Подростки-беженцы рассказывают нам об ужасах, через которые прошли, чтобы попасть в Европу

Я представить себе не могу, что, когда Дэвид Кэмерон в мае сделал разворот на 180 градусов и согласился с тем, что Великобритания всё-таки может принять до 3000 несовершеннолетних без сопровождения, это случилось потому, что он сочувствует юным сирийцам, бегущим из своей опустошённой родины. Или потому что он особенно переживает о гомосексуальных подростках, бегущих от смертных приговоров в Гамбии, или об афганских детях, спасающихся из запретных зон, которые появляются в Кабуле с момента ухода войск. Нет, он сделал это, чтобы подавить растущее восстание консерваторов с задних скамей, которое бы было бы для него весьма конфузным. Но мы всё равно должны быть благодарны за незначительные проявления милосердия.

На данный момент мы потеряли из виду около 10 000 детей-беженцев в Европе. Они исчезли из поля зрения и теперь живут на обочине – работают незаконно, если им повезло, и становятся жертвами торговли людьми, если не повезло. Это самые отчаянные случаи. Одинокие дети, сбегающие с родины в страхе перед смертью и бегущие вслепую по территории иностранных государств, просто чтобы попытаться выжить. Некоторым из них всего по девять лет.

По мере того, как границы по всей Европе закрываются, открываются новые маршруты, всё опаснее и опаснее. С тех пор, как договор ЕС с Турцией в марте остановил поток беженцев через Грецию, новым фронтом стали Сицилия и близлежащий остров Лампедуза – ближайшие к Африке точки Европы. По данным SavetheChildren, за этот год количество одиноких подростков, которых выбросило на эти итальянские берега, уже достигло 4100, что в четыре раза больше, чем в прошлом году.

И они становятся всё меньше. 13- и 14-летние сейчас повсюду, а экстренные приёмные пункты, разбросанные по пологим холмам центральной части Сицилии, полны маленьких мальчиков (и в подавляющем большинстве случаев это мальчики; 90 процентов всех несовершеннолетних без сопровождения – мужского пола), с горем пополам пытающихся сориентироваться. Один из основных маршрутов из Африки сейчас проходит через Ливию, где царит мрачный хаос, а каждый проходящий через него мальчик приносит с собой жуткие истории о заключении, кабальном труде и избиениях.

«Наша цель – дать этим мальчикам орудия для обретения независимости», – заявляет Save the Children, которая предоставляет экстренную помощь с момента выхода мальчиков из лодки. Впечатляющее стремление. Забота о 3000 из них в Великобритании – это только начало. Кэмерон согласился принять наиболее бедствующих, но его следующая битва – определить, каких именно.

В центре Save the Children на Сицилии я выспросила у нескольких юных беженцев их истории.

Чтобы добраться сюда, мне понадобилось два года. Я покинул свою страну из-за гражданской войны. Я жил в Бамако, малийской столице, и мы находились под перекрёстным огнём. Мы, по сути, жили в осаде в собственном доме – трудно было даже выйти за едой. Моя школа уже давно закрылась, родители умерли, когда я был поменьше, а когда во время конфликта убили моего старшего брата, мне ничего не оставалось, как уехать.

Бабушка дала мне немного денег, и я выехал в апреле 2014 года и отправился в Кот-д'Ивуар. Там я оставался почти год, продавая пластиковые сумки в попытке скопить денег на оставшуюся часть своего путешествия.

Едва покинув Кот-д'Ивуар, я осознал, насколько трудно это будет. Я был недостаточно смел и хотел вернуться. Позвонил бабушке, но она рассказала мне о вспышке Эболы, и я не смог вернуться.

Я пошёл дальше через Гвинею, Нигер, а затем – в Ливию. Туда я добрался в феврале этого года, и меня немедленно схватили и заперли в некой частной тюрьме, расположенной в чьём-то доме. Там я пробыл пять дней, когда явились какие-то люди, забрали меня и заставили меня на них работать. Они не платили мне ни гроша. Моя работа заключалась в том, чтобы наполнять мешки песком и переносить его к дому, который в это время строился.

В конце концов меня отпустили. Я отправился прямо на пляж, чтобы попытаться переплыть море. Прежде чем пустить меня на лодку, полицейские остановили меня и отобрали все деньги. Мы отплыли в полночь, а едва оказавшись на борту, я подумал: «Вот и всё, моё время кончилось». Я был уверен, что погибну. Это было страшно. К счастью, на следующий день в десять часов утра нас забрало из моря итальянское спасательное судно.

Я поговорил с бабушкой по телефону; она очень рада, что я добрался сюда. Но мысль о том, что я – здесь, а она – там, невыносима. Я стараюсь не думать об этом. Это очень плохо.

Не помню, когда я покинул Пакистан. Думаю, это случилось примерно шесть-восемь месяцев назад. Я жил у границы с Афганистаном. Я уехал после того, как двух моих лучших друзей похитили и завербовали в террористическую группировку. Я в жизни не верил, что такое бывает на самом деле. Мне было очень страшно, что следующим буду я. Я поговорил об этом с мамой и папой, и они ради моей безопасности согласились, что мне было бы неплохо уехать. У меня есть дядя в Италии, поэтому я подумал, что попытаюсь отправиться к нему.

