Что случилось, когда я отправилась «за кулисы» в KFC

Буду с вами совершенно честна: до этого я никогда не питалась в KFC.

То есть, конечно, я сама не один раз вкусно пошутила о еде из «ведра». Но насколько я помню, я никогда сознательно не вкладывала деньги в секретный рецепт полковника Сандерса, никогда не облизывалась на их бургер, никогда не задумывалась о смеси из 11 трав и специй и никогда не кусала наггетс в кляре «Кентукки».

Впрочем, я ела жареную курятину, особенно в этом курином раю, Берлине, где к жареной во фритюре квочке вам добавят картофельный салат и кусок хлеба, похожий на обгоревший на солнце локоть, или подадут её на груде риса и нута размером с рулевое колесо с маринованными огурцами, подаваемыми из небольшого аквариума для золотых рыбок.

Поэтому, когда пришло приглашение попробовать свои силы «за кулисами» одного из KFC в центре Лондона, я приняла его в мгновение ока. Конечно же. Во-первых, как человеку, верящему в благополучие животных, а также чернорабочих, мне было интересно увидеть, что же происходит там, среди горячего масла и громадных раковин. Но причина была ещё и в том, что я бы поработала гробовщиком, каменщиком, косметологом, уборщицей, работницей канализации, учительницей начальных классов или швеёй, если бы это дало мне возможность лучше понять, что каждый день делают тысячи людей, дабы заработать на жизнь. Особенно если к этому будет прилагаться бесплатный ужин.

По прибытии в ресторан меня сначала поражает вид гигантского, размером с человека пластикового бака с куриными наггетсами. Позднее я вижу пиарщицу с такими ресницами, которые заставляют задаваться вопросом о том, какой запах у перьев, которые она носит на груди и голове, танцуя за подносом с соусом барбекю.

В KFC меня пригласили (как могут пригласить в KFC и вас в ближайшем будущем), потому что этот международный куриный бизнес принял решение о запуске «закулисной» ночи в 100 из своих филиалов по всей Великобритании. Она называется «Открытая кухня KFC» и даёт клиентам возможность заглянуть в мир курицы в сухариках, жарки под давлением и майонезных пистолетиков.

Я обеими руками за такую схему. Нам полезно задумываться о том, откуда берётся наше мясо (в данном случае – пластиковый пакетик с кусочками курятины, выносимый из комнаты с холодильниками в серебристом ведёрке), кто его готовит (мужчина в кепке KFC и чехле для бороды, который, как и большинство персонала KFC, вероятно, получает минимальную зарплату по стране), а также что, собственно, подразумевает обслуживание в этом масштабе (масса шикарной еды идёт на «пожертвования» из-за строгой логистики и непредсказуемой структуры заказов).

Прежде, чем получить разрешение стать за прилавок, мы попадаем в нечто чуть более напряжённое. Если конкретно, то в пару резиновых галош, которые болтаются, как автомобильные шины, и теоретически не дали бы мне растянуться на разлитом масле врезавшись головой в груду сырой курятины. Я также надеваю аккуратный белый фартук со словами «Открытая кухня», идеально размещёнными для того, чтобы я выглядела так, как будто рекламирую открытую грудную клетку, а также (да-да!) сетку для волос и чёрную бейсболку. Я похожа на сильно затерявшуюся буфетчицу по пути на митинг за Уильяма Хейга. Это один из лучших моих образов.

Оказавшись на кухне и пройдя мимо сияющих досок и золотых стеллажей с жареной курятиной, я поражаюсь тому, как там всё-таки тесно. Разумеется, нас на экскурсии трое сразу, но когда думаешь о том, сколько людей было бы на обычной смене в любое время (до десяти в час пик), и о том, что многие из них будут носить свежеподжаренные продукты, некоторым образом поражает, что происшествия не случаются чаще. Мне приходится протискиваться между двух мужчин просто для того, чтобы добраться до раковины – возможно, при этом прижав их к двум большим фритюрницам под давлением из нержавеющей стали, – чтобы тщательно помыть руки мылом, а затем – средством для обеззараживания рук.

Роб, операционный директор KFC, быстро поговорил с нами на тему пиара прежде, чем мы зашли, чтобы объяснить, что в этом мероприятии для него главное – это «доверие» и «прозрачность». У Роба трое детей. Роб носит клетчатую рубашку KFC и очень часто употребляет слова «надлежащий» и «настоящий», говоря о курице. Но стоя рядом с металлическим люком с надписью «выброс пара и масла приведёт к тяжёлым ожогам», я внезапно начинаю думать, является ли это той «надлежащей» «прозрачностью», которую имел в виду Роб.

Далее ещё один сотрудник KFC, прижатый к белой выложенной плиткой стене, говорит с нами о «секретном рецепте» сети, одновременно баюкая серебристый мешочек с чем-то похожим на еду космонавтов. Это, объясняет он, легендарная смесь трав и специй, которую добавляют к смеси яичного и молочного порошка, а также мягкой белой муке. Он обращает наше внимание на две большие (то есть в половину моего роста) кремовые бадьи для мойки посуды, полные пушистого белого порошка. В него Хулио, менеджер, окунает девять кусочков промытой курятины, а затем приглашает нас «попробовать». Судя по всему, для покрытия крылышек, бёдрышек и грудок нужно десять хороших посыпаний, в то время как ножки окунаются дважды.

Извините, пожалуйста, но мне нужно кое о чём вспомнить: как можно разделить курицу на девять частей? Почему грудка всего одна? Я искренне готова спросить, но как раз в этот момент меня отводят к бадье с мукой, чтобы попробовать потереть крылышко (в котором перед жаркой нужно как бы завязать узел) и бёдрышко. Я встряхиваю их, бью запястьем по запястью, чтобы стряхнуть излишек распылённого ароматизатора, и кладу их на поднос.

