Внутри фантастического мира, придуманного Памелой Андерсон

Впервые я встретилась с Памелой Андерсон в четверг. Она позирует на первом этаже построенного в середине века дома в Бичвуд-Кэньон, что среди низких холмов Голливуда, а день тем временем потихоньку клонится к вечеру. Трудно сказать, что поражает больше, когда я впервые захожу в дом – Памела Андерсон или свет на этаже, такой золотой цвет, какой может быть только у лос-анжелесского света в конце ясного дня. Под небом на горизонте висит полоса серого смога, а под ним – ползущая машина скорой помощи, длинные павильоны отелей.

Памела одета в чёрное нижнее бельё и плащ, а её волосы коротко и аккуратно подстрижены. Она целый день была фантазией из фильмов Хичкока или Феллини: позировала в слезах с пистолетом, в шёлковых пижамах, затягиваясь ультратонкими Capri и при этом держась за огромный радиотелефон в убедительном подобии паники. Когда камера делает свою работу, небольшая армия ассистентов, стилистов, парикмахеров и непрошеных поклонников полностью замолкает. Слышно только бибиканье и щелчок затвора, а также Лану Дель Рей на магнитофоне – для настроения.

Смотрите новую научно-фантастическую короткометражку «Connected» («На связи») с Памелой Андерсон в главной роли на Motherboard.

Нельзя сказать, будто она неузнаваема на снимаемых фото; она – Памела Андерсон. Но она выглядит маленькой для столь колоссального человека и какой-то скромной, невероятно далёкой от той загоревшей на пляжах до бронзового цвета рок-н-ролльной богини, которую я ожидала. Это странный эффект. Та Памела Андерсон, которая появляется, когда я гуглю её имя, сплошная размазанная подводка для глаз и дикий химический блонд, кажется другой женщиной. Это кажется выдумкой. За время, проведённое с Памелой (которое начинается здесь и заканчивается десятью часами позже, в полубессознательном состоянии, в машине Uber, мотающейся по холмам), я узнаю, что граница между выдумкой и реальностью прозрачна.

Пока я жду возможности поговорить с ней, начинается ночь. Ассистентка отводит фотографа в сторону. «Я возьму вина, – шепчет она, – что брать?» Розовое, шардоне, шампанское; в консультацию включается Памела. «Гольдшлегер?» – шутит она. Именно так она и встретила своего первого мужа, барабанщика MötleyCrüe Томми Ли – отправила ему небольшой бокал «Гольдшлегера» на другой конец одного бара в Лас-Вегасе. Он облизал ей лицо, и они вскоре поженились, будто в современной сказке, на пляже в Канкуне. На невесте было белое бикини. Для папарацци их союз стал сильнейшей приманкой, и всю середину 1990-х семейство Андерсон-Ли почти не исчезало со страниц таблоидов, непроизвольно создав жанр секс-видео со знаменитостями, а затем родив двух детей и расторгнув брак. Значительная часть из того, что я знаю о Памеле Андерсон до встречи с ней, окрашено яркой образностью этой эпохи, которую я впитала в нежном возрасте. Ассистентка идёт за розовым.

Переход от бокала к браку представляется маловероятным, однако именно так Памела и рассказывает истории – как импрессионистские коллажи из имён, мгновений и мест, порой соединённых между собой в напряжённые последовательности. Каждая похожа на маленькую цветочную композицию. Дэвид Лашапель, Лас-Вегас, банные халаты, блёстки на её коже, «визит к Элтону прямо в комнату». Она так и живёт. У неё нет ни менеджера, ни агента; на самом деле так не бывает никогда – «они просто забивают на меня», говорит она. Вместо этого она встречается с людьми, следует своему чутью, попадает в неприятные ситуации, вылезает из неприятных ситуаций, восстанавливает силы и движется дальше. Она заявляет, что одновременно неуправляема и внушаема, демонстрируя то самое сочетание ничем не скованной отваги и простодушия, которое привело её к тому, кем она является сегодня – снова свободным секс-символом почти 50 лет от роду с полной картотекой приятелей из числа деятелей искусства и двумя взрослыми сыновьями, на пороге того, что она называет «Главой второй» своей карьеры.

