Рокки Бальбоа – любимый американский миф о мужественности

Посмотрите, как он двигается: то, как он балансирует между инстинктом и анализом ситуации. На ринге он часто лажает. Его тело пошатывается, теряя баланс и падая в одну сторону, в то время как его конечности валятся в другую.

Но когда он наносит удар, эти моменты славы настолько сильны и заслуженны, что они просто парализуют, как и возрождение легенды об американской мужественности.

Его зовут Рокки Бальбоа, и я впервые увидел его, когда мне было семь лет в 1999 году на День Независимости. Вы можете подумать, что мои родители сошли с ума, разрешив мне смотреть «Рокки» (1976), когда я должен был смотреть мультик «Мой сосед Тотторо», но посмотрите на любой список фильмов, которые смотрят американцы 4 июля и вы найдёте его там: Рокки Бальбоа – идеальный мужчина американской мечты, который борется за лучшую жизнь.

Не трудно понять, почему фильм считается таким плодотворным. Рокки является одной из самых наивных квинтэссенций американской мечты в мире кино: человек рождается ни с чем, и он превращает это ничто во что-то. Он не блещет талантами, поэтому он тяжело работает, чтобы компенсировать это.

И со временем вся Америка становится им одержима. Триумфальная песня Рокки, играющая, когда он бежит на рассвете вверх по «Ступенькам Рокки», стала музыкой подъёма, которая подчеркивает наши собственные мелкие сражения.

Некоторые из этих списков рекомендуют вам посмотреть полностью всю серию фильмов. Другие советуют посмотреть только некоторые патриотические, как та первая особо патриотическая часть, которая дала импульс ряду продолжений – франшизе «Рокки». Или «Рокки 4» – нелепая часть, снятая на фоне событий и настроений холодной войны. Или же самый последний «Рокки Бальбоа», где Сильвестр Сталлоне опускается до самопародии.

Но Рокки Бальбоа 1976 года, человек опасной славы, был тем, кем я хотел бы стать – возможно, единственной причиной этому было то, что я чувствовал, что однажды я бы смог им стать. Он был обыкновенным человеком. Он не был красив. Род его героизма был достижим. И казалось, что бои, которые он выиграл, мог бы выиграть и я.

Когда мне было семь, я любил всё в истории Рокки. Моя любовь к нему была достаточно бессмысленна, потому что я был темнокожим ребёнком двух иммигрантов, живущих где-то на окраине, и хотя я тогда этого ещё не знал, я был геем. Это было всё то, чего нельзя было сказать о Рокки. Но мне нравилось, как Эдриан, его возлюбленная в очках, постепенно становится его причиной для боя. Я любил неэффектный способ Рокки драться, не с идеальной гимнастической ловкостью обученного профессионала, а с изматывающими целенаправленными усилиями аматора, который постоянно говорит себе, что нужно работать ещё больше. Я любил динамику его разрушенной семьи, где ужины растворялись в рутинных соревнованиях по крику, которые напоминали отношения в моей семье.

А больше всего я любил оправдание для его драк, о которых он сказал Эдриан. «Я просто хочу доказать что-нибудь», тихо сказал он. «Я – не бездельник. Неважно, если я проиграю. Неважно, если он расшибёт мне голову. Единственное, что я хочу сделать, это не сойти с дистанции. Вот и всё».

Это было сущностью того, чем для меня был процесс становления американского мужчины: утомительный, но стоящий того из-за привилегии плюнуть в лицо каждому придурку, который тебя унижал. Это была слава. Это было то, что делало из тебя человека в США: труд, за которым следует сладкая космическая справедливость.

Рокки был для меня вдохновляющим примером того, как можно добиться более высокого социального положения; он был ребёнком-аутсайдером в стране, которая воображала себя хозяином положения ещё с начала холодной войны. Но что заставило меня так легко его полюбить, если он воплощал каждый американский идеал, который я со временем и горьким опытом начал ненавидеть?

Давайте взглянем на его привлекательность, когда фильм впервые вышел. В 1976 году Америка проглотила «Рокки» как наркотик; это был перерыв от особенно суровых американских фильмов той осени, таких как «Таксист», «Телесеть» и «Вся президентская рать». Эти три фильма, все номинированные на «Лучший фильм», рассказали всей Америке о её многочисленных проблемах и лажах.

