Хороший бар легко найти. Просто выполните быстрый поиск в Google или возьмите любую бесплатную еженедельную газету, которую разносят там, где вы живёте, и найдёте целый ряд вариантов. Шикарные, нарочито элегантные «подпольные бары», в которых работают миксологи в галстуках-бабочках, спортивные бары с чересчур большим количеством кранов, фальшивые забегаловки, в которых платят за атмосферу, ничем не выделяющиеся заведения, существующие с незапамятных времён, в которых можно просто посидеть и выпить. Каковы бы ни были ваши пристрастия, барный стул для них найдётся.

То есть, конечно, если вы не определяете хорошее как «объективно плохое». Для таких людей, как я, самый главный критерий оценки любого питейного заведения – его способность вызывать дискомфорт у всех, кто в него заходит. Мне нравятся такие бары, которые внушают мне страх. Вероятно, самый лучший бар, в котором я когда-либо побывала, находился в Новом Орлеане, в районе, в который нас не хотел вести таксист. Он был в трейлере; чтобы видеть на расстоянии двух футов от своего лица, нужно было зажечь спичку; населяли же его тараканы, достаточно большие, чтобы решать алгебраические уравнения.

Таких баров в Нью-Йорке не найти – во всяком случае, не в том причёсанном, джентрифицированном Нью-Йорке, в котором я живу сегодня. Однако, возможно, я упускала из виду кое-какие отличные (то есть ужасные) бары, потому что не знала о них. Поэтому я отправилась на поиски худшего бара в Нью-Йорке.

Вот моя методика: я приходила в бар (захватив с собой своего фотографа Джулиана), спрашивала людей, где находится худший бар в Нью-Йорке, а затем отправлялась в этот бар. Повторяла это до нахождения объективно самого худшего бара или до состояния нестояния (в зависимости от того, что наступало ранее). Итак, я начала с:

The Continental расположился в конце полосы дешёвых пиццерий, тату-салонов и несколько сомнительных чуваков, продающих кольца с лотков. Совсем рядом у «Макдональдса» слоняются без дела краст-панки. Поскольку его наиболее примечательной особенностью является баннер снаружи, гласящий: «5 любых шотов – 10 долларов весь день / всю ночь (да, мы серьёзно)», я всегда мысленно называла его «Шот-бар». Между тем, его вебсайт энергично защищает подлинность данного специального предложения, а также объясняет в 1200 словах, что его владелец, Триггер, однозначно не расист, несмотря на то, что Нью-Йоркская комиссия по правам человека три раза проводила расследование в связи с его политикой запрета на мешковатые брюки. Рассчитаться здесь можно только наличными, но оба банкомата снаружи неисправны. Оформление прямиком из Spencer's Gifts – по сути, светящиеся плакаты с Джими Хендриксом и тиграми.

Иными словами, для меня это было неплохим местом для начала.

Опрокинув в себя пиво и шот, я подсела к двум чувакам в бейсболках у барной стойки. Ник и Джонатан, которым швейцар приказал перед входом развернуть кепки, согласились с тем, что The Continental очень, очень плохой. Когда мы говорили, было тихо – было 4 часа вечера, и бар всего несколько минут как открылся, – но вечером там, очевидно, становится крайне шумно.

Вскоре я начала гадать, как это может выглядеть. За барной стойкой висел знак, пространно объяснявший, что законодательство не требует от баров подавать питьевую воду, хотя требует этого от ресторанов. «ТАК ЧТО ПЕРЕСТАНЬТЕ ДЕЛАТЬ МНЕ МОИ БАРМЕНСКИЕ НЕРВЫ!!!» – требовал он.

Когда за мной сбились в кучу молодые люди в футболках Университета Центральной Флориды и начали дико жестикулировать, смотря небольшой телевизор, я начала представлять себе, какими они будут, выпив по десять шотов каждый, не выпив ни капли воды.

«Я не бывал ни в одном другом заведении, где можно было бы блевануть на барную стойку и получить всего лишь предупреждение», – заявил мне Джонатан.