Если верить Памеле, глава первая была одной большой ошибкой. Будучи замеченной в 19 лет на большом экране во время футбольного матча с участием «Би-Си Лайонс» в Ванкувере, Канада, она ни разу не была в самолёте до полёта в Лос-Анжелес на свою первую съёмку для «Плейбоя». Этот журнал периодически проявлял к ней интерес после того, как счастливый случай с большим экраном привёл к рекламе пива Labatt, а затем – к фотокампании для ванкуверского тренажёрного зала, в котором она работала. Когда ей позвонили домой из «Плейбоя», она как раз ссорилась с женихом. Он бросался столовым серебром. Зазвонил телефон. «Памела, это «Плейбой»… Не желаете ли вы сняться для нашей обложки?» «Я уклонялась, избегая вилок и ножей, – рассказывает мне она, завёрнутая в белый махровый банный халат после того, как фотосъёмка в кои-то веки заканчивается, и при этом держит высокий бокал для шампанского. – Я сидела на полу кухни и вещала: «Да! Да! Когда можно отправляться?» Журнал предложил пробную съёмку в тот самый момент, когда жених Памелы вступил в новый приступ ревности, перейдя от метания столовых приборов к подносам. «Вот так я и явилась в Лос-Анжелес. Просто уехала. На следующий день».

Она пересекла канадскую границу на автобусе, а затем прилетела из Сиэтла в Лос-Анжелес, предварительно проведя ночь (первый раз в жизни) в гостинице. Съёмка для «Плейбоя» была рискованной. Она так нервничала, что когда ассистентка в гардеробе коснулась её груди, её вырвало. Отсняли всего одну катушку с плёнкой, но этого было достаточно. В полосатом оксфордском блейзере и галстуке (и, если не считать этого, практически обнажённой) она украсила собой обложку журнала за октябрь 1989 года, первую из 14 своих обложек, а это больше, чем у любой другой модели.

Она благодарит журнал за свою карьеру и своё культурное образование. «Я всегда говорю, что моим университетом был «Плейбой». Я встречалась с активистами и джентльменами, мы говорили об искусстве и политике, о фильмах и музыке. Я встречалась с музыкантами и актёрами. Именно там я получала для себя информацию». Нельзя сказать, что она явилась с пустой головой. Во время своего взросления в Британской Колумбии она очень много читала. Хью Хефнер дразнил её из-за того, что она была единственной моделью «Плейбоя», способной отдать должное художественной коллекции в его особняке – ни одна из остальных девушек не могла отличить картины Дали от картин Баскии.

В 1991 году Памелу выбрали на роль первой девушки из «Времени инструментов» в «Большом ремонте», а затем, в 1992-м, без прослушивания – на роль спасательницы Малибу Си Джей Паркер в «Спасателях Малибу». Сериал был откровенно китчевым, как и большинство её основных актёрских работ: в роли Валери Айронс в остросюжетно-комедийном ситкоме «Девушки с характером», в роли главной героини в обруганном всеми «Не называй меня малышкой». В более неурожайные годы она делала всё возможное, чтобы заработать на жизнь, в том числе работала помощницей фокусника в Лас-Вегасе и снималась в камео в международных франшизах «Большой брат» и «Танцы со звёздами». Но кумиром её сделали именно «Спасатели Малибу», в которых она впервые надела высокий красный купальник. Свою карьеру после той первой обложки «Плейбоя» Пэм объясняет более кратко: «Я собиралась уезжать домой, а тут случились «Спасатели Малибу», а затем как бы случилось всё остальное, и я вышла замуж, и рок-звёзды, и дети».

