Зачем я рисковал своей жизнью, снимая фильм в Афганистане

Покинув Афганистан в 1983 году в статусе беженца Тарик Каюми работал над секретным проектом с момента возвращения в Кабул с 2011 по 2015 год. Работая на телеканале, он и его жена Таджана Прка, совместно работали над художественным фильмов «Black Kite», семейной драмой о создателе воздушных змеев, который рискует всем, чтобы следовать за мечтой и разделяет всё это со своей маленькой дочерью, даже после того, как движение «Талибан» запретило запускать воздушных змеев под страхом смерти. Судьба фильма повисла в воздухе после того, как бомбардировка со стороны движения «Талибана» чуть не унесла жизнь одной из звёзд, Лины Алам.

Талибы бомбили каждый день. Они заявляли, что будут делать это в целях демонстрации силы. Работая в Афганистане, я узнал, что там не существует проблем, а лишь решения – потому проблемы будут постоянно. Такова жизнь там.

Когда произошло то нападение, Лина, рассказывая историю, сидела напротив нас; это был момент, когда я действительно подумал: «О, чёрт, это конец».

Я подумал: «Может в этом весь смысл. Это сигнал. Вот и всё. Стоп». Это в основном зависело только от неё. Конечно, в этот момент было бы легко сдаться. Мы устали физически и психологически. Однако это дало нам всплеск энергии.

Возвращение в Афганистан в 2011 году было волнительным. Мне казалось, что я действительно хотел заново обрести свои корни. Я вырос там, а в Канаду приехал в качестве беженца, когда был ребенком. Мне приходили в голову идеи о том, что значит быть афганцем, и это зацепило меня. Не хватало важной детали в моей головоломке, и я чувствовал, что возвращение назад решит это. Внутри меня зрело непреодолимое желание.

Я только что закончил учёбу. Я изучал кинопроизводство и получил предложение о работе от телеканала «Tolo TV». Это был документально-художественный сериал под названием «Truth Unveiled» («Разоблаченная правда») – первый документальный сериал из Афганистана. Существует много турецких шоу и, верите или нет, корейских шоу, которые переводились там на местный язык.

Затем мой контракт продлили. Моя жена, Таджана, которая продюсирует «Black Kite», также была со мной. Мы создали ток-шоу для детей, а затем мне дали поработать над «Sesame Street» для Афганистана, который назвали «Baghch-e-Simsim», это была одна из самых крутых вещей, над которой я когда-либо работал. Мы пошли на детскую площадку, и это было так: «Мы снимаем «Sesame Street» в стране, где вы не часто общаетесь с женщинами, и эти матери приходили и хватали нас, говоря: «Я хочу, чтобы мой ребенок был в этом шоу!». Я почувствовал себя рок-звездой. Не знаю придётся ли мне работать над чем-то таким же популярным. Это было круто.

В конце 2014 года казалось, что происходит столько всего. Как только я приехал в страну, я начал работать. Творческий разум требует времени для размышлений. Всё происходило слишком быстро, и пока я был там, я спрашивал: «Какая часть меня афганская? А какая канадская?». И я ощущал, что эта канадская часть манила меня. У меня было чувство, что есть определенные вещи, с которыми я не мог примириться в Афганистане. И эти вещи связаны с религией, с некоторыми социальными элементами жизни там, с которыми невозможно примириться.

Я хотел бы жить на две страны, но из-за непрекращающейся войны и ухудшения ситуации это было бы невозможно. Как только ты там оказываешься – тебя постоянно преследует паранойя и угроза нападения. Я хотел бы спокойно ездить туда и обратно, но каждая поездка туда – это решение ценою в жизнь.

Мы решили, что это конец. Мы собирались уехать, хотя нам здесь нравилось. Это было сложно, но мы собирались уехать, а затем в будущем вернуться. Но Таджана думала иначе: «Смотри, мы в самой гуще всего этого. В самом эпицентре урагана. Ты уверен, что сможешь вернуться сюда для съемок? Страна быстро меняется. Ты снимал всё это для телеканала «Tolo TV», но для нас ничего нет».

Поскольку мы работаем в Афганистане, мы знаем много людей, и мы также знаем, как всё устроено в Кабуле. Ты вроде как брусчатки, которую надо сложить вместе. Здесь совсем не так, как в Канаде, где вы готовы к проектам, и у вас всё разложено по полочкам. Проблемы возникают в Афганистане по ходу дела, и вам просто нужно их постоянно решать. Актёры опаздывают, ваша камера ломается, и у вас никогда нет хорошего звука. Мы знали это, поэтому были готовы ко всему.

Мы сымпровизировали около 80% наших диалогов, потому что многие афганцы не умели читать и писать.

