальянского народа «стиля», и пообещал, что фашизм вернёт его обратно. Энглин, в принципе, не мог этого обещать, но решил, что может хотя бы попытаться научить свою армию троллей носить рубашку как следует.

Энглина прекрасно услышали: на «Unite the Right» не было ни одного белого худи. И хотя действительно «шикарных» образов тоже замечено не было, от вида армии парней в белых рубашках-поло и штанах цвета хаки, штурмующей Виргинский университет, многим стало не по себе. Как выразился Кэм Вулф в GQ, он также стал признаком нового мира, в котором необходимо задаваться вопросом: «Ваш сосед ходит в поло и штанах цвета хаки, потому что он не имеет понятия о стиле? Или он просто активно поддерживает создание белого этногосударства?»

С этим призывом к хаки Энглин просто чуточку развил свои заявления на тему одежды. Сразу после выборов 2016 года он объявил кроссовки New Balance «официальной обувью белых людей», поскольку вице-президент этой компании по связям с общественностью высказывался в поддержку Трампа. И хотя благодарить топ-менеджера за его политические взгляды, втягивая его компанию в скандал, на первый взгляд контрпродуктивно, сомнительно, что альт-райты в ближайшее время перестанут присваивать себе бренды. Расист Мэтью Хаймбах, сооснователь недавно почившей в бозе Традиционалистской рабочей партии, заявил Washington Post, что цель его стратегии – доказать, что альт-райты являются «надёжным экономическим, социальным и политическим блоком», с которым стоит заигрывать. (Учитывая то, с какой скоростью бренды рвутся открещиваться от поддержки расистов, сомнительно, что стратегия Хаймбаха работает.)

Хотя Энглин хочет, чтобы американские расисты одевались как Ларри Дэвид, Спенсер хочет, чтобы они одевались как модели из GQ, а Станкард хочет, чтобы они выглядели как Конор Оберст году этак в 2001-м, все они понимают, какую силу мода и культура могут придать молодому движению.

Но хотя пристрастие к одежде является общей чертой ультраправых 20 века и наших дней, различия между ними поражают. Станкард, Энглин, Спенсер и все простые расисты, относящиеся сегодня к тем, кто называет себя альт-райтами, явно не обладают едиными одобренными свыше представлениями или полномочиями диктовать таковые, подобно Муссолини или Гитлеру. И, в отличие от скинхедов прошлого, эта группа повелителей мемов и шитпостеров даже не обладает набором реальных ориентиров, которые помогали бы им формировать свою идентичность. Поначалу это может казаться слабостью. Но это позволило данному движению действовать подобно ядовитому газу, будучи достаточно аморфным, чтобы заполнить любую имеющуюся культурную ёмкость.

Рассмотрим для примера комедию. Возможно, юмор – это наиболее вездесущее, но при этом и наиболее ядовитое творение альт-райтов. Благодаря популярности мемов расистская комедия сумела обрести значительную привлекательность для мейнстрима.

Сэм Хайд – комик, впервые обрётший внезапную популярность в 2013 году благодаря своей лекции для TED, заявленной как обсуждение вызовов, перед которыми мир оказался в 21 веке. Вместо этого Хайд 20 минут глумился над людьми, которые обычно участвуют в таких мероприятиях.

Его разновидность юмора лучше всего описать как антикомедию. Он не является уморительно смешным, так как обладает многогранным смыслом, зависящим от слушателя. Его лекция для TED, полная таких фраз, как «идеи – это потрясающе», вероятно, показалась юмористической тем, кто считает левую риторику идеалистической, беспомощной словесной мешаниной. Но когда он говорит об «обучении африканских беженцев Javascript», эта фраза кажется откровенно расистской шуткой лишь тем, кто принял «красную таблетку». Как показывает нервный смех аудитории, случайный слушатель может уловить суть, но люди посвящённые делают это в любом случае. Как выразился один комментатор на YouTube: «Ни разу ещё не видел, чтобы из всей аудитории сделали куколдов!» Другой назвал Хайда «Эриком Андре от белого расизма».