Её детям сейчас 18 и 19 лет; оба студенты, оба «очень хорошо воспитанные, отличные мальчишки». Её красный купальник из «Спасателей Малибу» продаётся на eBay наряду с кольцом с бриллиантом в 3,24 карата, подаренным ей по случаю помолвки третьим (а также четвёртым) мужем, профессиональным игроком в покер Риком Соломоном, с которым она развелась совсем недавно. Прибыль будет пожертвована благотворительной организации по сохранению тропических лесов CoolEarth, которую поддерживает её приятельница Вивьен Вествуд. «Мы все цепляемся за эти вещи, а мир разваливается на части, – объясняет она, но, – «я спасу половину тропических лесов в Папуа – Новой Гвинее, продав это кольцо по случаю помолвки. Моему бывшему плевать, уж поверьте».

Памела с детства любила животных и была защитницей окружающей среды. В 12 лет она убедла отца перестать охотиться после того, как обнаружила в доме обезглавленную оленью тушу, кровь из которой стекала в ведро. Мяса она больше не ела. Шестнадцать лет спустя она участвовала в бесконечном рекламном туре «Спасателей Малибу», посещая одну страну за другой, и, устав отвечать на одни и те же вопросы («С кем вы встречаетесь?», «Какие бренды носите?»), написала письмо PETA. Оно было написано на розовато-лиловой бумаге, а обратный адрес был таков: «Миссис Счастье».

Дорогая PETA,

Я снимаюсь в телесериале под названием «Спасатели Малибу», и пресса одержима моей личной жизнью. Мне очень хотелось бы отвлечь часть внимания на нечто более важное, чем мои сиськи или мои парни. Не могли бы мы объединиться? Я с детства люблю животных и состою в PETA, посылала четвертаки рулонами и всегда хотела перейти к более активному участию. Пожалуйста, воспользуйтесь мной.

С любовью,

Памела Андерсон

«Я сказала, – вспоминает она сейчас: – сделайте со мной что-нибудь. Я хочу разделить это внимание с чем-то более важным. Дайте мнечто-нибудь».

Письмо открыл Дэн Мэтьюс, нынешний старший вице-президент PETA по кампаниям в СМИ; он принял её план и завязал долгие, на десятилетия, отношения с Памелой, наиболее успешным олицетворением и сторонником PETA. Мэтьюс, архитектор весьма известных кампаний PETA «Я лучше буду ходить голой, чем носить мех», считает Памелу и PETA идеальной парой. Она остаётся самым преданным представителем организации, продвигая каждую кампанию так, как другие знаменитости могли бы продвигать фильм: выступая на ток-шоу, отправляясь в увеселительные поездки, путешествуя по разным странам. «У неё очень панк-роковое отношение к активизму, – объясняет мне по телефону Мэтьюс. – Ей плевать, что думают люди. А поскольку она так сексуальна, так дружелюбна и привлекательна в хорошем смысле, что независимо от того, насколько серьёзна идея, её рупор настолько энергичен, что её невозможно проигнорировать. Полагаю, в этом и состоит волшебная комбинация».

Везде, куда отправляется Памела, Мэтьюс определяет местные проблемы, связанные с правами животных: экзотические цирковые животные в Монако, изделия из меха шиншиллы в Париже, лабораторные шимпанзе во Флориде. Её активизм (она очень часто говорит «мой активизм», как будто это болезнь) в последние годы стал ещё напряжённее. В 2014 году она основала собственную благотворительную организацию, Фонд Памелы Андерсон, который называет своей целью защиту «прав человека, прав животных и экологических прав», а в 2015-м вошла в правление SeaShepherd, организации по борьбе с китобойным промыслом, известной своей агрессивной тактикой прямого действия. Она зовёт другом Джулиана Ассанжа («Я считаю, что он – один из лидеров свободного мира»), а в декабре посетила Кремль вместе с делегацией из Международного фонда защиты животных.