Как и я, эти дружелюбные ребята обожали отвратительные бары. Однако они никогда не ходили в одно заведение – Wicked Willy's, близлежащий «пиратский» бар, в котором некогда работала бывшая девушка Ника. Туда часто ходили студенты, а тут совершенно случайно наступил Международный пиратский день. Как послушать – прелесть какой ужас. Поэтому я направилась в:

Половина людей в Wicked Willy's были ребятами из Нью-Йоркского университета, внешне похожими на детей, и другая половина – людьми, которые, наверное, проходят фанатские тесты на знание «Пиратов Карибского моря» в Интернете. Потягивая свой якобы алкогольный «Беллини» с замороженным персиком, я завязала беседу с парой средних лет из Лонг-Айленда – Джоан и Терри; они заявили, что это их любимое место – выпивка относительно дешёвая для этого района, а ещё там «дико».

Под «дико» они подразумевали либо то, что там есть компашка 22-летних парней, думающих, что они Джонни Деппы, либо то, что Wicked Willy's – из тех заведений, в которых есть шест для стриптиза и стол для вода-понга. Такие бары любят люди в возрасте от 20 до 30 лет, только что переехавшие в Нью-Йорк. Однако те, кому от 20 до 30 и кто прожил здесь дольше года, ненавидят их со страстью, которая, по сути, несколько странна.

По мнению Джоан и Терри, «плохой бар» определяется как заведение, которого не существовало на самом деле, когда они были моими ровесниками. Хотя им и не хватало слов, чтобы это описать, они, по сути, имели в виду так называемые подпольные бары – заведения, которые должны были имитировать секретные бары времён сухого закона. Чтобы выпить в одном из этих заведений в 2016 году, нужно выстоять длинную очередь на вход через телефонную будку в заведении, подающем хот-доги, а потом заплатить 16 долларов за коктейль с мутным арахисовым маслом.

Несмотря на все различия в нашей оценке Wicked Willy's, я подумала, что эта парочка всё же в чём-то права. Бар должен быть демократичным заведением, а любое место, в котором напитки стоят дороже еды, противоречит этой концепции.

Здорово поругавшись, пара сказала мне, что, если я хочу плохой бар, мне следует отправиться в Jake's Dilemma в Верхнем Уэст-Сайде. Они утверждали, что он «пресный». Мне это казалось не таким уж и ужасным, но всё же:

Учитывая длинный список претензий Джоан и Терри к коктейльным барам, я ожидаю, что в итоге окажусь в таком. Оказывается, их предложение не соответствовало сказанному ранее, потому что нас отправили в бро-бар, на описание которого мне не хватает слов. Две текилы с содовой совершенно не помогли мне обрести способность рассказать вам о Jake'sDilemma. Jake's Dilemma прекрасен. Jake's Dilemma хорош. Собака-поводырь снаружи была шикарна.

По поводу следующей остановки своей всё более бухой экскурсии я обратилась к гомосексуальной паре, двум парням – Диего и Сауло, которые, не теряя времени, предложили Toolbox, гей-бар, который они недвусмысленно описали как вотчину маньяков. Я знала, что, по крайней мере, сама буду для этого неуязвима и, по сути, не стала проявлять никакой заботы или эмпатии к Джулиану, своему чудо-мальчику-фотографу, так что мы немедля сели в такси и отчалили в сторону:

Чёрт с ними; Toolbox был зачётен. Это нью-йоркское заведение из тех, в которых происходило действие первых сезонов «Секса в большом городе», – застывшее в 90-х, только песни Бейонсе постоянно играли. (В этот момент я полностью перешла на спиртное и начала чувствовать себя очень хорошо, поэтому мой рассказ с этого момента может быть несколько ненадёжным.)

Когда по телевизору начали показывать «Убить Билла», я пришла в восторг, так как это один из моих любимых фильмов, до такой степени, что в старших классах у меня были пластиковые фигурки его персонажей, и я даже сама себе сделала такую футболку, когда вышла первая часть. После того, как я с головой погрузилась в фильм и начала пить шоты, Джулиан, как мне смутно помнится, что-то говорил мне насчёт того, что, проходя мимо нас у барной стойки, эта парочка всякий раз пользуется случаем и полностью ощупывает его тело руками. «Заткнись, таков каждодневный мир женщины», – якобы ответила я, если верить тому, что он рассказал мне позднее.

