Художница, которая играет в дочки-матери со своими обезображенными скульптурами

Мы с Фардо Луис Кёнинг сидели за длинным обеденным столом в «Ла Неомудехар», экспериментальном художественном музее в Мадриде, Испания. Освещение было тусклым, как на спиритическом сеансе в плохом фильме ужасов, а шестеро гостей, сидевших за столом, тоже были не особо оживлёнными. Более того, они вообще не двигались и не говорили. Их кости сделаны из мелкоячеистой проволочной сетки, а их кожа – из папье-маше. Еда была тоже ненастоящей: пироги из пеноизоляции, неварёная лапша и игрушечные куриные окорочка.

Кёнинг, 31-летняя художница из Нидерландов, называет эти скульптуры своими «созданиями», и несложно понять почему. У одних изуродованы конечности, у других – обгоревшая кожа. Выражения их лиц колеблются от спокойствия в духе Будды до абсолютного ужаса. Она не просто так называет их «созданиями» – почти человеческими, но не совсем, – а из-за их необычной эстетичности. А всё из-за того, что для неё они едва ли не живые.

Прежде чем начать проводить званые обеды в «Ла Неомудехар», Кёнинг уже построила успешную карьеру в сфере искусства. Она обучалась скульптуре и инсталляции в Амстердамском университете искусств, а после выпуска в 2008 году она в поисках вдохновения поехала пожить в Африку и Бразилию.

«Меня очень вдохновили африканские анимистические убеждения, что материал может иметь чувства, – рассказала она мне. – Там верят в шаманство, в то, что скульптуры оживают. Вы должны приносить им еду, вы должны приносить им питьё. Вы должны действительно играть с ними».

Для Кёнинг суть лепки был не в том, чтобы просто создавать идеально симметричное лицо или реалистичную кожу – это было только началом. «Когда сама скульптура говорит: «Эй, теперь я закончена, теперь я кто-то – после этого мы можем начать встречаться».

Она назвала процесс пробуждения её созданий к жизни «игрой», вроде взрослой версии детского чаепития. «Я играю с ними как тогда, когда я была маленькой девочкой. У вас есть бутафорские чайные чашки и ненастоящая еда, вы играете, как будто вы проводите небольшую вечеринку и в гости приходят ваши друзья».

«Чаепитие» Кёнинг не прекращается, когда заканчивается выставка. Собственно, когда её шоу в «Ла Неомудехар» в конце апреля закрылось, она рассадила своих создания за столом, чтобы они проживали свои дни в загородном доме её отца в Онтеньенте, Испания, по крайней мере, до её следующей выставки. «Они никогда не будут упакованы в пластик».

Сложно понять отношения Кёнинг с её «созданиями», пока вы не увидите Гиго. В отличие от остальных её созданий, Гиго не изуродован и не обожжён. У него округлый подбородок и тонкие губы, а его глаза расслаблено закрыты. Его даже можно назвать красивым. И всё же меня застало врасплох, когда Кёнинг назвала его своим парнем.

Лицо и руки Гиго были сделаны из силиконовых слепков мужа Кёнинг, которые были затем наполнены пеноуретаном. Одна из друзей Кёнинг, художнца Марие Герэдтс, объяснила, что Гиго был скорее персонификацией парня, чем настоящим возлюбленным. «Она превратила Гиго в более универсальную концепцию – любовь, приходы домой, доверие тому, кого любишь», – объяснила Герэдтс по электронной почте.

Но это не вполне отражает то, как Кёнинг ведёт себя рядом со скульптурой. Вскоре после того, как Кёнинг создала Гиго, она взяла его с собой на творческое проживание в Испанию. «Я жила с ним изо дня в день, пытаясь выяснить, может ли он стать чем-то большим, чем просто куклой из папье-маше, потому что я в него вложила очень много энергии, – сказала она. – Я думала: «Сделаю-ка я парня, и буду делать всё, что люди делают с партнёром».

Кёнинг задокументировала их активно развивающиеся отношения в социальных сетях. Фотографии на диво нормальные, несмотря на тот факт, что Гиго – неодушевлённый. На странице художницы в Facebook есть фотографии, как пара вместе что-то пьёт в солнечный день; на YouTube она опубликовала видео, на которых они обнимаются на диване. На одном из видео, помеченном «просто болтаем», Кёнинг сидит рядом с Гиго более пяти минут, просто курит и разговаривает. Он ей не отвечает.

