Как Instagram делает вас примитивными, скучными и совершенно невменяемыми

В ранние годы Twitter данная служба часто подвергалась критике, которая звучала примерно так: «С чего бы кому-то интересоваться, чем я позавтракал? И я не думаю, что людям нужно знать о каждом моём походе в туалет!» Обыденный наполнитель человеческой жизни, утверждали скептики, как ни странно, говорившие разумные вещи, недостаточно интересен для поддержания виртуального сообщества.

Вскоре было доказано, что они неправы. Twitter оказался чем-то гораздо большим, чем хранилище для непоследовательных наблюдений; к добру или к худу, он стал центром для публикации и распространения новостей, фейковых новостей, мнений, идей, рекомендаций, шуток и капризов президента США. Но сомневавшиеся ошиблись не только с функцией Twitter. Людям действительно интересно, чем завтракают незнакомые им люди или когда они ходят в туалет. Просто оказалось, что подходящая платформа для такого рода информации более визуальна.

С момента запуска в 2010 году с необычным, очень контрастным изображением морского пейзажа, снятым через оконное стекло с подсветкой, приложение для распространения фотографий Instagram довело до крайности аргумент из опубликованной в 1977 году книги Сьюзен Зонтаг «О фотографии»: «Камера вездесуща и настойчиво внушает нам, что время состоит из интересных событий, заслуживающих фотографирования». Имея более 700 миллионов пользователей и миллион рекламодателей, выкладывающих в среднем 95 миллионов фото и видео в день, эта служба превратилась в отдельную культуру – со своими нормами, обычаями, ценностями и даже стилем одежды и кухней, – а также изменила видение своими пользователями мира за экранами, их манеру действовать и думать в нём. Instagram стал темой двух новых произведений искусства – дебютного романа Оливии Суджич, «Сочувствие», и «Ингрид едет на Запад», фильма с Обри Плаза в главной роли, и с помощью очень похожих сюжетов и отправных точек они изображают это приложение в меньшей степени как платформу и в большей степени как пропасть. «Сочувствие» рассказывает об Элис, выпускнице университета и перекатиполе, которая переезжает в Нью-Йорк из Англии и ввиду отсутствия настоящих родственников, друзей, возлюбленных или карьерных целей становится одержимой японской писательницей по имени Мидзуко Химура, преподающей в Колумбийском университете. Случайно обнаружив Мидзуко и навязчиво разыскивая информацию о ней в Интернете, Элис хватается за мысль о том, что они – «Интернет-близнецы». Вскоре Элис настолько погружается в то, что воспринимает как повествование учётной записи Мидзуко в Instagram, «лазая по её снимкам… как термит… пристально изучая подписи», что начинает терять в нём саму себя. Когда она осознаёт, что также знает бойфренда Мидзуко, Руперта, по поездке в Японию, её интерес превращается в паранойю; она думает, что представляется «возможным, что я стала пешкой в масштабном заговоре». Она решает, что должна с ней встретиться, и после того, как она какое-то время увлечённо рыщет по Instagram, из организации встречи в буквальном смысле получается конфетка: Мидзуко выкладывает сделанный сверху снимок мужской руки рядом с пирожным и отмечает кафе с помощью геолокатора (а оно находится в удобной близости), и Элис хватается за шанс. Она знает, что Руперт должен присутствовать на первой встрече, чтобы обеспечить ей оправдание для приветствия, а на фото она узнаёт его часы благодаря другим фотографиям Мидзуко.

«Ингрид едет на Запад» – это очевидная сатира по сравнению с литературным триллером Суджич, но костяк здесь тот же. Только выйдя из психиатрического отделения после инцидента, в котором она отдубасила молотком невесту на свадьбе (ей казалось, что её следовало пригласить), Ингрид Торбёрн увлекается учётной записью в Instagram, принадлежащей молодой блондинке Тейлор Слоун (Элизабет Олсен), лос-анжелесскому лидеру мнений с 267 000 подписчиками, бородатым бойфрендом-художником и глубокими мыслями вроде «что ни день, то тост с авокадо [смайлик «сложенные в молитве руки»]». Ингрид переезжает в Лос-Анжелес, создаёт новенькую учётную запись в Instagram с фотографией заката над пляжем Венис-бич и начинает покупать и есть то, что покупает и ест Тейлор согласно её постам. (Речь идёт о сумочке Clare V и Café Gratitude, кому надо, тот поймёт.) Изучив учётную запись Тейлор, чтобы узнать, где она живёт и что она больше всего любит, Ингрид похищает у Тейлор собаку, чтобы впоследствии вернуть её и встретиться с ней.