Наконец, после того, как Джулиан стал непрестанно докучать мне жалобами на явные приставания, мы пересели. Мы поговорили с парочкой парней постарше, которые с удовольствием рассказали, куда раньше, когда времена были проще, люди приходили в поисках секса на один раз. «Самым подходящим местом считался вот этот зал», – печально сказал мне какой-то чувак в шляпе.

Довольная собой из-за того, что наткнулась на настоящее логово порока, я вышла отметить это, выкурив сигарету. Так я и встретила Билли, бывшего морпеха, который, по-видимому, не понимал, что за клиентуру обслуживает Toolbox. «Я должен встретиться здесь с девушкой. Думаю, она хочет секса со мной, – невнятно изрёк он. – Но ей, кажется, 50, и я её только что увидел, и она здесь со своим другом-геем».

Мне не хватило духу сообщить Билли, что он и та женщина, которую он встретил на улице несколько мгновений назад, не на свидании, но мне всё-таки посчастливилось спросить пьяного в доску бойца, какой бар, по его мнению, самый худший в Нью-Йорке.

«Это Applebee's, – заявил он, произнося длиннющую тираду. – Он для тех, кто боится выходить из своей, бляха-муха, зоны комфорта».

Мне помнится, что дальше он рассказал мне, как они с приятелем ходили в Applebee's и прикалывались над туристами, а затем я пошла дальше. Однако сделанная мною запись нашего разговора показала, что мы добрых 30 секунд просто проорали друг на друга: «Applebee's, детка!», а затем я три-четыре минуты проговорила с южным акцентом. Потом настало время для Таймс-сквер; настало время хорошо подкрепиться, настало время:

Я уверена, что Applebee's порой является отличным заведением для некоторых людей в некоторых штатах, которые, вероятно, имеют квадратную форму. Однако если вы – это я, выпившая уже десять порций спиртного или около того, сразу после того, как фильмец Тарантино в гей-баре разжёг в вас необычную феминистскую ярость, он крайне дезориентирует.

Вот что со мной случилось. Порядок произвольный, потому что в Applebee's времени нет. Я направилась в бар на огромном эскалаторе; я заказала «маргариту», которая в итоге оказалась «скорпионьей миской», наполненной сахарной водой с малиновым вкусом; я поела сладкого картофеля фри в соусе с таким вкусом, что он был бы уместен на верхушке булочки Cinnabon; моя официантка подумала, что я – знаменитость, потому что меня снимал Джулиан; я не смогла воспользоваться похожей на iPad штукой, которую нужно использовать, чтобы оплатить счёт; счёт затянул на 100 долларов; «маргарита» затянула на 17 долларов; я (очевидно, судя по квитанции) заказала две штуковины, которые назывались «Whiskey 2.0» и «Long Pour».

Не знаю, является ли Applebee's худшим баром в Нью-Йорке. Однако я знаю, что смешивать огромный чан алкогольного сахара, а затем поглощать еду, которую, вероятно, полностью сделали из сахара, а затем макнули в соус, который также сделан из сахара, после целого дня пива, виски с рассолом, шотов, текилы с содовой и чего-то под названием «Long Pour» – плохая идея.

После Applebee's я отправилась ещё в один бар, потому что я принимаю дурные решения. Он назывался Happyfun Hideaway; он находится в Бушвике, и на самом деле это очень хороший бар. Там я встретила своего приятеля, который сказал мне что-то совершенно безобидное о своём желании получить номер бармена. Не знаю точно, с чем это связано в большей степени – с плававшим в моём мозгу «Убить Билла» или с эквивалентом трёх Four Loko с кофеином, плававших в моём желудке, – но смутно помню, как я обвинила его в неизвестного вида «микроагрессиях» (раньше я никогда не употребляла это слово), бежала через дорогу, сидела в такси примерно в полпути до дома, а затем проснулась среди ночи и обнаружила DVD «Убить Билла. Фильм 2» (даже не знала, что он у меня есть), застрявший в моей PlayStation под углом 45 градусов вверх ногами.

Вот так и можно найти худший бар в Нью-Йорке.

Следите за сообщениями Элли Конти на Twitter.