«Они никогда не смогут жить полноценно, как живём мы», – сказала мне Кёнинг. И так же убедительно, каким является мир Кёнинг, женщина – художница, и это её хлеб.

Однако же, не похоже, что отпуск был только ради шоу. Её внимание к Гиго было слишком щепетильным, театр зашёл слишком далеко только ради нескольких кликов на YouTube. Она водила его в рестораны и на пляж. Она праздновала его день рождения со свечами и тортом. Она заказывала ему еду и покупала напитки в клубах. Герэдтс сказала, что она даже брала его плавать.

Если вы видели их, вам было бы не только любопытно, почему эта женщина была с куклой – вы также могли задуматься, а не считает ли она её живой. Кёнинг вспомнила, что как-то вечером они с Гиго обедали в дальнем углу ресторана, когда к ним подсела пожилая женщина, молча взяла Кёнинг за руку и сказала: «Я желаю Вам крепких сил в вашем процессе».

Кёнинг была озадачена этим комментарием; Гиго сидел молча, как и всегда. «Она сказала: «Я думаю, что у вас умер муж от ужасного несчастного случая – при пожаре или вроде того». Она подумала, что это какая-то терапия», – объяснила Кёнинг.

Сидя с Кёнинг и Гиго, сложно не задаться вопросом, была ли незнакомка права. Произошло ли что-то такое, что художница старается перебороть со своими «созданиями»?

«Мой очень близкий друг сказал: «Надо же, я вырос вместе с тобой, и мне казалось, что у тебя было нормальное юношество, – признаёт Кёнинг. – Такие создания… Мне кажется, будто они вышли из рук кого-то, кто пережил очень травмирующую ситуацию».

Но она говорит, что это не так. Она не страдала ни от какой травмы, и она настойчиво утверждает, что у неё была абсолютно нормальная жизнь. Возможно, она просто восприимчивый человек, на которого вся грусть в мире воздействует больше, чем на большинство людей. Или, возможно, по её словам, скульптуры получаются из-за поездок, где она наблюдала за людьми, в которые она ездила в детстве, во время которых она изучала уникальные особенности каждого человека, желая исследовать каждую личность, их пороки и всё прочее.

Первое создание, которое я увидел в «Ла Неомудехар», было низким, у неё был открыт рот, из него были видны крошечные зубки. Её рука выглядела так, будто она неправильно срослась после сильного перелома. По словам Кёнинг, на это создание её вдохновила реальная женщина, которую она встретила в Китае. «Она была вот так обезображена, – сказала Кёнинг. – Когда я встретила её, она пыталась продать мне карточку туриста».

Она вспомнила, как говорила с маленькой женщиной и обратила особое внимание на её брюки с хорошо заутюженной стрелкой. «Я подумала: «Вау, если ты уже настолько обезображена, зачем тебе вообще прилагать усилия?», – Виноватый взгляд проскользнул на лице Кёнинг. – Затем я подумала: «Ой, какая ужасная мысль. Мысль, которой нужно очень стыдиться».

Она решила создать скульптуру женщины в качестве вроде как искупления. «Она будет частью моей семьи, – сказала она. – Этот изуродованный человек будет теперь частью моей семьи».

У каждой скульптуры есть история вроде этой. В дальнем конце обеденного стола сидела седая женщина именуемая «Бабулей», чьё безмятежное выражение лица заставило меня почувствовать умиротворение. На земле лежит мёртвое животное, вдохновение для которого Кёнинг нашла в растоптанной собаке, которую она увидела на улице в Индии.

Затем я увидел Гиго. Кёнинг погладила руками его чёрные волосы с такой любовью, с какой вы бы погладили возлюбленного.

Все мы заряжаем предметы своей собственной магией: выцветшие фотографии умерших родственников, или реликвию бывшего, которую вы просто не можете выбросить. Пожалуй, Кёнинг просто немного более честная в отношении этого процесса.

Когда я уходил с затемнённой выставки, я случайно наступил на ногу одному из её созданий. Слово «Простите» почти соскользнуло с моих губ. Я остановился только потому, что не знал, перед кем я должен извиняться.

Подписывайтесь на Мэтта Ст. Джона на Twitter.