По сути своей Instagram – это на самом деле лишь объект для просмотра, фактически бесконечный каталог, который можно пролистывать, ожидая, когда же с вами что-нибудь случится.

С этого момента, как в «Ингрид», так и в «Сочувствии», сюжет именно таков, какой можно было бы придумать, если бы кто-нибудь попросил вас написать историю об Instagram. Обе группы женщин, как ни странно, быстро заводят дружбу – одержимые нашли лазейку в личных границах, заранее зная, что нравится, не нравится и интересно их целям. Помимо ряда простых ходов (и Мидзуко, и Тейлор читают Джоан Дидион; Тейлор заставляет механика снять её с нескольких неестественных углов, дабы получить самый лучший кадр; есть момент, когда Ингрид, которой кажется, что её игнорируют Тейлор и друзья, кричит: «Я ПРИНЕСЛА РОЗОВОЕ!»), оба произведения насыщены более серьёзными отсылками к культуре Instagram в виде метафор, призванных объяснить, насколько легко выпасть из «реального мира» в фантазию в наших телефонах, созданную этими же телефонами.

Элис описывает своё первое утро в Нью-Йорке как «ярко-розовое… В основном я думала о розовом цвете, о том, как он ошеломлял повсюду». Вскоре после этого она идёт на прогулку и говорит: «Всё в этот момент было мило», а затем делает своё первое фото для Instagram, «кизил и россыпи цветов, сияющие на чёрных ветках». По дороге к своему летнему домику в Джошуа-Три Тейлор признаётся Ингрид, что хочет купить соседний дом, чтобы открыть бутик-отель, который будет «как мой Instagram, но в реале»; он будет наполнен всем, что она любит, и всё это будет продаваться. Когда Мидзуко во время одной из их марафонских встреч знакомит Элис с провигилом, средством от нарколепсии, применяемом без рецепта для улучшения концентрации, Элис описывает полученное ощущение как «эгоистичное туннельное зрение». Опасность таблетки заключается в том, что употребивший её человек может «застрять» в некоей задаче, будучи способным сосредоточиться лишь на подсчёте слов в книге, а не на её чтении, или, как случилось с Мидзуко, по её же словам, нанося одну и ту же красную помаду снова и снова, пока она не «стёрлась… до основания». Хотя Элис в итоге всё-таки застревает, ей нравится, на чём её заклинило – на Мидзуко, которая начинает выглядеть так, как будто Элис применила к ней фильтр «управление перспективой» из Instagram. «Всё остальное размывалось, в то время как она становилась всё более притягательной и как будто в пуху ангоры».

«С тех пор, – продолжает Элис, – мы по нескольку дней жили под [провигилом], отправляясь скитаться и не выходя при этом из квартиры – ища, пересчитывая, ломая что-то».

Если такие аналогии и кажутся неизящными, то это из-за того, что они именно таковы. «Эгоистичное туннельное зрение» Элис сможет узнать любая, кто искала что-то через телефон и осознала, что целый час переходила от одного отмеченного фото к другому, при этом не получив ничего, кроме способности перечислить имена, альма-матер и любимые бары каждого из лучших друзей бывшей девушки своего бывшего парня, тоски по лампе, стоящей 325 долларов, и возрождённое чувство того, насколько милы котики. Но Instagram неизящен сам по себе, и мне сложно винить любое из этих произведений в признании того, что самый очевидный диагноз – правильный. Хотя в целом эта служба является уникальным сочетанием проблем, мы уже видели их все. Зонтаг: фотография – «главным образом – социальный ритуал, защита от тревоги и инструмент самоутверждения». «Дрянные девчонки»: «Как-то раз я увидела Кэйди Хирон в камуфляжных штанах и вьетнамках и поэтому купила камуфляжные штаны и вьетнамки». Jezebel: фотошоп вреден и абсурден. Многие исследования: социальные сети «могут отвлекать от живых отношений, уменьшать вклад в значимую деятельность, способствовать сидячему образу жизни, побуждая проводить больше времени перед экраном, вызывать Интернет-зависимость, а также уничтожать самооценку с помощью невыгодных социальных сравнений».