Крупнейшим проектом Хайда стал сериал его комедийной скетч-группы Million Dollar Extreme, «World Peace» («Мир во всём мире»), показанный на Adult Swim осенью 2016 года. В этом сериале, как и в его лекции для TED, явно присутствовали скрытые послания для альт-райтов – например, спрятанные свастики, которые канал затем убрал, хотя отсылки к Дэвиду Дьюку и расистскому мему «Человек-Луна» остались. Сериал достаточно неплохо показал себя среди программ Adult Swim в том году; в среднем его смотрело без малого 900 000 человек в неделю – лишь немногим меньше, чем «Шоу Эрика Андре».

Успехи «Мира во всём мире» не были блестящими по сравнению с другими программами Adult Swim, к примеру, «Рик и Морти», хотя во время премьеры ему всё-таки удалось привлечь свыше миллиона зрителей, больше, чем другим шоу из программы канала с подпиской по умолчанию. Более того, он примечателен тем, что является одним из немногих культурных продуктов альт-райтов, прорвавшихся в мейнстрим, пусть и ненадолго. Хайд лишился сериала всего через четыре месяца после его премьеры, что он объяснил своей поддержкой Дональда Трампа. После этого он стал собирать краудфандингом около 1700 долларов в месяц на Patreon и 500 долларов на Hatreon. (На второй из этих платформ отсутствуют ограничения на язык ненависти, имеющиеся на её мейнстримном аналоге – правда, она уже почти месяц не оформляет платежей.) На эти деньги он создаёт видео, вроде того, в котором он изображает экстремиста, ворвавшегося в толпу в Шарлотсвилле и убившего женщину по имени Хизер Хейер (оно уже удалено YouTube).

Хотя теперь он более откровенно говорит о своих связях с альт-райтами, а YouTube, по-видимому, научился лучше отмечать свой контент, Хайд сумел провести в мейнстриме продолжительное время – отчасти потому, что трудно было понять, не притворяется ли он в стиле Энди Кауфмана, просто играя карикатуру на альт-райтовский образ, чтобы позлить либералов, но на самом деле не веря в идеи, которые продвигал. Попытки раскусить номинальных лидеров альт-райтов, заканчивающиеся лишь неуверенностью в самих себе, весьма характерны для мейнстримных журналистов. Люк О'Брайен из Atlantic, несколько месяцев пытаясь выйти на Энглина для заглавной статьи, которая вышла в 2017 году, неоднократно задумывался, не гоняется ли он за искусным актёром. Встретившись с Хайдом сразу после президентских выборов в китайском ресторане возле его дома в Фолл-Ривер (штат Массачусетс), для интервью без записи, я одновременно убедилась в том, что то ли только что побывала рядом с настоящим американским нацистом, то ли непременно засвечусь на его канале на YouTube в качестве жертвы розыгрыша.

«Мейнстримные новостные СМИ ещё не понимают дискурсивную стратегию правых как следует, – сказал мне М. Амбедкар, который написал эссе об эстетике альт-райтов под псевдонимом, дабы избежать доксинга. – Они ещё не осознали этого элемента иронии, этого малозаметного элемента».

Этот «малозаметный элемент», о котором говорит Амбедкар, идеально показывает, почему бесполезно приписывать альт-райтам единую эстетику. Это – пара папиной обуви, песня без текста, разновидность комедии, настолько постироничная, что невозможно сказать, кого она вообще высмеивает. Это – рубашка под курткой, которую можно застёгивать и расстёгивать в зависимости от того, кто на неё смотрит, послание, вечно остающееся недоступным тем, кто пытается его расшифровать. Подростку в интернете это кажется мелочью, но в какой-то момент это встраивается в его сознание. А тогда уже слишком поздно.

Следите за сообщениями Элли Конти на Twitter.

Эта статья впервые появилась на VICE US.