Нельзя сказать, будто вторая глава Памелы полностью состоит из политики. К примеру, в этот день, закончив наше интервью, мы должны отправиться на модную вечеринку. Это недалеко, в Голливуде: дизайнер Стелла Маккартни, её давняя приятельница, показывает свою осеннюю коллекцию 2016 года в Amoeba Records. Мне говорят, что там будут все – даже Дэн из PETA. Памела скрывается в уборной и выходит в сшитом на заказ чёрно-белом платье, а её волосы закручены в высокую причёску. Она выглядит невозможно шикарно, а я внезапно чувствую себя неправильно одетой. Ещё немного шампанского – и чёрный Suburban уносит нас с холма, прямиком к деловому концу серии испытаний на красном ковре. Памела проходит по нему, фотографы выкрикивают её имя, прокатывается буря затворов; женщины с айпэдами в руках указывают мне на более спокойную дорожку, за вспышками. Мы воссоединяемся у входа, где я немедленно теряю её в толпе. Я узнаю, что она уехала. Когда мы встречаемся снова, вернувшись в дом, она оправдывается: освещение было слишком резкое. Людей слишком много. Вот каково быть рядом с кем-нибудь знаменитым.

Памела стала знаменитостью в другую эпоху. Хотя во время бурных и очень публичных браков с Томми Ли и (ненадолго) Кидом Роком за ней и гонялись папарацци, она сохранила известную степень недоступности. Наследницы её престола скандальной известности по таблоидам не располагают такой роскошью, да и не желают её. Знаменитости, созданные Instagram и YouTube, стали знаменитыми для того, чтобы их видели; в чём смысл частного пространства? Теперь, когда любая потенциальная Кардашян может напрямую отправлять потребителю постоянный поток постановочной интимности и селфи, понятие доступа (долго являвшегося валютой славы) перевернулось вверх тормашками. Памела, чей образ был вездесущ до того, как вездесущность стало можно подпитывать ретвитами, оказалась в странном положении, в котором ей приходится заново определять характер собственного публичного образа.

«Я на самом деле никогда не обращала внимания на те материалы в таблоидах», –презрительно заявляет она. Все её давние символы исчезли: особняк Playboy Mansion, её первый пункт назначения в Лос-Анжелесе, её инкубатор и университет, в настоящее время продаётся за 200 миллионов долларов. Хефу 89. Сам журнал меняет формат; Памела была на обложке его последнего номера с обнажёнкой. Хотя «Спасатели Малибу» неумолимо продвигаются к перезапуску в формате фильма, Памеле (во всяком случае, на данный момент) там не отведена даже эпизодическая роль. А её секс-видео с Томми Ли, великий скандал её публичной жизни, уже практически не шокирует. Следует отметить, говорит она мне (даже настаивает), что пара никому не продала своё видео. Грязные деньги. «С помощью того дурацкого секс-видео, – говорит она мне, – мы могли бы спасти все тропические леса во всём мире».

Нынешняя Памела – это не та Памела, что была в прошлом, но она знает, как эксплуатировать славу, которую принёс ей купальник. Она крайне хорошо себя знает. «Не знаю, как я превращаю сиськи в деревья, китов и океаны, но я это делаю, – говорит она. – То внимание, которое я получила, я использовала, чтобы проникнуть во множество дверей». В рамках кампаний для PETA она моделирует бикини из листьев салата; она владеет обувной компанией, Pammies, которая продаёт веганскую версию сапожек-уггов из стриженой овчины, которую прославила в «Спасателях Малибу». Она противопоставляет своё настоящее своему прошлому, как будто выводит его за рамки типажа; вся её благотворительность, все её умные или бесстрашные поступки заслуживают освещения в печати именно потому, что это идёт вразрез с её публичным образом симпатичной, но недалёкой тусовщицы. Спустя несколько дней после нашей встречи она оказалась в Париже, где выступала перед Национальным собранием Франции на тему практики насильственного кормления гусей для приготовления фуагра. Французские политики оценили правдоподобие знаменитой спасательницы из «Alerte à Malibu» не слишком щедро, однако её присутствие попало в заголовки газет разных стран. Как долго она сможет играть на этом, пока неизвестно. В конце концов, от нас ускользает даже прошлое.

Недавно Памела снялась в короткометражном фильме, «Connected», режиссёром которого выступил её приятель и компаньон Люк Гилфорд. (Впервые его покажут наканале VICE Motherboard.) Она играет Джеки, одинокую инструкторшу по велоаэробике, живущую на Венис-Бич и одержимую обычной для Южной Калифорнии алхимией молодости и красоты: она пьёт соки, она наносит кремы, она медитирует. Фильм удивляет многим, не в последнюю очередь актёрской игрой Памелы, а она смягчена, уязвима и даже непосредственна.