Я проехал через Иран, Турцию, Грецию, Македонию, Хорватию, Сербию и Австрию. Мой отец – отставной военный; он дал мне на дорогу 6000 евро [6800 долларов]. В основном я путешествовал, платя людям за то, чтобы они подвозили меня на машинах. Нередко туда набивалось очень много людей – по десять на заднее сиденье и по пять спереди. Чтобы попасть в Грецию, я залез в лодку размером три на девять футов. Я наполовину был в воде и наполовину в лодке. Когда мы причалили, военные направили нас в лагерь, и сначала нас отправили в Германию, а потом – на Сицилию.

Я пытаюсь говорить с мамой, папой и дядями как можно чаще. Папа прислал мне сертификаты из Пакистана. У меня один по делопроизводству и два из скаутского лагеря. Надеюсь, они помогут мне найти работу.

Я родился на севере Нигерии, и я младший в семье. Когда мне было 12 лет, какая-то группа мужчин пришла ко мне в дом и окружила моих родных. Мне повезло, потому что я находился за окном, и поэтому они не знали, что я там. Я видел, как они связали моего брата по рукам и ногам, а потом зарезали его как козла. Я видел, как плакали отец с матерью. Затем они убили моего отца кинжалом, просто полоснули ему по шее. Также они убили двух из троих моих братьев. Я всё это видел.

Мама жестом приказала мне бежать, потому что знала, что следующим буду я. Я начал бежать. Увидел грузовик с открытой задней дверью и просто подбежал к нему. Восемь дней спустя я прибыл в Нигер и начал просить на улицах милостыню. Ко мне подошёл какой-то мужчина и спросил, не хотел бы я отправиться в Ливию. Я не знал, ни где находится Ливия, ни что это такое, но он сказал, что там лучше, чем в Нигере.

Я попал в очень большой и длинный грузовик. В нём было полно людей, и многие из них ругались. Там было множество людей – люди из Сенегала, Нигерии, Мали, Ганы, – и все они хотели отправиться в Ливию. Дорога туда заняла дня три, потому что грузовик сломался в пустыне. К счастью, у меня с собой было немного воды. Я был маленьким мальчиком, поэтому люди не пытались её у меня украсть.

Когда я попал в Ливию, меня арестовали. Я думал, что это полицейские, потому что они были в форме. Мне сказали, что я прибыл в страну нелегально, а затем началась худшая часть моей жизни. Меня посадили в тюрьму на два года, где меня распинали, иногда вверх ногами, и били день и ночь. Меня заковывали в цепи – я до сих пор весь в шрамах. Когда нам давали еду, нам давали её как собакам; бросали её на пол и гладили нас по голове, пока мы ели её прямо с пола. С каждым днём я потихоньку сходил с ума.

Однажды ночью я увидел, как бегут какие-то люди, и поэтому тоже побежал. Вот тогда-то я и увидел лодки. Я понятия не имел, ни что такое Италия, ни где она находится, но я всё равно побежал и запрыгнул в лодку. На тот момент я уже не один год видел, как у меня на глазах умирают люди – я думал, что всё что угодно хуже, чем там, где я находился, не будет.

Теперь я здесь и рад, что я жив. Я не знаю, где моя мама, и я не говорил с ней с тех пор, как уехал. Если мне позволят остаться в Италии, я с радостью это сделаю. Мне хотелось бы ходить в школу и работать, а также узнать, что такое жизнь.

И моя мама, и мой папа мертвы. После их смерти мне не хватило смелости оставаться в Гвинее. У меня, тем не менее, есть одна старшая сестра, но у неё есть жених, так что она в безопасности. Когда я сказал ей, что подумываю об отъезде, она меня поддержала. Она дала мне немного денег, чтобы добраться в Сенегал. Там я пробыл год, работая носильщиком, чтобы собрать денег на оставшуюся часть путешествия. Затем я проехал через Мали, Буркина-Фасо и Нигер. Едва я попал в Ливию, меня посадили в тюрьму. Мои пленители приказали мне позвонить родным и сказать им прислать денег. Я сказал им, что у меня нет родных, и меня побили.

Невозможно описать, насколько в тюрьме было плохо. Нас было человек десять-пятнадцать, и нас каждое утро поднимали часов в шесть-семь и отправляли на работу. Нам не платили ни гроша. Примерно спустя месяц нас внезапно попросту отпустили.

Мы пошли среди ночи искать лодку. Нас было сто пятнадцать, и все набились в очень маленькую лодочку. Я не боялся. Все остальные боялись, но я был спокоен. Я подумал: «Мне просто нужно это сделать». Когда я позвонил сестре, чтобы сказать ей, что я добрался до Италии, она не могла в это поверить. Она была очень рада за меня.

Более подробную информацию или возможность оказать поддержку несовершеннолетним без сопровождения ищите на вебсайте Save the Children.

Следите за сообщениями Лины Корнер на Twitter.

_Следите за сообщениями Ханны Моул-ффинч на Twitter._