Моя семья – это один из тех самых нью-йоркских кланов, которые изображены в «Сайнфелде»: мы спорим о том, кто быстрее всего проехался на «Ван Вике» до аэропорта имени Кеннеди, мы сообщаем людям о новых ресторанах, говоря: «О Боже, да ты должен туда сходить – он лучший»; а любой намёк на то, что кто-нибудь может уехать из пяти районов, воспринимается так, как будто речь идёт об отъезде в Сирию. Уехав из Квинса и Бруклина, где они оба выросли, мои родители далеко не ушли, а остановились в городке на границе Квинса и округа Нассо на Лонг-Айленде. Мои тёти и дяди тоже далеко не ушли. Для них (и для меня) вопрос всегда был таков: зачем уезжать?Если задать этот вопрос некоторым людям, они выдадут целый список причин. Арендная плата, чтоб её, слишком высокая и растёт дальше. Джентрификация разрушает структуру города и выживает из домов обедневшее население. Погода большую часть года отвратная. Здесь тесно, многолюдно, неудобно и даже нет той ничем не ограниченной трэшевости, которая вызывала интерес, – взять хотя бы борьбу с дамочками топлесс на Таймс-сквер.Но для моих родных и тысяч других нью-йоркцев, как бы ни выросла арендная плата, как бы всё здесь ни вызолотили и сколько бы эссе «Прощай, всё это» ни было написано под копирку, Нью-Йорк всегда будет тем, чем был всегда, – самым лучшим городом в мире.Вот их истории:Астория, Квинс. Фото взято у momentcaptured1
Иммигрант
В высотках, жилых комплексах и многоквартирных домах современного Нью-Йорка ваши соседи, как правило, в основном существуют в виде имён на домофонах. Мне случалось жить в зданиях целый год, так и не повстречав людей, живших через стенку от меня. Однако Астория, в которой я живу сейчас, является исключением; здешние дома – настоящее жильё: неказистые, маленькие и дружелюбные. Вот так я и встретил Джейми Джинетта.Мой сосед переехал сюда вместе с семьёй из Колумбии 12 лет назад, в возрасте 26 лет, чтобы обрести безопасность и возможности, отсутствовавшие в стране, которая гибла от насилия и экономического спада. Он начал в Квинс-Виллидж («Сначала просто снимаешь полуподвальное помещение, а затем поднимаешься», – говорит он), в скором времени переехал в Асторию и с тех пор постоянно жил здесь. Сейчас он владеет химчисткой, находящейся прямо за углом нашего дома.По его мнению, в Нью-Йорке есть всё, чего может пожелать человек, ищущий новый дом:Все люди, с которыми знакомишься, из разных культур – это именно то, чего вы ищете, и это высоко ценишь. Этого не найти в других местах. В Колумбии это можно увидеть в определённых районах, но не так, как в Нью-Йорке. Это то, что действительно привлекает внимание, если вы не местный. Если вы открыты, у этих разных культур можно очень многому научиться – от еды до идей. Именно поэтому и остаёшься. И даже в те годы, когда приходится нелегко, здесь всегда есть возможности, если хочешь этим заниматься. Полагаю, спустя время происходит вживание в сообщество. Теперь это ваш дом.
Фото любезно предоставлено Тану Якупитияге
адвокат
Когда Тану Якупитияге выпустилась из университета и переехала в Нью-Йорк в 2007 году, город (и, если на то пошло, страна) находился в плачевном состоянии.LehmanBrothers только что обвалили Даун-таун, а за ними вскоре последуют BearStearns, как и остальные составляющие мировой финансовой системы. Из-за последствий этого Тану с огромным трудом оплачивала жильё в городе, в котором была совсем новичком: до поступления в университет в Массачусетсе Тану, родившаяся на Шри-Ланке, жила в Бангкоке, где росла в сообществе эмигрантов. По прибытии в Нью-Йорк у неё не было рабочей визы, поэтому она бегала по ресторанам и помогала со сбором информации для TheAccidentalAmerican («Случайный американец») Ринку Сэн, книги о нелегальных иммигрантах, работавших в Windows on the World, ресторане, который находится на вершине Всемирного торгового центра.Эти две должности вдохновили её на нынешнюю работу в качестве менеджера по коммуникациям в Коалиции иммиграции Нью-Йорка, которая выступает в поддержку таких иммигрантов, как она, в юридических и экономических трудностях. Она также выступает по всему городу в качестве DJ. Но о том, что самое главное в переезде в Большое Яблоко, она узнала именно на тех кухнях:Люди приезжали в Нью-Йорк за лучшей жизнью. Люди приезжали, потому что им нужно было зарабатывать доллары и отправлять деньги домой родным. Они хотели лучшего образования. Некоторые из них бежали от насилия или принадлежали к ЛГБТ-сообществу и не могли быть гомосексуальными дома. Всё это – причины, по которым люди переезжают в Нью-Йорк. Нужно найти что-то, чего не можешь найти в других местах… И, думаю, здесь есть такая свобода, которой я не имела возможности пользоваться где-либо ещё.
