Почему Джохара Царнаева не следует приговаривать к смертной казни

Все в Бостоне прекратили смотреть оглашение судебных приговоров по взрывам на Бостонском марафоне. Возможно, «все» - это преувеличение, но было такое чувство. За полчаса большое количество людей отметились в Твиттере, а журналисты передавали информацию по каждому из 30 обвинений в эфир.

Подобно ударам молотка они сообщали:

Виновен. Виновен.

Виновен.

Конечно, решения по первым десяти обвинениям никого не удивили: во время суда адвокат Джохара Царнаева практически сразу признал, что его подопечный совершил это; камеры наблюдения зафиксировали, как он кладёт свой рюкзак с бомбой прямо перед тем, как она взорвалась.

Но поимённое голосование «виновен» касалось всех 16 обвинений и даже больше – ношение и применение полуавтоматического пистолета Ругера, с которого убили Шона Коллиера, полицейского в кампусе Массачусетского технологического университета, но это убийство, мог совершить его старший брат Тамерлан. Присяжные тоже обвинили в этом Джохара? Итак, по каждому пункту: Виновен во всём.

12 человек ответственны за справедливость от нашего имени, и оказалось, они готовы засудить этого молодого человека на смерть. Но разве казнь – это справедливость, или все-таки месть?

Некоторые так думают. «Меня тошнит от простого просмотра репортажей, хочется плакать», - написал один друг-прокурор, и пока сыпались обвинительные заключения, добавил: «надеюсь, он будет умирать долгой и мучительной смертью».

Но не все желают такого. Сын моей подруги ходил в ту же школу, где учился Джохар, и был с ним на одной вечернике. Подруга написала: «До чего же обидно, что его жизнь пошла не в том направлении, заставив забрать невинные жизни. Каждая частичка меня хочет повернуть время вспять».

Когда огласили приговоры, создавалось впечатление, будто они стали библейской контрреальностью, абсолютным и правильным знаком препинания в конце жестокого преступления во время Бостонского марафона, жестокого суда, жестокой зимы 2015 года.

Я написала «конец»? Это была пауза, а не конец. Пауза, во время которой мы напоминаем себе, что мы живы, и во время которой мы отметили второй после-взрывной Марафон. Начинается более драматический второй акт пьесы, стадия вынесения приговора, которая может длиться неделями, во время которой прокуроры будут доказывать, что Джохар был закалённым террористом, сторонником убийств и разрушений, и он заслуживает смерти от правительственной руки. В то же время защита будет настаивать на том, что он был бездельником из ужасной семьи, которым манипулировал его старший брат, и который за непростительное преступление заслуживает провести остаток жизни в тюрьме.

Присяжные, наш греческий хор, должны будут сказать последнее слово.

Давайте проясним: если существует преступление, заслуживающее смертного приговора, то это как раз такой случай. Джохара Царнаева не оправдают, ни по ДНК, ни как-либо ещё. Ни один из манипулятивных прокуроров не скрыл доказательства; ни один тюремный лжец не свидетельствовал против него в обмен на сокращение срока. Джохар Царнаев взорвал бомбу в самом центре Бостона в день всеобщего праздника. Он сознательно установил её рядом со счастливыми детьми, семьями и бегунами-любителями, измельчив их, как мясо, поломав кости и поджёг их тела. В тот день он убил троих, ещё 16 человек потеряли конечности, было ранено минимум 260 человек, а сотни других стали хотеть войны. Но кроме этих людей, Джохар Царнаев взорвал мир в нашем городе. Это было не просто убийство. Этот удар покалечил нас, чего Царнаев и желал.

И всё же, большая часть этого города верит в то, что его нельзя убивать от нашего имени. Согласно опросу WBUR, проведённому во время процесса, когда о страданиях жертвы сообщалось ежедневно, 62 процента сказали, что он должен провести свою жизнь в тюрьме, но не умереть. Даже когда мы слушали подробные доказательства о преступлении, городские противники казни Царнаева оставались непоколебимыми как и во время проведения опроса BostonGlobe в сентябре, задолго до процесса. Выступающие за смертную казнь колумнисты газеты Boston Herald и мой товарищ-прокурор - в меньшинстве.

Большинство из нас хотят, чтобы его изгнали из общества, но не умертвили. Среди них Билл и Денис Ричардс, на глазах который взорвался их восьмилетний сын, а семилетняя дочь осталась без ноги. В своём необычном заявлении, размещённом на первой странице в BostonGlobe, они просят Офис прокурора США не предавать Царнаева смерти, если он согласится отказаться от всех прав на аппеляцию. (Конечно, другие пережившие взрыв не соглашаются и надеются, что его казнят).