В одной из сцен она глядит на себя в зеркало, всячески щупая своё тело и показывая свой возраст; в другой она рыдает на полу рядом со своим велотренажёром. Никакого макияжа, никакой откровенной одежды. Лишь тихий голос, лишённый значительной части своей южнокалифорнийской наигранности. В фильме Памела ни разу не подавала себя неидеальной (её об этом никогда не просили), а эта роль была сложной именно из-за того, что она ей хорошо знакома. Мать-одиночку двоих детей, столкнувшуюся с реальностью старения в Голливуде, она задела за живое.

На съёмочной площадке она чувствовала себя напряжённо, однако прослушивание музыки помогло ей попасть в нужную зону. Особенно это касается «End of Innocence» в исполнении Enigma; Памела родила своего первого сына, Брендона, под «Age of Innocence». По её словам, эта песня у неё до сих пор любимая, так как напоминает ей о том времени её жизни, когда она была счастлива. «Я была на пике всего», – говорит она.

«Я просто попала сюда, я работала, снялась в «Спасателях Малибу», а затем я встретила Томми, и мы поженились, а потом завели детей. Никогда не кажется, будто этот сон закончится. Мне никогда не казалось, что я когда-нибудь разведусь. Я никогда не думала, что всё развалится на куски. Никогда не думала, что буду мамой-одиночкой. Никогда не думала, что у меня будут другие отношения. Мне в то время, когда я слушала эту музыку, просто было так хорошо. Услышать её снова и осознать, что произошло за последние 20 лет, как это всё было отнято. Это случается с очень многими женщинами».

Когда я заговариваю об этом с Гилфордом (разоблачение: он мне друг), он умолкает. Во время съёмок фильма она находилась в процессе развода, а они достаточно близки к нему, чтобы он знал подробности. Он даже рекомендовал ей использовать эту боль в достаточно эмоциональных сценах фильма. Его увлечённость Памелой аналогична моей; «Connected» – это попытка поскрести мифологию секс-символа, чтобы найти под ней человека. Возраст в этом отношении работает на неё. Хотя она до сих пор сногсшибательна, её больше не берут на роли секс-бомб, ставшие двигателем её карьеры, а эта невероятно реальная постановка вопроса («Что дальше?») показывает уязвимость Памелы, её душевность, а эти качества могут послужить ей в Главе второй, какова бы она ни была.

«Какова траектория, или эволюция, – спрашивает меня Гилфорд, – человека, который очень сильно повлиял на мир собственным телом, тем, что неизбежно обесценивается с возрастом?»

Возможно, она начинается с правды. В 2014 году, открыв свой фонд, Памела впервые заговорила публично о пережитом ею в детстве и отрочестве сексуальном насилии. Примерно в то же время она полностью отрезала волосы. Поступки были неравноценные, но связанные.

«Мне казалось, что люди не понимают на самом деле, что за [моим образом] скрывается человек, личность, – говорит она мне. – На самом деле никого нельзя судить. Через трудные времена проходили все». Назвав свои страдания и рубанув по своему образу, она показала стремление быть публичной по-новому. Она всегда оставалась видимой, но не хотела, чтобы её видели. Милфорд согласен. «В принципе, она придумала саму себя. Она была плоскогрудой брюнеткой из Канады, которая превратилась в неотразимую блондинку – кумира Америки. Она это придумала. А теперь, на пороге 50-летия, она готова быть придуманной заново. Показать больше правды».

Я покидаю Памелу Андерсон поздно, неподалёку от того места, где увидела её впервые. Она свернулась калачиком на низком диване; туфли на шпильках сброшены на коврик. Я устала, я выгляжу усталой, макияж у меня размазался, но она всё ещё Памела Андерсон. Я пожимаю её маленькую ручку, желаю ей всего хорошего – и делаю это искренне.

Следите за сообщениями Клэр на Twitter.