Не так трудно понять, что пойдёт не так в пространстве, сочетающем все эти элементы, добавляющем извращённую возможность заработать или обрести влияние, а также устраняющем любые реальные цели. Интерфейс Instagram по сути своей ограничивает дискуссию с другими пользователями не особенно важными комментариями, которые можно вообще спрятать по собственному желанию, и он в целом не работает как место для распространения информации, новостей или политического активизма, как это получается у Facebook и Twitter. Совершенно очевидно, что это платформа для продаж, но, хотя он и позволяет процветать наиболее трусливым версиям капиталистического феминизма, у него даже с коммерцией не очень складывается: чтобы купить что-то, увиденное в Instagram, нужно уйти из Instagram. По сути своей это на самом деле лишь объект для просмотра, фактически бесконечный каталог, который можно пролистывать, ожидая, когда же с вами что-нибудь случится.

Как показывают «Сочувствие» и «Ингрид едет на Запад», он также уникальным образом облегчает сталкинг. В обоих произведениях встреча с кумиром из Instagram – не столько квест, сколько формальность, вопрос ловкого использования приложения, и в обоих это отражается в повествовании. Конфликт заключается в паранойе главных героинь, говорящей им, что они не смогут сохранить некогда завязанные дружеские отношения; они считают, что должна быть какая-то закавыка.

К счастью, они обе привязались к женщинам, для которых притягательность лести является достаточной, чтобы оправдать – или скрыть – всё более странное поведение, по крайней мере, на время. С момента встречи Элис с Мидзуко последняя радостно соглашается на предложения первой провести вместе побольше времени; в их первый вечерний выход в свет они в итоге оказываются в квартире Мидзуко и остаются там на несколько дней сразу, играя в близкую дружбу, заказывая еду с доставкой и спя в одной постели. Во время их затянувшейся ночёвки Мидзуко и Руперт расстаются, а Алисе удаётся извлечь выгоду из уязвимости Мидзуко, представив себя как необходимую поддержку в жизни и пространстве Мидзуко. Хотя Мидзуко явно зависима от своего мобильного, она позволяет Элис конфисковать его, чтобы не дать ей писать СМС Руперту. (На самом деле Элис делает это, потому что боится, как бы Мидзуко, обладая доступом к бесконечно отвлекающему телефону, не устала от неё, и потому что Мидзуко хочет с его помощью следить за Рупертом). Ингрид и Тейлор аналогичным образом быстро завязывают дружбу, хотя ряд неловких моментов чётко показывает, что Ингрид не вписывается в радостный образ жизни Тейлор. Всё это становится возможным из-за эгоцентризма Мидзуко и Тейлор. В какой-то момент Элис душится духами Мидзуко, а та говорит ей, что она хорошо пахнет; когда Элис спрашивает: «Чем?», Мидзуко отвечает: «Мной». После ночи пьянства и наркотиков в Джошуа-Три Ингрид говорит Тейлор: «Ты однозначно самый крутой, самый интересный человек, которого я когда-либо встречала», хотя они знают друг друга всего пару дней, а Тейлор необычна лишь своей скучностью. В ответ Тейлор говорит, что Ингрид – «очень хорошая подруга».

На первый взгляд, оба произведения кажутся эффектной насмешкой над самовлюблённым объектом обожания – откровенно тщеславным лидером мнений из Instagram, которая утверждает, что она «фотограф», но на самом деле зарабатывает тем что «иногда бренды платят мне за посты» (Тейлор). Для этих женщин дружба (или термин «сообщество» из социальных сетей) ценна лишь постольку, поскольку она даёт возможность для непрерывного восхваления отдельного человека. (Это вполне ясно по количеству автопортретов, которые они выкладывают.) Но «Сочувствие» и «Ингрид едет на Запад» также осторожно демонстрируют, как Instagram зависит от контура обратной связи эгоцентризма, который сложнее простого симбиоза между лидером мнений и платформой. Помимо анонимности, существует мало способов выкладывать посты в какой-либо социальной сети без склонности к самопиару: выкладывая пост, пользователь подразумевает, что считает, будто другие люди должны знать, что ей есть, говорить, или чем интересоваться, и даже в вещах, которые представляются альтруистичными или социально сознательными, есть дополнительное преимущество – благодаря им пользователь кажется альтруистом или социально сознательным. Тот же парадокс относится к одержимости, которая, хотя и сосредоточена на другом человеке, крутом и интересном, является глубоко эгоцентричным занятием. У Элис развивается помешательство на Мидзуко, потому что она считает, будто Мидзуко похожа на неё, и в Мидзуко она видит образец того, как она может стать человеком, не являющимся «лузершей без друзей, которой нечего делать в Нью-Йорке, не говоря уже о том, чтобы сидеть вместе с [Мидзуко] в баре». Ингрид также хочет построить своё «я» из кусочков другого человека, а разузнав очень важные сплетни у одного из нескольких разумных мужских голосов в фильме, она напоминает Тейлор о том, что, прибыв в Лос-Анжелес, последняя была «жалкой, примитивной, и друзей у тебя не было… ты была такой же, как я». Как знают обе эти женщины, обретение влиятельного друга – первый шаг к тому, чтобы обрести влияние самой.