Почему Бостон против смертного приговора этому неблагодарному беженцу, плюнувшему на лозунг его собственной школы – «возможность, многообразие и уважение»? Я слышала множество причин. Мартинсы просят избавить их от многолетних призывов: «До тех пор, пока обвиняемый находится в центре внимания, у нас нет выбора, кроме как проживать историю на его условиях, а не на наших». Другие ссылаются на эволюционный аргумент из области неврологии: Джохару было лишь 19, и им с легкостью манипулировал его старший брат; лобная кора, управляющая импульсами, полностью формируется лишь к середине 20-х годов. Так же существует анти-террористический аргумент «не-добавляйте-ему-удовольствия»: казнь сделает его мучеником, а именно этого он и хотел, она сделает его рекламой наёмного терроризма, а не средством устрашения. Существует аргумент мести: он будет страдать намного больше в федеральной камере-одиночке, «проводя свою жизнь в туалете» площадью несколько квадратных футов, «сгнивая в тюрьме до конца своей жизни», чем если он быстро отмучается с помощью смерти. Есть и духовный аргумент: мы как общество лучше понимаем жалость, чем жестокость и месть. Как написала сестра убитого полицейского Шона Коллиера, она «не может себе представить, что убийство в ответ на убийство когда-либо принесёт нам мир или справедливость… хватит – означает, хватит».

За всеми этими способами мышления лежит следующее: аргумент о цели и значении справедливости. В демократии справедливость не для жертв; их нельзя восстановить, нельзя вернуть жизни какой она была до всего случившегося. Штат намеренно отпускает процесс, чтобы справедливость оставалась хладнокровной и осознанной, а не накаленной и мстительной. Царнаев совершил убийство в ответ на убийство в лодке на заднем дворе, в которой он лежал окровавленный, прячась от перестрелки с полицией, ожидая, что его либо убьют, либо найдут. Но месть продолжает круг жестокости; это путь племён, кланов и банд, а не цивилизации. Справедливость может восстановить единственную вещь: наше демократичное общество и верховенство права. Присяжные действуют как наши гражданские уполномоченные, наши случайно выбранные демократические представители, чтобы решать, нарушил ли обвиняемый наши законы. Справедливость означает приговорить его к наказанию, которое мы все вместе определили за преступление. Семнадцать обвинений, по которым Царнаева признали виновным, подразумевают лишь два возможных приговора: пожизненное тюремное заключение или смерть.

Если смерть – одно из возможных наказаний, присяжные решают, есть ли основания. Что означает, мы не решаем – решают они.

По теме: Больше тероризма на американской земле.

Но разве эти присяжные представляют нас? Мы знаем, что нет. Эти 12 человек были выбраны специально, чтобы показать то, что большинство бостонцев не поддерживает: они хотят приговорить Царнаева к смерти. Создавая суд присяжных, который приговорит человека к смерти, то есть, выбирая присяжных, которые захотят приговорить обвиняемого к смерти, означает избрание людей с редким темпераментом: они быстрее обвиняют, меньше думают, более скептичны насчёт смягчающих обстоятельств, больше доверяют авторитету, и более склонны считать, что справедливость означает месть. Обязательно, чтобы эти 12 человек неделями погружались в ужасные подробности взрыва, в то время как подавляющее большинство людей занимались другими делами. (Согласно опросу, меньший, чем обычно, процент людей, высказавшийся за большой судебный процесс, говорят, что они «внимательно» за всем следят.) Некоторые из этих присяжных плакали; все, должно быть, пребывают в серьёзном шоке. В то же время они видели, что Царнаев не выказывает каких-либо эмоций. Его отрешённость, о которой наблюдатели говорили разное, и которая может быть признаком повреждённого в перестрелке головного мозга, смирения с тем, что он больше никогда не будет частью общества, или чудовищного отсутствия сочувствия и эмоций, не поможет адвокатам спасти ему жизнь.

Это в случае, если он хочет, чтобы его жизнь спасли.

С другой стороны, смертный приговор должен выноситься анонимно. Если защита сможет убедить хотя бы одного присяжного не сдаваться, Царнаев отправится в тюрьму, а не на смерть. Таким образом, те из нас, кто против смертного приговора даже для террористов, должны надеяться на такого упрямого человека. Наши уполномоченные уже договорились навсегда исключить Царнаева из человеческого общества и никогда не позволить ему быть свободным. Смертная казнь не даст ничего большего, чем это. Замарать наши общие руки кровью, скорее, будет означать превращение нашей цивилизации в нечто меньшее.

Е. Джей Графф является старшим научным сотрудником Института журналистских расследований им. Шустера при университете Брандейса. Следите за её сообщениями на Twitter.