Каков этот крошечный уголок кухни жарким субботним вечером, когда все фритюрницы работают одновременно, персонал снуёт туда-сюда с вёдрами сырой курятины и подносами с зажаренным филе под бдительным оком компьютеризированной системы управления поставками, не говоря уже о менеджере. Возможно, это лучше, чем мне кажется. Но может быть, это и гораздо хуже.

Из-за особенностей процесса заказа и готовки в KFC (курицу жарят до её заказа, поэтому, когда приходит клиент, наготове всегда есть запас еды) огромное её количество живёт дольше заявленного «допустимого» срока ожидания и подлежит выбрасыванию. Менеджер говорит мне, что на самом деле её используют как «пожертвование», но в какой-то момент на моих глазах один мужчина выбрасывает целый поднос с восемью готовыми и всё ещё очень даже съедобными филейками в большой чёрный мешок для мусора. Возможно, он ошибся. Но мне кажется, что такое случается очень часто. В конце концов, я же не знаю, как долго остаётся годным к употреблению приготовленный кусочек курятины или как долго занимает дорога к тем людям, которым её жертвуют.

Как бы то ни было, после валяния в панировке и жарки приходит наша очередь попробовать сделать бургер. Опять-таки, это делается на пространстве примерно вдвое меньше вашей студенческой одноместной спальни. Пространство вокруг нас находится в лучшем случае в полуметре от стены или столешницы. По словам главного регионального менеджера, который водит нас по этой секции, обычный сотрудник (человек, которому платят минимальную зарплату по стране) изготавливает по четыре бургера в минуту. От булочки до коробки. Мне всего на один требуется 36 секунд. Но таковы ожидания: четыре бургера в минуту, нередко по нескольку часов кряду. Поджарить булочку, выдавить майонез из предмета, похожего на пистолет для мастики, шлёпнуть филейку (которая берётся щипцами с одного из подносов возле вашей головы), добавить щепотку салата, закрыть коробку, развернуться и передать через прилавок.

Я не хочу бессовестно портить кому-то настроение, но всё таки меня мучают мысли о том, сколько таких картонных коробок с бургерами всего через несколько минут окажутся в мусорном баке. Не нужно быть климатологом, чтобы понимать, что здесь, возможно, есть некоторые проблемы с устойчивым развитием.

Мы выходим из кухни и переходим в обеденную зону. Я сажусь за столиком перед Джеком, директором по инновациям KFC, и открываю свою коробку, дабы посмотреть на дело рук своих. Мягкая белая булочка с выдавленной порцией острого майонеза, жареный кусочек курятины и салат в таком количестве, что им можно было бы заполнить мою ладонь. На вкус хорошо. Майонез хороший. Еда, жаренная во фритюре, всегда хороша, разве нет?

Я смотрю на небольшую грифельную доску рядом со своим правым локтем, которая сообщает мне, что KFC в прошлом году продал 1,3 миллиона галлонов подливки, а это два олимпийских плавательных бассейна. Это ужасно много непереработанных пластиковых тюбиков из-под подливки.

Пока мы едим, Джек рассказывает нам о «наследии» и «южных корнях», которые KFC с гордостью чествует. Нам также дают вкусный початок кукурузы, немного картошки фри и ещё один кусочек жареной курятины. Вполне возможно, что именно его я выдернула из бадьи с мукой всего несколько секунд назад, думаю я, поедая кожицу пригоршнями.

KFC меняет дизайн интерьера каждые пять лет, и любит идти в ногу с крупными пищевыми трендами, – говорит Джек.

«У KFC когда-нибудь можно будет выбрать свободное содержание?» – спрашиваю я. В конце концов, Hellman's же кладёт яйца, полученные с помощью свободного содержания, в свой британский майонез, а в Starbucks подают яйца только от кур, не живущих в клетках. А с такой долей рынка, как у KFC (он продаёт около 14 миллионов кусочков курятины в неделю и владеет 890 ресторанами по всей Великобритании), он бы однозначно смог договориться о разумной цене на курицу свободного содержания. Он бы, возможно, сумел преобразить выращивание кур в Британии.

«Наш основной ориентир – это вкус, – говорит мне Джек, судя по виду, немного смутившись. – То есть мы заботимся о благополучии: вся наша курятина одобрена Red Tractor, а всё мясо на кости – из Британии и Ирландии. Но, понимаете, нам нужно сохранять конкурентоспособность. А важнее всего для нас вкус».

Это не самое лучшее оправдание, которое я слышала. Собственно, это на самом деле вообще не оправдание. Свободное содержание – это не просто выбор вкуса, но он важен для очень многих людей. И это однозначно могло бы быть для KFC возможностью оказаться в авангарде чего-то важного. Вместо этого разговор переходит на майонез с чёрным перцем и «Грязный луизианский бургер».

Роб возвращается и говорит мне, что KFC никогда не берёт людей на работу по договорам почасового найма, но здесь платят минимальную зарплату по стране, а не прожиточный минимум. Я стираю с щеки соус барбекю. Сейчас уже 9 вечера, и я сыта – этак истерично, когда хочется есть дальше до потери пульса. Из аудиосистемы начинает звучать песня Робин «Call Your Girlfriend», гигантская пластиковая бадья с куриными наггетсами прижимается к стене, словно сдувшийся надувной замок, а я сняла свою сетку для волос. За последние два часа я съела больше курицы, чем за предыдущие два месяца, и достаточно майонеза, чтобы смазать двигатель в поезде.

Пора отправляться домой, думаю я. Чтоб поесть немного овощей.