Фото любезно предоставлено Трен'несс Вудс-Блэк
Ресторатор
Трен'несс Вудс-Блэк работала в Sylvia's с юных лет. В течение её жизни гарлемский ресторан соул-фуд (названный в честь её бабушки, «королевы соул-фуда» Сильвии Вудс) превратился в прославленное культурное учреждение. Сейчас Трен'несс отвечает за коммуникации ресторана. Будучи защитницей малого бизнеса, она помогает организации ежегодного гарлемского фестиваля HarlemEatUp! Festival, на котором представляются местные кухни и который входит в более крупную предпринимательскую ассоциацию под названием HarlemParktoPark.Энергетика у этого города уникальная. Она однозначно двойственна: она хорошая из-за этого ощущения «Мне надо закрутить это дельце». Меня здесь удерживает энергетика города. Это как бы тот ген «живчика». Когда вы находитесь в аэропорту в другом штате и самолёт садится в этом самом штате, все встают постепенно. Однако в Нью-Йорке, когда ваш самолёт садится, а на нём куча нью-йоркцев, все поднимаются на ноги и одновременно направляются к двери. «Ладно, время не ждёт, мне надо сделать одно дельце…» В очень многих других местах в каком-то смысле чуть более жёсткая сегрегация. Атмосфера не допускает возможности того, что может предложить Нью-Йорк. Поэтому здесь и любят жить знаменитости – здесь за ними не ходит такая толпа папарацци, как на западном побережье. Они могут не выделяться и просто заниматься своим делом. Все живут так: «Я знаю, что у человека, идущего рядом со мной, своя собственная жизнь, своя собственная миссия, и он занят именно этим».
Грег (слева) и Том (справа)
Историки
Неофициальный, но, тем не менее, весьма информативный подкаст Грега Янга и Тома Майерса, «TheBoweryBoys», появился в 2007 году как плод увлечения этой парочки улицами, по которым они ходили каждый день. Это по-прежнему сайд-проект: Янг работает в Sony, а Майерс владеет туристическим вебсайтом, – но они выпустили в его рамках 184 еженедельных передачи. В этом городе, говорят они, перемены всегда были константой: вечный рывок вперёд, сопровождающийся вечным сопротивлением. Наша тревожность связана с тем, как быстро сейчас происходят изменения, но, по их мнению, анализируя слои истории любого квартала, можно лучше понять, что происходит.О прибытии в Нью-Йорк:ГРЕГ: Я переехал сюда, потому что был родом из «библейского пояса» и скрывал свою гомосексуальность. Так что Нью-Йорк предложил мне свободу быть собой. И знаете что? В 2015 году можно всё ещё приехать в Нью-Йорк и ощутить то же самое чувство. Это лично для меня не изменилось. Если переезжаешь сюда, чтобы спастись от своей среды, набраться знаний или обогатиться, то в Нью-Йорке эта возможность была всегда.
О его истории:ТОМ: То, что представлялось нам квинтэссенцией Нью-Йорка, – то, что обеспечивало ту изюминку, которой сейчас, возможно, уже нет, – вероятно, уже заменило собой нечто иное до того, как эти люди стали жаловаться. Поэтому мы иногда начинаем эти сетования и повторяем это заново с помощью собственного опыта. Все будут выдвигать возражения и начнут придираться… Но Нью-Йорк, по сути своей, является гиперконкурентным городом. Он был основан как торговый город; он не был основан в качестве пуританского убежища. Это было не то место, где люди могли бы в кои-то веки практиковать свои религиозные верования, как в других поселениях. Этот город вырос вокруг бизнеса, и это обеспечило этническую открытость и религиозную терпимость. Это сделало город более открытым к другим, но всех объединяет стремление позаботиться о самих себе.