У нас была небольшая съемочная группа. Полиция всегда разгоняла нас. Они говорили: «Вы не можете снимать на улицах». Так как я снимал художественно-документальную драму, я получил письмо, в котором говорилось, что я могу снимать в любом месте, и это было потрясающе. Мы просто показывали им это письмо. Афганцы очень гостеприимные люди. Если вы будете вежливы, они позволят вести съемки у них дома.

Но нам действительно нужно было вести себя тихо в отношении того, что происходит вокруг нас. Для съемок на улице, я установил увеличительный объектив, и снимал с противоположной стороны улицы, или где-то ещё, через машину или что-то другое. Я снимал несколько минут, а потом уходил оттуда.

Утром мы собирались на заднем сиденье местного такси. Единственное, что я понял – это то, что лучше передвигаться в частных такси. В Кабуле такси – это то, чему доверяют. Я всегда чувствовал себя в безопасности с ними, потому что таксисты вели себя очень сдержанно.

Мы снимали с помощью однообъективной цифровой зеркальной фотокамеры – у нас не было никаких крупных установок или чего-то подобного. Это выглядело будто мы фотографировали. Если им не нравилось, мы просто уходили. Я не думаю, что кто-то действительно знал, что мы вели съёмки.

Пока мы были там, произошло несколько нападений. «Tolo TV» подверглись обстрелу. Попали в один из автобусов. Существовала постоянная угроза для актёров, людей, работающих в медиаиндустрии, а также для иностранцев.

Однажды утром произошел взрыв. Будучи сумасшедшими кинематографистами, мы просто вернулись к съемкам, а взрывы всё время продолжались. На следующий день через одну или две улицы произошла ещё одна атака. Мы слышали стрельбу. Там всё происходило случайно, поэтому вы всегда начеку. Но там были люди: они видят вас с камерой, и всё понимают. Они ждут такого шанса, поэтому вы пытаетесь избегать таких встреч.

Один случай, который произошёл с нами, действительно заставил нас задуматься, потому что мы чуть не лишись одного из наших актёров. Нас всех пригласили на спектакль во Французский культурный центр – место, которе славиться очень жёсткими мерами безопасности, и отличными представлениями. Речь шла о взрывах смертников. Мы не пошли, потому что были заняты. Но пошла Лина, которая была одной из наших главных актрис. Она действительно известна в Афганистане. В середине спектакля произошёл взрыв. Какой-то подросток ухитрился пронести взрывчатку и взорвал её там – это был хаос.

Лина сказала: «Нападение прошлой ночью было на нас. Они хотят, чтобы мы остановились. Пошли они к чёрту! Мы будем снимать этот фильм».

Самым сложным было то, что люди переживают, что в в работе над проектом везде упоминается движение «Талибан». Речь идет о летающих змеях, все их любят. Но потом талибы запрещают воздушные змеи! Это машина страха, вот в чём проблема. Это было тяжело. Многие актеры не хотели ассоциировать себя талибами. Поэтому в первую очередь вопрос стоял как найти отважных актёров, и которым было бы всё равно. Это было нашей самой сложной задачей.

Это политический фильм, без политики. Был один парень-коммунист, который смотрел фильм и сказал: «Всё полетело к чертям, когда ушли русские, не так ли?» А я ему ответил: «Можно посмотреть на это и так». Как режиссер, я считаю, что я отлично справлюсь со своей работой, если не буду выбирать сторону – прокоммунистический парень посмотрел фильм и увидел такое, а затем посмотрел антикоммунист, который сказал: «Те россияне всё испортили».

80% населения моложе 25 лет. И все они росли во время движения «Талибан». И знаете что? «Талибану» действительно удалось провести отличную работу, когда они сожгли все книги. Таким образом, существует общие провалы памяти в их истории и, следовательно, афганской самобытности. И я думаю, что это одна из причин, почему нужно очень внимательно отнестись к истории.

Однажды я покажу этот фильм в Афганистане. Это одна из тех вещей, которые нужно сделать. И это то, что я с нетерпением жду – увидеть реакцию. Когда я снял второй сезон «Truth Unveiled», сначала мы показали рекламодателям, один парень подошёл ко мне и мягко пригрозил. Он хотел сказать: «Ты долго не проживешь».

На тот момент я очень испугался. Всегда оглядывался. Ты просто не знаешь – так как всякое могло случиться. Мне бы хотелось вернуться и показать мою работу. Думаю, что такие истории – это хороший способ исцелить эту нацию, которая прошла через многое.

Но, конечно, если они хотят кого-то убить, они могут убить любого, кого выберут. Бывают и произвольные нападения. Но они в основном нацелены на множество людей. Если захотят, они могут добраться до любого.

Следите за сообщениями Фредерика Бличерта на Twitter.

Эта статья первоначально появилась на VICE CA.