Но Рокки победил, потому что его история рассказала нам более сладкий миф: что благодаря грубой силе и согласованным усилиям вы могли бы восстать против тех привилегий, которые Америка не дала вам. Это всё был, конечно, бред собачий. Тем не менее, несмотря ни на что, Рокки искусно раскрыл тему ура-патриотизма и всякого сентиментального вздора, и я тоже попался на эту удочку.

Большинство критиков видели его насквозь, но некоторые повелись на это, как и я. Винсент Кэнби написал в «The New York Times», что это была «чистая ностальгия по 30-ым годам», «сентиментальный фильм о маленьких трущобах», тщательно продуманная машина, чтобы разворошить чувства. Роджер Эберт был от него в восторге, и он был до боли откровенен о причинах такой любви: это был фильм, который заставил его вспомнить, почему он ходит в кино. Полин Кейл написал о Рокки как о персонаже, который «в один момент кажется отталкивающим, а в другой – благородным», человек, который пошёл против американских убеждений и одержал над ними верх.

Это была магия Рокки и Сталлоне. Сталлоне танцевал между двумя полюсами, с одной стороны отвратительно жестокий, а с другой – неожиданно достойный. Послушайте только, как он, окровавленный и избитый в финале после боя, зовёт с торжествующим отчаянием свою крошечную и неловкую возлюбленную.

«Эдриан, Эдриан!», он кричит и хромает сквозь толпу прохожих, с одним глазом закрытым и окровавленным, а вторым едва приоткрытым. Слова застряют в горле, и в этот момент мы так же отчаянно хотим оказаться в объятиях Эдриан, как и он, потому что мы такие же, как Рокки. Он только что проиграл битву, но рук Эдриан достаточно, чтобы превратить наши потери в победы.

Хитрец Сталлоне не был Николсоном, он не был Де Ниро или Пачино – актёрами, которые сейчас отошли на второй план, а когда-то вызывали одинаковые невыносимые вздохи. Он не был обученным актёром. Он был горой мышц без мозга, который всеми правдами и неправдами пробирался вперёд и чей дух в конце концов восторжествовал.

В течение следующих пяти частей «Рокки» эго хитреца разрасталось. Он был режиссёром четырёх следующих фильмов; Джон Г. Эвилдсен, первый режиссёр Рокки, снял пятую часть. Отсутствие у Сталлоне режиссёрского мастерства было очевидным. Обаяние оригинального Рокки пропало, и только самые худшие части – надоедливые мотивы, неуклюжие моралистические течения и чрезмерно патриотический подтекст – остались.

Аутсайдеры могут стать большими занозами в заднице, как только они побеждают, и это то, что сделал Рокки. Он стал отвратителен, как только он узнал, что Америка любит его. Мне не стоит удивляться. Ведь за упёртым эго хитреца стоит человек, который вероятно переживает о размере своего члена, молясь, чтобы его серьёзно воспринимали и любили. Пытаясь доказать что-то другим так же, как и самому себе. Он может это сделать. Мы можем это сделать.

Со временем, 4 июля стало символом особенно нездорового рода патриотизма для меня. Это день, когда мы редко признаём уродливое прошлое и настоящее нашей страны. Рокки – как наша страна в свои самые слепые моменты: проигрывает, ведёт войны, которые она, вероятно, не выиграет, но отказывается остановиться.

Когда я повзрослел, я понял, что повторить путешествие Рокки наверх не так просто. Если вы родились с некоторыми социальными преградами, то подпрыгивать и увиливать от ваших противников просто, чтобы стать кем-то в этой жизни, довольно трудно, и неважно, сколько усилий вы будете для этого прилагать. Иногда они бьют вас. Иногда вы так и не оправляетесь от раны. Но если вы родились с упорством духа Рокки, вы можете продолжать пытаться. За американской мечтой Рокки Бальбоа находится кризис мужественности, которая слишком гордая и недальновидно дерзкая, чтобы сдаваться.

В ноябре Рокки снова появится в кино с побочным продуктом под названием «Крид». Его трейлер был запущен всего несколько дней назад, и реакция уже восторженная. Я взволнован; его снимает тот самый очень талантливый человек, который был режиссёром «Станции «Фрутвейл», и в главной роли звезда того же фильма Майкл Б. Джордан. Может быть, это, наконец, будет возвращение Рокки в форму.

Но пока я жду «Крида», я снова посмотрю «Рокки» на этот День независимости, потому что, как и человек, которым я когда-то хотел стать, я просто не знаю, когда нужно остановиться.

Следите за сообщениями Сен на Twitter.