Фото взято у пользователя Flickr MichaelDolanКоренной житель
Мир Майкла Сталя, когда тот рос в Астории, жил под знаком предупреждений его матери: не заходи на 21-ю улицу, не ходи в Астория-парк в тёмное время суток; не езди на Манхэттен в одиночку, пока тебе не исполниться 16. Это было в 90-е, когда угроза насильственных преступлений ещё нависала почти над каждым кварталом. Сегодня поезд в Квинс битком набит людьми от двери до двери в 2 часа ночи в пятницу. Много лет назад это было бы немыслимо.«В Лос-Анжелесе люди работают, чтобы наслаждаться жизнью, а в Нью-Йорке люди просто настолько целеустремлённые, что источник наслаждения в их жизни – это работа», — Майкл Сталь
Сталь, коренной житель Квинса, говорит, что со времён его юности город раскрылся. 21-я улица Астории бурлит, в Астория-парке всегда много людей, а если в метро на Манхэттен нет подростков, то это странно. Да, арендная плата выросла, но Сталь – журналист-фрилансер, редактор Narratively и мой приятель – всегда предпочтёт Таймс-сквер с Микки-Маусом и Бэтменом Таймс-сквер с ограблениями и магазинами порнопродукции. Коммерциализация – отстой, замечает он, но приступы паранойи во время простых прогулок по улице в тёмное время суток – отстой ещё больший.Я прожил в Лос-Анжелесе полтора года, и если есть в Америке два города, являющиеся более яркими противоположностями друг друга, то я в них не бывал. Они просто совершенно разные. Мне кажется, что в каждом городе, в котором я бывал, есть немного Лос-Анжелеса и, разумеется, немного Нью-Йорка. Полагаю, в Лос-Анжелесе люди работают, чтобы наслаждаться жизнью, а в Нью-Йорке люди просто настолько целеустремлённые, что источник наслаждения в их жизни – это работа… В Нью-Йорке важнее что-то доказать. Здесь просто как бы существует некое право собственности, и его нужно заслужить… Мне хотелось бы вести такой образ жизни [как в Лос-Анжелесе], потому что, возможно, тогда я был бы чуть менее тревожным и не нуждался бы в таком количестве кофе. Однако в Нью-Йорке всё иначе: я здесь родился и вырос, и этой напряжённости не найти ни в каком другом месте. Возможно, это значит, что я быстрее умру. Но мне не хотелось бы, чтобы дела обстояли как-нибудь иначе.
Фото взято у пользователя Flickr PaytonChung
тусовщик
В 1970 Пол Бриджуотер приехал сюда автостопом из Калифорнии. Не зная никого, он провёл свою первую ночь в Нью-Йорке, поспав в приюте для бездомных в Ист-Виллидж. Когда я встретился с ним 45 лет спустя, он всё ещё жил в Ист-Виллидж, всего в нескольких этажах над квартирой моей девушки.Пол – один из тех людей, у которых никогда не заканчиваются истории. Когда я заговорил с ним ради этого репортажа, мы начали разговаривать о его недавней месячной поездке в шато к приятелю во Францию, а затем стали обсуждать воздушных гимнастов-трансвеститов в клубе под названием PeppermintLounge, «паровозик», который провёл его из такси в клуб под названием Underground, а также гигантскую ложку кокаина на стене в Studio 54. Он также рассказал мне о своём приятеле, который на вечеринках переодевался вампиром и ползал по земле, кусая людей за лодыжки. Сейчас он владеет тем самым шато во Франции.Владелец галереи, проектировщик выставочного оборудования, бывший ресторатор и всесторонне развитый савант, Бриджуотер приехал сюда в 10 долларами в кармане, а сейчас владеет целым кладезем историй из жизни с участием самых интересных людей, мест и вещей в мире. По его словам, такое могло случиться только в Нью-Йорке.Были ли у вас деньги, значения не имело. Только то, невероятны ли вы, красивы ли вы и интересны ли вы. Помню, как пришёл на вечеринку, а там – моряки в форме. Кто-то зашёл, и их прикрыли драгоценностями и диадемой; они как раз пришли из оперы. А кто-нибудь возьми да и скажи: «Ой, мы идём на вечеринку, хотите с нами?» Прыгаешь в лимузин – и исчезаешь. Начинаешь с симпатичной квартирки, а затем внезапно оказываешься в пентхаусе. Сидишь там, смеёшься и гоняешь беса, а кто-нибудь к тебе поворачивается и говорит: «О, да ты мне нравишься. Мы идём на вечеринку. Хочешь с нами?» И ты берёшь и идёшь. Никогда нельзя было предугадать, где окажешься.
Фото взято у пользователя Flickr JayWoodworth
Бруклинка
Линда Сарсур всегда каким-нибудь образом умудрялась приплетать свою любовь к Нью-Йорку – или, если конкретнее, Бруклину, – во все немногочисленные мои разговоры с ней.Её подпись в ответах на электронные письма гласит: «Прислано с моего бруклинского iPhone». Когда я написал ей для этого репортажа, она ответила так: «Вот бы у меня было больше времени. Я бы провела кампанию и превратила Бруклин обратно в отдельный город, в отдельную страну, если бы могла». Сарсур, известная правозащитница и оратор, родилась и выросла в этом районе после того, как её родители эмигрировали из Палестины. Когда она обсуждает гражданские свободы для американцев-мусульман в городе (а благодаря этому вопросу она стала известна на всю страну как глава Ассоциации американцев арабского происхождения Нью-Йорка), её бруклинские акцент и манеры становятся слишком уж заметными.Однако, что важнее всего, основной её довод состоит в том, что лучший в мире город не должен мириться с несправедливостью.Нью-Йорк – единственный город в стране, в котором можно объехать мир за 2.75 доллара в любую сторону. От Чайна-тауна до Маленькой Аравии в Бруклине, от Сенегала в Гарлеме до Маленькой Кореи во Флашинге и Либерии на Статен-Айленде… Нью-Йорк – это мир внутри мира.
Следите за сообщениями Джона Сурико на Twitter. 