Их падение – а мы изначально знаем, что ему быть – состоит в том, что им нечего предложить своим ослепительным новым знакомым, кроме преданности и мимикрии; они не понимают, что в Instagram можно быть скучным и никчёмным, если только «гордишься тем, что есть», или представляешь свою скучную никчёмность как нечто присущее своему «я». Разговоры о том, чем вы позавтракали, или о том, как сильно вы любите делать покупки в определённых магазинах и обедать в определённых ресторанах, действительно могут показать вас откровенным неудачником в реальном мире, но в Instagram, будучи «фотографом», можно подавать эти интересы как особенные и уникальные. (В своей кажущейся объективности фотографии, пишет Зонтаг, являются «попыткой установить связь с иной реальностью, предъявить на неё права»; они «помогают людям владеть пространством, где те не чувствуют себя уверенно».) При этом вы делаете так, что другие люди чувствуют себя особенными и уникальными, потому что их разделяют, а это будет неизбежно.

Отражённая в людях без статуса, обманчивая серость Мидзуко и Тейлор просто похожа на неуверенность в себе, и женщины вскоре двигаются дальше, оставив Элис и Ингрид погружаться в безумие. Они разрушают свои жизни, делают больно своим близким, уничтожают всякую надежду на дальнейшие отношения с Мидзуко и Тейлор и едва не кончают с собой. Хотя обеим удаётся начать всё с нуля в Instagram, ни одной не удаётся сломить своё желание получать внимание и одобрение – или, самое главное, покинуть приложение.

Разумеется, не все пользователи Instagram страдают от нервных срывов, и большинство людей не станут «звёздами Instagram» (этот термин призван показать современную знаменитость из сети). Но эти истории достигают определённого реализма, показывая то, как Instagram изменил жизненный путь многих людей. Словно подруга, говорящая вам, что она перестала читать новости в рамках своей «практики самопомощи», приложение пропустило «мгновения мира» через фильтр самовоспроизводящейся эскапистской фантазии, поощряющей пресность, благопристойность и эгоизм без оправдания или сожаления. Instagram добилось своей власти, убедив своих пользователей в том, что он необходим, банальным (теперь стремиться к определённым впечатлениям или пространствам приемлемо, потому что они «созданы для инстаграма») и одновременно настораживающим способом.

Читая «Сочувствие» и смотря «Ингрид едет на Запад», я осознала, что хочу найти вымышленных персонажей в Instagram. Я хотела воочию увидеть, покажутся ли мне достойными одержимости Мидзуко и Тейлор (я подозревала, что нет), и мне хотелось увидеть, демонстрировали ли Элис и Ингрид характерные признаки грядущего нервного срыва (я подозревала, что да). Мне хотелось сделать это, потому что я хотела оценить их, определить для себя самой какое-то место относительно их и в идеале оказаться выше. Я почувствовала себя в ловушке, поэтому достала телефон и узнала, что женщина, с которой я никогда не виделась, приобрела новые странные товары для дома, что женщина, с которой я виделась три раза, проводит отпуск в Массачусетсе, что одна моя подруга застряла в туалете бара и что женщина, с которой я раньше работала, но редко говорила, по-видимому, переживает сложный разрыв отношений. Я восхитилась сочными растениями, украшающими дорогой магазин одежды в Копенгагене, и пролистала фото со свадьбы на севере штата Нью-Йорк. Это было скучно и праздно, и я, смотря на это, почувствовала себя скучной и праздной. Никакая другая социальная сеть не сделала больше для нормализации антисоциального поведения, и никакая другая социальная сеть не представляет лучше текущий момент, эпоху, в которую очевидность наших проблем, судя по всему, никак не влияет на нашу способность их решить.